Паутина времени (СИ) - Татьяна Андреевна Бердникова

а у двоих… - он внезапно умолк и обреченно махнул рукой, - Хотя с таким напарником, как ты, шансов все равно нет. Хрен с тобой. Иди – прикрою. В конце концов, бегаешь-то ты быстро, это я знаю.

Гоц неспешно поднялся на ноги и, на миг замявшись, неуверенно прижал автомат к себе. Чтобы бежать быстрее, стоило бы его оставить, следовало бежать налегке, но безоружным быть не хотелось – не то было время, и не та ситуация. Парень заколебался.

Его товарищ, моментально поняв причину сомнения однополчанина, выразительно закатил глаза, еле удерживаясь, чтобы не подтолкнуть безрассудного добровольца в спину.

- С автоматом беги, придурок! Если что – отстреляешься, а то ведь и вправду убьют, не успеешь до наших добежать. Ну? Готов?

- Нет, - вздохнул молодой человек и, печально улыбнувшись, пожал плечами, - Но какое это имеет значение? Ты не добежишь, а у меня шанс есть. Приготовься стрелять. И, Ганс… - он на секунду замер и, куснув себя за губу, неуверенно осведомился, - Как думаешь, герр Нойманн одобрил бы?..

Ганс равнодушно пожал плечами – с его точки зрения думать, сумел ли бы выслужиться перед покойным командиром сейчас было совершенно бессмысленной тратой времени.

- Какая хрен разница? Хотя, если тебе будет спокойнее – да, думаю, он бы тебе орден дал. Сталхерц был отчаянным мужиком и любил таких же безбашенных идиотов, как он сам. Так что твоя дурь бы его порадовала. Давай, Гоц, иди, доберись до наших и… - он прервался на полуслове, тяжело вздохнул и, пересиливая себя, пробурчал, - И да поможет тебе Бог.

Благословение от безбожника было, конечно, слышать чрезвычайно приятно, но Гоц ограничил свою благодарность одним коротким кивком. Ни на что другое времени сейчас не было.

Сердце сжалось от страха. Он шел сейчас почти на верную смерть, на отчаянный поступок, шел ради спасения жизни товарища, а при хорошем раскладе – и собственной, и полностью сознавал риск. Его могут убить… а ведь он еще так молод!..

Да и герр Нойманн стар не был, однако же, пошел вперед, рискнул всем и… погиб. Война, проклятая война, она никого не щадит! Что ж, прав был Ганс, говоря, что жизнь свою он должен продать подороже, забрать с собой как можно больше врагов.

Ну, с Богом… Гоц вскинул автомат к плечу, готовясь прорываться с боем и, мысленно перекрестившись, решительно шагнул вниз, минуя первую ступеньку.

Ганс следовал за ним – настороженный, внимательный, готовый в любой миг открыть огонь по неприятелю, чтобы прикрыть однополчанина и помочь ему выбраться. И Гоц знал, что товарищ не подведет.

Шаг, еще шаг… бесконечные ступени. А вот и изгиб стены, за которым они скрывались в прошлый раз, из-за которого выскочил герр Нойманн, начиная атаку.

Дьявол… почему вокруг вдруг так потемнело?.. Гоц неуверенно поднял взгляд и нахмурился. За маленьким окошком-бойницей в стене башни плескалась непроглядная ночь, хотя минуту назад светило солнце. Да что здесь творится?..

Парень мотнул головой и, давая себе приказ не отвлекаться, осторожно выглянул, оценивая обстановку.

Варвары, по-видимому, не слишком смущенные сумасбродным состоянием времени вокруг, чинно восседали кружком возле лестницы, на время оставив попытки взять приступом библиотеку, и о чем-то разговаривали. Путь для побега они вроде бы не перекрывали, но за спинами их проскользнуть вряд ли было возможно. Особенно с учетом того, что холодное оружие свое дикари из рук не выпускали и, беседуя, игрались с ним, то подкидывая в воздух, то почесывая острием щеку.

- Готов? – шепнул за спиной Ганс, перехватывая автомат поудобнее и готовясь стрелять, прикрывая дерзкого однополчанина. Гоц резко кивнул и, набрав в грудь побольше воздух, начал медленно и осторожно спускаться, стараясь не привлекать лишнего внимания.

Он успел сделать ровно четыре шага. На пятом бег времени вдруг словно ускорился; события принялись сменять друг друга с бешенной скоростью, и парню потребовалась масса усилий, чтобы успеть хотя бы осознать их.

Вот гунны, заметив лазутчика, повскакали с мест, занося над головами оружие. Вот Ганс, выполняя обещание, мазнул по неприятелю длинной очередью, скорее отпугивая, нежели причиняя вред. Вот закапала на пол кровь…

Гоц со всех ног бросился вперед, не желая медлить; дикари, взбешенные такой дерзостью, попытались не выпустить его наружу… и вдруг прямо у подножия лестницы взметнулся столб светлого песка, взявшийся невесть откуда. Взметнулся он прямо перед бегущим немцем, и тот замер, на секунду теряясь, не зная, что предпринять и чего ждать от неведомого врага.

А потом, напоминая себе, что важнее всего цель, а не путь к ней, что на помехи внимание обращать нельзя, он извернулся, как уж и, немыслимым маневром обогнув столб песка, бросился к двери.

Вот скрипнули давно несмазанные петли… и он, наконец, вылетел в суровую снежную зиму, укрытую покрывалом ночи, едва ли не кубарем выкатившись в сугроб. Вскочил, не обращая внимания на холод и со всех ног помчался туда, где, как помнил, должен был ожидать полк. Будет ли за ним погоня, Гоц не знал и не задумывался – он помнил лишь о цели, и стремился к ней на пределе своих возможностей.

Ганс остался один.

Он видел, как вылетел за дверь Гоц, успел еще порадоваться, что затея все-таки оправдала себя; он видел, как бросились врассыпную перепуганные неизвестным явлением варвары, но сам себе позволить удрать не мог. Неизвестно, что это за враг, неясно, чего ждать от него, и лучше будет разобраться с ним сразу и наверняка.

Привычно задрожал в руках автомат, выплевывая одну за другой пули; в голове замелькали панические мысли о недостатке патронов…

Из песчаного столба навстречу пулям вдруг выскользнула худощавая рука подростка с растопыренными пальцами. Речитатив выстрелов сменился звуком падающей капели.

Еще один выстрел, еще, еще… патроны кончились, как обычно, в самый неподходящий момент.

Ганс замер, продолжая сжимать бесполезный автомат и обалдело глядя, как выплюнутые последним пули капают на ступени лестницы расплавленным металлом и растекаются маленькими лужицами.

Высунутая из кружащегося водоворота песчинок рука сжалась в кулак и исчезла.

Песок рассыпался по полу, и немец, чувствуя, что медленно сходит с ума, ошарашенно уставился на молодого светловолосого человека с хвостиком на затылке, и темноволосого юношу лет пятнадцати-шестнадцати на вид. Именно он стоял, сжав худощавую руку в кулак и, по-видимому, именно его рук делом были капли металла на полу.

Перепуганные гунны, сбившись в кучку, молча созерцали двух взявшихся из ниоткуда людей, выставив перед собою оружие.

Райвен тонко улыбнулся и, не обращая внимания на потрясенно замершего