Сестра (СИ) - Галина Гончарова

— Как — нет? А…

— Сами по кухне дежурим, посуду моем, кровати застилаем, полы метем…

Судя по круглым глазам мальчишки, Васька сказал что‑то страшное. М — да, не жил он никогда под мостом. И в канаве не ночевал. И на зиму в трактир не нанимался, за крышу в хлеву и объедки. Васька улыбнулся.

— да ты не думай, это все не страшно. Раз в неделю‑то….

Страшно. Наверное…

— Зато тут интересно! Грамоте учат… вот ты разумеешь?

Мальчишка важно кивнул.

— Разумею.

— А на латыни? На франкском?

Ответом были удивленные глаза.

— Научат… Нас вот год уже языкам учат.

— а еще чему?

— Цифири разной, чтению, письму, церковные книги читают да объясняют, про соседей рассказывают, воинским ухваткам учат, верхом ездить… да все так сразу и не перечислишь…

— а ты тут тоже учишься?

— А я — первый набор царевичевой школы.

— А какого ты рода?

Васька чуть поежился, но откуда‑то на язык сами собой всплыли слова.

— Самого высокого. Нам царевич всем — отец родной, а мать — земля русская, христианская, православная. Лучшего и не надобно. Высшая честь, какая есть — родину защищать, за то и голову сложить не жалко.

После такого заявления Михаил чуть опешил. Обычно‑то как. Ты князь? Нет? Значит, букашка. А тут что‑то новое, да еще так заявлено. А Васька, не развивая опасную тему, потянул мальчишку за собой.

— Пошли, я тебе все здесь покажу. Мне на сегодня увольнительную дали, чтобы я с тобой позанимался, завтра уже с утра гонять начнут…

— княжича?

— так с нами царевич заниматься не брезгует… говорит — науку познавать не зазорно, глупцом быть стыднее… Пошли?

Михаил послушно последовал за своим гидом.

Нет, будь он постарше, поопытнее, пожестче — не так сложился бы этот разговор. Но дети очень быстро забывают про социальные границы, если им интересно. А в школе все было ново, непривычно — и загадочно. И все выяснить хотелось больше, чем ругаться и ставить себя. Да и не было рядом ни стада холопов, ни мамок — нянек, ни… никого знакомого. И что делать? Особенно ежели отец строго — настрого наставлял, ни с кем не ссориться, а с царевичем дружить и всячески ему потворствовать, дабы товарищем стать.

Не начинать же с лая да ругани? А потом уже и ругаться не захотелось, насмотревшись на местные порядки, да ребят…

— Сонечка, мы завтра едем в Коломенское.

— Зачем?

Софья уже не коверкала речь. Как‑никак, почти пятилетка, время‑то летит. Попала в трехлетнее тело, ближе к четвертому году жизни, теперь ей почти пять. Год прошел, чуть больше, а сколько сделано?

— Сонюшка, так братец письмецо прислал. Хочет видеть меня на именины в Коломенском.

— Тятя? — уточнила Софья, хотя кто бы еще мог вытащить царевну Анну из Дьяково.

Женщина кивнула.

— А кто еще едет?

— Мы все…

— а в школе кто?

— Танюша согласилась приглядеть. И Аввакум Петрович присмотрит за порядком…

Софья чуть улыбнулась краешками губ. Эти двое присмотрят, а то ж! И кто бы думал, что они так споются? Татьяна же в Никона была влюблена по самые ушки, а Аввакум — тут вообще отдельная статья. Борец за счастье во всем мире. И чтоб никто от него не ушел обиженным, вот! А гляди ж ты! Татьяна любила людей идеи, поэтому увлечь ее оказалось просто. Переключатель повернули — и она уже смотрит восхищенными глазами на Аввакума, а тот, знай себе, соловьем разливается про ересь погубительную. А заодно гоняет всех школьников вдоль и поперек, заставляя учить языки и требует учить языки, чтобы потом перевести с латыни и греческого старинные религиозные тексты. Софья подозревала, что толку будет чуть, но если человеку хочется?

Заодно и мозги ребятам прочистит. Нескольким уже досталось на предмет гордыни, а уж как умел протопоп давить на психику, Софья ей — ей, восхищалась. И все больше удивлялась, что им удалось повернуть его в свою сторону. Хотя удалось ли?

Наверное, все‑таки несколько целей совпали. И у них, и у протопопа, такое тоже бывает…

— а надолго мы?

— да нет, дня на три, не больше…

Софья пожала плечами. Почему бы и не съездить, развеяться, к сестрам присмотреться, к придворным, что кому надо, чего ждать… Ордин — Нащокин, конечно, был полезен, но ведь не полагаться же на один — единственный источник? Глядишь, еще о ком что интересное услышим…

Здесь не отмечали день рождения, здесь отмечали именины — и Софья считала, что это — неплохо. И что особенно приятно — не было никаких американизмов. Ни дурацких пирогов, ни свечек, которые Софья терпеть не могла, были поздравления, маленькие подарки, вроде сувенирчиков, тепло и понимание.

Но то — она. А то старшая царевна. Ее именины проходили более торжественно. Алексей Михайлович хотел устроить пир, но Анна отговорила его. Сейчас она могла высказывать свое мнение и даже отстаивать его. Приятно…

А потому — только свои, только родные. И никакой кучи бояр, ближников, стольников и прочей шушеры. Софья вообще считала, что самый ценный подарок Анне уже преподнес Воин Афанасьевич. Маленькое такое колечко с синим камнем в цвет ее глаз. Скромным сапфиром, размером с ноготь большого пальца.

Шила в мешке спрятать не удавалось. Анна влюбилась по уши — и избранник ответил ей взаимностью. Вот до чего‑то более серьезного, чем беседы у них не дошло, это верно. Но и так — почти революция.

Хмурился старый Ордин — Нащокин, печально покачивала головой, хоть и молчала Татьяна, но Анне все было безразлично. Она любила.

Софья уже задумывалась, как бы натолкнуть тетку на мысль. Рожать ей надо. Ро — жать! От любимого мужчины. Симеона извели, доносчиков профильтровали и подсовывали им нужную информацию (когда у тебя полон терем девок и все глазасто — ушастые это сделать несложно), под местными платьями не то, что беременность — поросенка скрыть можно. И это еще не самый худший вариант. Вот в платьях европейских дам вообще можно мужика под юбкой спрятать.

А что потом?

А потом Воин отлично сможет воспитывать любимого сына или дочку — кого там Бог пошлет. А Анна — видеть свое чадушко. А там… время штука такая, глядишь, что и переменится, когда Алексей Алексеевич на престол взойдет. Просто Тишайший еще крепок, протянет долго — и дай ему бог здоровья, но для Анны, когда Лёшка царем станет, рожать будет поздно.

Как бы ей эту идейку подкинуть?

Ладно, дайте время.

А пока съездить, именины отметить, а то закрутились со всей этой школой — передохнуть некогда.

Софья по праву могла собой гордиться. Да, хотелось бы большего, но и имеющееся радовало. В 1660–м году она попала в тело трехлетнего ребенка. В 1661–м была основана школа. Сейчас, летом 1662–го уже состоялся второй набор, и вчерашние беспризорники бодро натаскивали своих подопечных. Какая там дедовщина?