Сестра (СИ) - Галина Гончарова

А кто походатайствовать может?

А Ордин — Нащокин. Афанасий. Вот ему и пошли кланяться. Пока еще робко, неуверенно, но Софья смотрела вдаль. Эти деньги она вгрохает в своих овец и фабрику. А еще…

Сейчас землю обрабатывают из рук вон плохо, это она знает. Надо создавать МТС.

Не так, как в советские времена, когда всем все было и никому за это ничего не было, нет. Увольте нас от пьяных механизаторов и вороватых директоров. Сначала МТС будет на базе школы, чтобы можно было за ней присмотреть. Потом расширим.

Добротные плуги, лошади, телеги, бороны…

Цена за прокат?

Пока — двадцатая доля с того, что будет распахано поверх обычного. Пока…

Надо сказать, большинство проектов Софьи так и остались бы мечтами, но ей повезло. Даже дважды.

Боярыня Морозова — Феодосия — была женщиной умной, решительной и… революционеркой. Ей позарез требовалось за что‑то и с чем‑то бороться. В 1917–м ей цены бы не было, но и сейчас… она с успехом преодолевала обстоятельства. Больной муж, гонения на старую веру…

Мужа вылечить не получилось бы, от старости лекарства не придумали. А вот помочь сыну, в том числе распространить слухи про школы, помочь с кузнецами, каменщиками, ткачами… да если уж на то пошло — Софья вообще планировала выкупить людей из тюрем. Не тех, конечно, кто на дорогах разбойничал… а хоть бы и тех тоже! С голодухи куда не полезешь! И использовать их на стройке.

И Феодосия готова была помогать царевне. Она чувствовала себя необходимой сыну. А еще…

Была у нее такая мыслишка глубоко внутри, была…

Софья — сестрица любимая у царевича, а Иванушка к ней тоже привязался. Неужто царевич, случись так, не поспособствует счастью?

Софья эти мысли легко просчитывала, но разрушать не торопилась. Время у нее еще есть, лет до шестнадцати — точно.

Второе же везение…

Ордин — Нащокин — младший. Воин Афанасьевич, помотавшись по заграницам и наевшись презрения к 'русским дикарям' полной ложкой, готов был помогать. К тому же, вина за ним была и немалая, а как ее загладить? У царя ему ничего не светило, а у царевича перспективы были достаточно радужными. А еще в Дьяково была царевна Анна Михайловна, на которую мужчина поглядывал с явным интересом. И то сказать, толстенная русая коса, большие синие глаза и статная фигура могли заставить биться быстрее не одно сердце. А себе Софья честно признавалась — окажись Анна Романова в двадцать первом веке — мужиков бы лопатой разгоняли. И дало было даже не столько во внешности, сколько в сияющей улыбке. Женщина почувствовала себя нужной и счастливой, а что еще требуется для привлекательности?

Ну и дай бог…

Софья была довольна уже тем, что все шло мирно, спокойно, определялось место каждого человека в школе, а остальное — дайте время!

Да, мы пойдем медленно, постепенно, но время же еще есть? Правда?

Васька, разинув рот, смотрел на въезжающие во двор школы кареты. Да, среди ребят ходили слухи, что будет новый набор, но что, как, кого — никто не знал. А — вот.

Никто толком ничего не знал, но на территории школы спешно строилась еще одна казарма, расширялась конюшня, спортивная площадка, благо, Софья, когда чертила проект школы, закладывала ее 'на вырост'.

В неведении мальчишки оставались недолго. Вечером того же дня перед ними выступил царевич Алексей. Всех построили на учебном поле для игры в мяч — и царевич вышел перед строем. В обычной простой рубашке, в холщовых портах, единственным его отличием от босоногих ребят были аккуратные сапожки. Но и у мальчишек стояли не хуже, разве что не такие расшитые да дорогие… Просто ни к чему сапоги на тренировке, босая‑то нога — она цепче и ловчее.

— Товарищи мои. Да, товарищи, потому что год мы проучились вместе. — Голос мальчика был звонким, но не дрожал и не сбивался.

— Сегодня к нам начали приезжать новые ученики. Прошу вас отнестись к этому серьезно. Вы — первый набор царевичевой школы. Именно глядя на вас, они увидят, чему здесь учат, чего они могут достичь, какими стать. Прошу вас не драть перед ними нос, а помогать, чем возможно. Учить, показывать… к каждому из вас будет прикреплен один новый ученик, к некоторым — по двое — и вы будете за них отвечать. Отнеситесь к этому серьезно. И еще… не позволяйте драть перед собой нос. Вы — воины. Будущие защитники государства. В том числе — вы будете защищать и бояр, и князей. Это они вам обязаны, а не вы им, помните об этом. А еще о том, что все люди равны перед богом. И, — на губах мальчишки вдруг проскользнула лукавая усмешка, — что вы знаете и умеете больше, чем боярские и стрелецкие дети и можете это доказать. И будьте готовы доказывать. Все вы здесь ученики — и они такие же, как и вы. Не забывайте. И что можете попросить у меня суда и помощи — тоже.

Васька почувствовал… восхищение. Никогда бы он не смог так сказать. А вот царевич… и сказать, и сделать… сможет ли гон когда‑нибудь ну не так же, но хоть как‑то? До сих пор ведь иногда на уроках риторики запинается. И казацкие ухватки ему не все хорошо даются…. А ведь придется кого‑то еще учить, показывать… ой, мамоньки! Нипочем ему не справиться! Страшно‑то как…

Может, хоть не сразу?

Увы, судьба, в очередной раз не спросив мальчишку, подкинула ему задачку на следующий же день. Княжеского сына.

Михаила Григорьевича Ромодановского.

Васька только и сказал, что 'ой, мама…'.

Мальчишка и отдаленно не знал о том, что Софья и царевны расписывали все по людям задолго до приезда новичков. Не знал, что к нему, как и к остальным воспитанникам школы, приглядывались весь год, что собирали все сведения о тех, кто хотел поступить в царевичеву школу. И что они посчитали — справится.

Он не знал, но это не отменяло факта.

Ему, бывшему босяку, придется учить княжеского сына. А если он не послушается?

Опять‑таки, о том, что за всеми воспитанниками строго приглядывают и казаки, и слуги, и девушки — и обо всем, даже самом незначительном, доносят царевне Анне, а через нее и Софье — он тоже не знал. И что ему могут прийти на помощь — тоже. Васька должен был справиться сам. Своего рода переходной экзамен.

Княжич оказался невысоким щекастеньким мальчишкой, который тяжелее петушка на палочке явно ничего не поднимал. Мамки — няньки помогали. Васька посмотрел на него, вздохнул — и представился.

— Утро доброе, Михаил. А я Василий. Я на первое время приставлен тебе помогать.

— Слугой, что ли?

Васька тряхнул головой.

— Э, нет, слуг тут ни у кого нет. Сами одеваемся — раздеваемся.

— Как — нет? А…

— Сами по кухне дежурим, посуду моем, кровати застилаем, полы метем…

Судя по круглым глазам мальчишки, Васька сказал что‑то страшное. М — да, не жил он никогда под мостом. И в канаве не ночевал. И на зиму в трактир не нанимался, за крышу в хлеву и объедки. Васька улыбнулся.