Кровь Кенигсмарков. Книги 1-2 - Жюльетта Бенцони

стала томить ее в четырех стенах и повела для беседы в парк. Женщина пребывала в приподнятом настроении и, дождавшись, пока подруга усядется на каменную скамью в тени граба, не сдержала смеха.

— Что у вас за вид, моя милая? Вам нехорошо? Подождите, я сама догадаюсь... Если судить по знатной отметине, оставленной вами на лице нашего государя, то... Оскорбленное достоинство?

— Откуда вы знаете?

— Загадка не из трудных. Вы не скрываете правду, а дворцовым котам до лица государя не допрыгнуть. К тому же мы живем на сквозняках, которые мигом разносят любой слух. А тут не сквозняк, а настоящий ураган!

— Сжальтесь, не надо насмешек! Мне и так... совсем худо.

— И напрасно! Вы — героиня дня, наша государыня так и говорит. Что до жены вашей жертвы, то, как мне доложили, она проливала слезы благодарности, узнав о вашем подвиге. Вот Божье создание! Наш султан бросает ей платок, а она утирает им его лоб... Восхитительно!

— У меня другое мнение. Не скрою, моим первым побуждением было собрать вещи, потребовать карету и укатить куда глаза глядят!

— Бегство? Это годится для недотрог, как когда-то называли таких беглянок. Зачем так утруждаться? У курфюрста лучшие во всей империи лошади, вас мигом бы поймали.

— Разве он на меня не гневается?

— Он? Что вы! Вы оставили у него на щеке свою несмываемую подпись, став для этого неутомимого охотника самой лакомой добычей, птицей Феникс, которую надо завоевать. Иначе — смерть!

— Какие глупости!

— Вовсе нет. Он бы согласился умереть, если бы вас можно было покорить такой ценой. Если серьезно, Аврора, остерегайтесь ловушки, бойтесь игры не по правилам. Если позволите, я вас спрошу: что вы о нем думаете?

Аврора неуверенно посмотрела на подругу и ответила, не найдя на ее лице никаких признаков иронии.

— Он слишком обольстителен, чтобы у меня было спокойно на душе, — призналась она со вздохом. — Сами видите, я от него бегу, а ведь он — единственный мой шанс выведать, какая судьба постигла моего брата...

— Учтите, в конце концов он вас возненавидит, и тогда вы рискуете проиграть. Надо заставить его платить дорого и долго, пока вы не добьетесь желаемого. А потом — коль скоро он пришелся вам по вкусу, что мне совсем нетрудно понять, — потребуйте высокую цену за свою капитуляцию, чтобы он никогда ее не забыл, и позвольте себе немного счастья!

— За которое мне придется заплатить всеобщим презрением.

— Вовсе нет! Да, вам не избежать ревности, даже ненависти, но вы сможете защититься. Что до вдовствующей государыни, то она предпочтет фаворитку высокого ранга, с прекрасными душевными качествами, всем прочим, грезящим о том, как бы заполучить ее сына. Я знаю, что говорю!

— Вы не забыли про его жену?

— Кристина Эберхардина? Она прекрасно усвоила, что таким мужчиной, как он, придется делиться. Не пытайтесь отодвинуть ее в сторону, и все обойдется. Поверите ли вы мне, если я скажу, что глупо пренебрегать мгновениями счастья, если судьба предлагает их вам? Самое важное — это любить! Сумейте влюбить его в себя так, чтобы это чувство заполнило его сердце, — и вы выйдете победительницей!

За этими словами последовала тишина, в которой Аврора угадала тоску по былому. Как непохоже это было на смешливую графиню Менкен! Она погладила ее по руке.

— Елизавета, вас связывает с ним любовное прошлое?

— Это дела давно минувших дней. Потом я вышла замуж, и вполне счастливо, так что теперь не о чем сожалеть. Быть может, у меня и сохранилось к нему какое-то чувство, но оно не мешает мне желать, чтобы он привязался к вам. Так он попадет в хорошие руки. Страна от этого только выиграет.

Аврора рассталась с ней в задумчивости, но с чувством удовлетворения. Она обрела настоящего друга. Разве Елизавета сделала бы такое признание, если бы не испытывала к ней искренних дружеских чувств? Больше узнав о противнике — пока что она могла думать о нем только так, — Аврора яснее представила свои последующие шаги, однако мяч находился теперь на стороне принца, а молодой графине оставалось только ждать, как он отнесется к ее письму.

Ответ пришел на следующий день — в приятном, элегантном облике пожилого господина, речистого, пусть слегка задыхающегося от астмы, канцлера Бехлинга. То, что курфюрст назначил парламентером именно его, а не простого гонца, уже было честью, и Аврора оценила это по достоинству. Она приняла канцлера в большой гостиной, попросив сгоравшую от любопытства Амалию ненадолго оставить их вдвоем, но почетный гость, указав на розы и свежую зелень за распахнутыми окнами, предложил перейти в сад.

— В четырех стенах мне трудно дышится, графиня, и я пользуюсь любой возможностью насладиться солнцем и цветами.

Она охотно откликнулась на его просьбу и дошла с ним под руку до скамейки, на которой Елизавета преподала ей накануне урок любви в форме исповеди. Он уселся, облегченно переводя дух.

— До чего здесь хорошо! Спасибо, что пошли навстречу старику, убеленному сединами прожитых лет и политики, которая пригибает к земле с удвоенной силой! То, почему я здесь, графиня, чрезвычайно важно и для меня, поэтому я радостно взялся выполнить поручение. Во-первых, это позволяет любоваться вами. А во-вторых, заканчивает мою карьеру!

— То есть как?— Возраст, моя дорогая, возраст! Мне так не терпится насладиться наконец свободой в моих сельских владениях, пока Всевышний изволит сохранять мне жизнь! Но я отправлюсь туда счастливым, только если смогу вернуть моему молодому государю утраченную им радость жизни...

Аврора ответила не сразу, чтобы позволить лакею налить вина, сделанного из винограда с берегов Эльбы, в немедленно запотевшие хрустальные бокалы.

— Разве Его высочество князь-курфюрст болен? — спросила она, протягивая гостю бокал. Тот отхлебнул вина, поцокал языком, проглотил немного и изрек:

— Волшебно! Чудесно! В наступившую жару прохладное вино — лучшее из снадобий. Увы, даже этот чудодейственный бальзам бессилен против недуга, грозящего моему государю, разве что дарует ему недолгое забвение или мертвецкий сон в случае злоупотребления, что бывает нередко. Недуг моего государя зовется любовью, и от него не избавиться, никуда не деться!

— Вот как? Неужели это так серьезно, как вы говорите? — проговорила Аврора, подливая себе для большей уверенности вина. Внимательный наблюдатель не мог не заметить, как дрожат ее руки, а Бехлингу наблюдательности было не занимать. Он продолжил, слегка понизив голос:

— Его окружение, в том числе ваш