По дороге в вечность - Дж. Редмирски

– Ты лучше закрой глаза, – говорю я, опасаясь за ее воспоминания.

Она усмехается и закрывает глаза.

– Благодарим вас за то, что были гостями новоорлеанского «Холидей-инн», – заученным тоном произносит служащая. – С нетерпением ждем вас снова.

– «Холидей-инн»? – разыгрывая удивление, переспрашиваю я. – Нет, это… «Эмбасси сьютс» в… Галфпорте. Конечно, мы же в штате Миссисипи. Откуда у вас такие фантазии, мэм?

Тетка ошеломлена. Скорчила гримасу, наморщила лоб. Но в ответ – ни слова. Выходим на улицу.

– Слушай, когда мы въедем в Луизиану, давай не заезжать в Новый Орлеан, – продолжает игру Кэмрин, пока мы запихиваем вещи в багажник «шевеля». – Что мы там забыли?

Оказывается, совсем нетрудно делать вид, будто ты находишься где-то в другом месте.

– Вот и я о том же, – говорю я, захлопывая дверь. – Если хочешь, мы и в Галвестон можем не заезжать.

– Нет, заедем, – возражает Кэмрин. – Надо навестить твою маму. А потом поедем куда угодно.

– А может, по пути в Галвестон мы заедем еще куда-нибудь? – спрашиваю я, включая зажигание.

Кэмрин покусывает губы, словно в раздумье, потом кивает:

– Да, можно и заехать.

Она выразительно смотрит на меня. «Давай поскорее сваливать отсюда», – говорит ее взгляд.

Из Нового Орлеана до Галвестона можно ехать по прямой, но мы не торопимся. Наш путь лежит теперь на северо-запад, через Батон-Руж и Шривпорт. Вскоре мы въезжаем в пределы Техаса и попадаем в город Лонгвью. Не задерживаясь, едем дальше. В Тайлере мы заправляемся и держим путь прямиком в Даллас. Кэмрин настаивает, чтобы там мы заехали в Уэст-Виллидж и купили «наа-стоя-щуую ковбой-скуую ши-ляпуу». Я лишь воспроизвожу ее слова и добавляю, что речь идет о женской шляпе.

– Когда едешь по Техасу, лучше не отличаться от техасцев, – растягивая слова на местный манер, добавляет Кэмрин.

Я не спорю. Сам я не горю желанием нахлобучить ковбойскую шляпу или надеть ковбойские сапоги, но на ней шляпа смотрится очень даже живописно.

На ночь мы останавливаемся в Лагранже, где вливаем в себя несколько порций местного пойла и слушаем потрясающий ансамбль, играющий кантри и рок. На следующий вечер мы посещаем клуб «Гилли», где Кэмрин катается на механическом быке Эль-Торро (сесть на настоящего я бы ей не позволил) и дразнит местных мужчин своей сексапильной шляпой. Когда мы возвращаемся в отель, я сам изображаю механического быка и позволяю ей прокатиться на моей спине. (Разумеется, в ее шляпе.)

Через пару дней, в часе езды от Лаббока, мы вынуждены остановиться. Спустилось колесо. Задним числом ругаю себя, что на заправке в Тайлере не попросил проверить состояние всех четырех.

– Дело дрянь, детка, – говорю я, сидя на корточках и разглядывая поврежденное колесо. – И запасного у меня нет.

Кэмрин стоит, прислонившись к машине. Ее лоб, щеки и шея блестят от пота. Солнце жарит нещадно. Вокруг – почти пустыня, где на целые мили не найдешь ни деревца, ни какого-либо иного укрытия. Равнина. Растрескавшаяся земля. Я очень давно не был на крайнем западе Техаса. Начинаю вспоминать, почему именно.

Потом выпрямляюсь, вспрыгиваю на капот и прошу у Кэмрин ее мобильник.

– Хочешь вызвать эвакуатор? – спрашивает она, подавая мне телефон.

– Это наша единственная возможность. – Пролистываю меню в поисках «Желтых страниц».

На сенсорной клавиатуре набираю слово «эвакуатор» и просматриваю результаты.

– Надеюсь, на этот раз к нам приедут, – говорит Кэмрин.

Набираю номер. Мне почти сразу отвечают, и пока я беседую с диспетчером, называя тип и размер колеса, Кэмрин достает с заднего сиденья свою бесподобную ковбойскую шляпу. Уже не для красоты, а чтобы защититься от палящего солнца.

Она садится на капот рядом со мной.

– Спасибо. Жду, – говорю я и заканчиваю разговор с диспетчером. – Сказали, придется ждать не меньше часа. А то и больше.

Кладу мобильник на капот и улыбаюсь Кэмрин.

– Чтобы не скучать, пока ждем эвакуатор, предлагаю тебе укоротить джинсы и сделать из них шорты вроде тех, что были у Дейзи Дьюк. И лифчик тебе сейчас ни к чему. Достаточно маечки. А потом ты бы…

– Нет, – заявляет она, приложив палец к моим губам. – Даже и не думай об этом.

Мы сидим, вертя головой по сторонам. Окружающий пейзаж не вдохновляет. Кажется, стало еще жарче, а может, все дело в том, что мы расположились прямо под солнцем, да еще на капоте черной машины, которая накаляется особенно сильно. Хорошо, что дует ветер, иначе бы мы спеклись.

Кэмрин снимает шляпу и устраивается поудобнее, прислонившись к лобовому стеклу. Она закладывает руки за голову и подтягивает колени.

– Эндрю, хочу добавить к нашему списку обещаний еще один пункт. Пятый. Если я умру раньше тебя, позаботься, чтобы меня похоронили в платье, которое мы купили на блошином рынке. Обуви вообще не надо. И пожалуйста, никакой косметики на лице. Ни теней для век, ни подведенных бровей. – Она наклоняет голову и вопросительно смотрит на меня.

– Но, насколько помню, в этом платье ты собиралась выходить за меня замуж.

– Да. – Кэмрин щурится и отворачивается от солнца. – Только пусть и хоронят меня в этом же платье. Некоторые люди считают: когда ты умираешь, в загробном мире ты снова переживаешь счастливейшие моменты своей земной жизни. Одним из таких моментов будет мое замужество. Жаль, что нельзя взять платье на тот свет.

Я улыбаюсь, потом снимаю с нее шляпу, прижимаюсь к ее виску и пытаюсь сделать так, чтобы шляпа укрывала нас обоих.

– Добавляю шестой пункт, – говорю я. – А если я умру раньше, сделай так, чтобы на моих похоронах исполняли песню «Dust in the Wind».

– Мы что, опять возвращаемся к прежней теме? – Кэмрин осторожно поворачивается, чтобы не уронить шляпу. – Из-за этого пункта я возненавижу очень хорошую песню. Можно сказать, классика рока.

– Знаю, – усмехаюсь я. – Но в фильме «Горец» есть такой эпизод: когда умирает его жена Тесса, фоном звучит эта песня. С тех пор она стала у меня чем-то вроде похоронного марша.

– Обещаю. – Кэмрин улыбается и отирает вспотевший лоб. – Раз уж мы коснулись списка, добавляю пункт седьмой. Ты видел фильм «Привидение»?

Я оглядываюсь на нее:

– По-моему, все его видели, исключая мелкоту, которой не исполнилось шестнадцати. Удивительно, что ты его смотрела, – добавляю я, пихая ее локтем.

– Любимый фильм моей мамочки. – Кэмрин хохочет. – «Привидение» и еще «Грязные танцы». Я их видела раз сто. Мама питала слабость к Патрику Суэйзи, а я была единственной, с кем она могла говорить о его мужском обаянии. Главное, ты видел этот фильм. Так вот: если вдруг тебя кто-то убьет, ты обязательно вернись, как это сделал Сэм, и помоги мне найти убийцу.