Свет в океане - М. Стедман

– Ничего делать не надо, Блюи. – В камере Тома было жарко и после недавней уборки пахло карболкой.

– Будь она проклята, эта погремушка! И черт меня дернул о ней рассказать! – Он в отчаянии схватился за прутья решетки. – Этот сержант из Албани приходил ко мне и расспрашивал, много ли ты пьешь, даешь ли волю рукам. Он встречался и с Ральфом тоже. Люди в городе болтают… болтают об убийстве, Том! Представляешь?! А в баре даже поговаривают о виселице!

Том посмотрел ему в глаза:

– Ты им веришь?

– Конечно, нет! Но я вижу, как этих разговоров становится все больше! И что невиновного могут запросто осудить за то, чего он не делал! А потом, когда он уже мертв, кому нужны извинения? – Блюи с мольбой посмотрел на Тома.

– Есть вещи, которые трудно объяснить, – сказал Том. – И есть причины, почему я поступил так, а не иначе.

– Но что именно ты сделал?

– Мои поступки разрушили жизнь другим, и теперь пришло время держать за это ответ.

– Старый Поттс утверждает, что если жена отказывается подтверждать слова мужа, тот наверняка виновен!

– Спасибо, приятель. Это хорошая новость!

– Не сдавайся без борьбы, Том. Обещай, что не сдашься!

– Со мной все будет в порядке, Блюи.

Однако когда Блюи ушел, Том засомневался в своем оптимизме. Изабель не ответила на его письмо, и ему следовало приготовиться к худшему варианту развития событий. И все-таки он верил, что Изабель осталась той, которую он когда-то знал.

На окраине города были разбросаны старые деревянные дома лесорубов – от заброшенных и пришедших в упадок построек до вполне приличных. Они расположены на небольших участках земли возле насосной станции, снабжавшей город водой. Изабель знала, что в одном из них и живет Ханна и туда забрали ее ненаглядную Люси.

Отчаявшись дождаться Гвен, Изабель решила сама разыскать Люси. Просто узнать, где и как она жила. Был полдень, и на широкой улице, обсаженной палисандровыми деревьями, не было ни души.

Один из домиков выглядел лучше других: свежевыкрашен, трава подстрижена, а высокая живая изгородь охраняла жильцов от любопытных взглядов куда лучше забора. Изабель направилась к аллее позади домов и услышала ритмичное поскрипывание металла. Она нашла крошечное отверстие в густой листве живой изгороди, и при виде маленькой девочки на трехколесном велосипеде у Изабель перехватило дыхание. Люси была одна, и ее лицо не выражало ни радости, ни печали, а лишь сосредоточенность. Она совсем рядом: Изабель даже показалось, что она может запросто до нее дотянуться, прижать к себе и приласкать. И вдруг ее поразила сама абсурдность того, что она не может быть вместе с ребенком, – как будто весь город сошел с ума и только она одна сохранила разум.

Изабель размышляла. Поезд из Перта до Албани проходил через Партагез раз в день, и раз в день – из Албани до Перта. Можно ли подгадать так, чтобы сесть на поезд как раз перед отправлением и их никто не заметил? Как быстро хватятся ребенка? В Перте легко затеряться. Оттуда пароходом можно добраться до Сиднея. И даже до Англии. А там – новая жизнь. Тот факт, что у нее за душой нет ни шиллинга – нет даже счета в банке! – ее совершенно не смущал. Изабель смотрела на дочь и продумывала план действий.

Гарри Гарстоун с силой колотил в дверь дома Грейсмарков. Билл, посмотрев в окно, кто это может быть в такой неурочный час, открыл дверь.

– Мистер Грейсмарк, – произнес констебль, сухо кивая.

– Добрый вечер, Гарри. В чем дело?

– Я здесь по долгу службы.

– Понятно, – отозвался Билл, внутренне собираясь с силами для новых неприятностей.

– Мы ищем пропавшую Ронфельдт.

– Ханну?

– Нет, ее дочь. Грейс.

Сообразив, правда, не сразу, что речь идет о Люси, Билл удивленно посмотрел на полицейского.

– Она у вас? – поинтересовался Гарстоун.

– Разумеется, нет! А почему…

– У Ханны Ронфельдт ее тоже нет. Она пропала.

– Ханна ее потеряла?

– Или ее похитили. Ваша дочь дома?

– Да.

– Уверены? – переспросил констебль, чуть смутившись.

– Конечно, уверен.

– Она была дома весь день?

– Нет, не весь. К чему все эти вопросы? Где Люси?

В дверях позади Билла показалась Виолетта.

– Что происходит?

– Мне нужно увидеть вашу дочь, миссис Грейсмарк, – сказал Гарстоун. – Вы не могли бы ее позвать?

Виолетта неохотно отправилась в комнату Изабель, но там никого не было. Она поспешила на задний двор и увидела, что дочь сидит в кресле-качалке, устремив в пустоту невидящий взгляд.

– Изабель! Это Гарри Гарстоун!

– Что ему нужно?

– Мне кажется, тебе лучше выйти самой, – сказала Виолетта таким тоном, что Изабель послушно направилась за ней к входной двери.

– Добрый вечер, миссис Шербурн. Я здесь по поводу Грейс Ронфельдт, – начал Гарстоун.

– Что с ней? – спросила Изабель.

– Когда вы ее видели в последний раз?

– Она не видела ее с того дня, как вернулась! – ответила Виолетта и тут же поправилась: – Если не считать случайной встречи в галантерейном магазине Мушмора, но это все…

– Это правда, миссис Шербурн?

Изабель промолчала, и за нее ответил отец:

– Конечно, правда! Вы что же, думаете…

– Нет, папа. Я ее видела.

Родители смотрели на нее с немым изумлением.

– В парке. Три дня назад. Ее приводила ко мне на встречу Гвен Поттс. – Изабель задумалась, стоит ли говорить что-то еще. – Я не искала встреч с ней – Гвен приводила ее сама. Где Люси?

– Пропала. Исчезла.

– Когда?

– Я рассчитывал узнать ответ от вас. Мистер Грейсмарк, вы не будете возражать, если я осмотрю дом? На всякий случай.

Билл хотел сначала возразить, но признание Изабель его смутило.

– Нам нечего скрывать. Ищите где хотите.

Полицейский, до сих пор помня, как ему досталось линейкой от Билла Грейсмарка за шпаргалку на экзамене по математике, устроил целое представление с открыванием шкафов, заглядыванием под кровати, но при этом он явно нервничал, будто директор по-прежнему мог ему всыпать «шесть горячих» [26] . Наконец он вернулся в прихожую.

– Благодарю вас. Если вы ее увидите, пожалуйста, поставьте нас в известность.

– Поставить вас в известность?! – вскинулась Изабель. – Вы что, не начали поисков? Почему вы ее не ищете?

– Это вас не касается, миссис Шербурн.

Как только Гарстоун ушел, Изабель повернулась к отцу:

– Папа, мы должны ее найти! Где она может быть? Я пойду и…

– Успокойся, Изз. Давай я сначала поговорю с Верноном Наккеем. Я позвоню в участок и выясню, что происходит.

Глава 33

Для девочки с Януса экстремальные условия человеческого существования всегда представлялись нормой. Кто знает, какое подсознательное воздействие на ее восприятие внешнего мира оказало первое путешествие на остров и те события, которые ему предшествовали? Но даже если об этом в ее памяти и не сохранилось никаких воспоминаний, жизнь на острове, населенном всего тремя обитателями, не могла не оказать решающего воздействия на формирование ее мироощущения. Внутренняя связь малышки с людьми, которые ее вырастили, была удивительно прочна и не могла быть разорвана. Она не могла описать свое чувство утраты как горе. Она не знала слов «тоска» и «отчаяние».

Но ей было плохо без мамы и папы, она без них чахла и думала о них постоянно, хотя уже и находилась на материке столько недель. Наверное, она сделала что-то очень плохое, если мама все время плакала. А что касалось тети с темными волосами и темными глазами, которая утверждала, что она ее мама… говорить неправду плохо! Так почему эта грустная тетя говорила всем такую неправду? И почему взрослые ей это позволяли?

Она знала, что мама здесь, в Партагезе. Она знала, что плохие люди забрали папу, но не знала куда. Она часто слышала слово «полиция», но плохо представляла, что там за люди. Она слушала разговоры взрослых, и на улице люди шептались: «Какой скандал! Это просто ужасно!» Ханна говорила, что она больше никогда не увидит маму.

Янус огромен, но там ей был знаком каждый уголок: Отмель Кораблекрушений, Вероломная Бухта, Штормовой Утес. Папа всегда объяснял, что вернуться домой очень просто – надо только найти маяк. Она знала – ей говорили это много раз, – что Партагез – это очень маленький город.

Пока Ханна была на кухне, а Гвен куда-то ушла, девочка пошла в свою комнату и осмотрелась. Затем надела сандалии и положила в сумочку рисунок маяка с мамой, папой и Лулу. Потом добавила туда яблоко, которое тетя дала ей утром, и прищепки, с которыми играла вместо кукол.

Она вышла через заднюю дверь, осторожно ее закрыла и медленно пошла вдоль живой изгороди, пока не нашла узкую щель, в которую смогла протиснуться. Она видела маму в парке. Она найдет ее. И вместе они найдут папу и поедут домой.

Она отправилась на поиски, когда наступил вечер. Солнце висело над самым горизонтом, заставляя деревья отбрасывать немыслимо длинные тени.

Протиснувшись через щель в живой изгороди, девочка волокла по земле свою сумку к низким кустарникам, растущим за участком. Воздух наполняло множеством звуков, так не похожих на Янус. Щебетали, звонко перекликаясь, птицы. Постепенно кустарник становился все гуще, а растительность – ярче. Ее не пугали черные и юркие ящерицы, которые во множестве сновали по траве. Она знала, что ящерицы не причинят ей вреда. Но она не знала, что не все черные и скользящие существа являются ящерицами. Ее никто не учил отличать ящериц, у которых есть ножки, от тех, у кого их нет. Она никогда в жизни не видела змей.