Одиночество менестреля - Владислав Адольфович Русанов

Бывший глава тайного сыска медлил с ответом.

Неожиданно поднялся кринтиец.

— Я, Кухал Дорн-Куах из Клана Кукушки, готов скрестить клинки с кем угодно, защищая честь праны Реналлы из Дома Жёлтой Луны.

— Из Дома Лазоревого Кота, вы хотели сказать? — удивилась Кларина.

— Нет. Для моего друга Ланса альт Грегора она навеки осталась Реналлой из Дома Жёлтой Луны. Жив ли Ланс или нет, я не знаю, но я пришёл сюда, чтобы защищать её по мере сил. Так я понимаю дружбу. Можете спорить или соглашаться, но в Кринте свои понятия о чести и справедливости.

— Но, как я догадываюсь, вы поступили на службу в Роту Стальных Котов?

— Трен Кухал не успел, — с нотками торжества и облегчения в голосе проговорил капитан Жерон. — Сегодня утром мы обсудили условия поступления его отряда на службу, но договор не подписан.

— Хорошо. Значит, так тому и быть. — Согласилась герцогиня. — Итак, завтра в полдень. Пран Виго альт Баррас из Дома Бирюзовой Черепахи против трена Кухала Дорн-Куаха из Клана Кукушки.

— Какое оружие избирают почтенные поединщики? — осведомился пран Клеан.

— Шпага, — пожал плечами Виго.

— Мой палаш, — ответил кринтиец.

— Так тому и быть.

Реналла закрыла глаза и вознесла краткую, но горячую молитву Вседержитю.

Глава 6

Ч. 1

В звоннице повесилась ласточка.

Её высохшая под летним солнцем чёрно-белая тушка колыхалась на ветру, будто бы ничем не удерживая. Лишь зоркий взгляд наёмного убийцы сумел различить конский волос, петлёй обвившийся вокруг птичьей шейки. Нелепая, а потому страшная смерть. Видимо, птичка затащила в гнездо, вместе с прочим мусором и крепкую волосинку, вычесанную конюхом из хвоста благородного скакуна. Укладывала, умащивала, делая мягкую подстилку для будущей кладки, и не заметила, как просунула голову в образовавшуюся петлю. Кинулась наружу, но удавка затянулась, не позволяя ни улететь, ни вернуться в гнездо. Второй конец волоса, по всей видимости, присох к глине, из которой ласточка строила домик. Человек, попавший в подобную беду, отправился бы к Вседержителю сразу — у повешенного ломаются позвонки шеи. Ласточка мучилась долго и умерла, скорее всего, от голода и жажды. Интересно, думала ли она что-то перед смертью, глядя меркнущим взором на подружек, мечущихся вокруг, но неспособных чем-либо помочь — ни спасти, ни даже облегчить страдания?

Человек порою тоже попадает в тяжёлое положение. А всё из-за желания сделать жизнь лучше и удобнее. Вот такое противоречие, разрешить которое не под силу ни философам из старой лоддской школы, ни доморощенным мудрецам, которых в каждом квартале и на каждой улице пруд пруди. Когда начинаешь прилагать слишком много усилий, чтобы обустроить свою судьбу — свить уютное гнёздышко в безопасном месте, скопить деньжат, чтобы не зависеть ни от кого, найти вторую половинку, с кем не будет тоскливо зимними вечерами, — то вначале, обычно, дела идут хорошо. Ну, или совсем не идут, что означает — твоих сил пока недостаточно для выполнения поставленной цели и следует потерпеть, поднабраться опыта и мастерства. А если начинает удаваться, то следует быть очень осмотрительным. Иначе может так получиться, что однажды ты окажешься в положении ласточки. Какая-то мелочь, трепетно и любовно утащенная в гнездо, обовьёт твоё горло, выжимая жизнь капля за каплей. И никто не придёт на помощь. Будут ходить вокруг да около, умильно качать головам, сочувствовать, цокая языком — как же тебя угораздило, деточка. Только ради того, чтобы не видеть их отвратительные рожи, когда открываются врата в Горние Сады, стоит проявлять предельную осторожность. Нельзя, чтобы дорогая вещица или человек, запавший в душу с первого взгляда, превратились в такую вот петлю из конского волоса. Отталкивать, выбрасывать, резать по живому, но уцелеть.

Офра вздохнула. Поправила тёмный платок, которым повязала голову, чтобы волосы не мешали, падая на глаза. Словно невзначай пробежалась кончиками пальцев по широкой перевязи, в которой прятались полдюжины метательных ножей. Погладила спрятанный в левом рукаве стреломёт. Он стоил просто баснословных денег — изначально мастер просил пятьдесят «лошадок», но согласился снизить цену до сорока пяти. А всё из-за какой-то новой пружины, выкованной из дорогущей стали и особым образом закалённой. Ремесленник обещал, что стреломёт будет вечным. Конечно, Офра ему не поверила, поскольку знала — человеческие руки не способны сделать ничего вечного, но надеялась, что несколько лет оружие прослужит безотказно. Девушка сама пристреляла его — в этом деле нельзя доверять никому, кроме себя. Оценила удобство. Стальная трубка, толщиной в три четверти дюйма и длиной полторы пяди, крепилась двумя ремешками к предплечью. Кольцо с тягой, присоединённой к спусковой скобе, надевалось на средний палец. Сжимаешь кулак — вылетает гранёная стрела, которая втыкается в сосновую доску на полтора дюйма. Это значит, что человека прошьёт навылет, если не встретит кость.

Случая испытать новый стреломёт в деле всё не представлялось, но вот, наконец-то, пришла его пора.

Убийца пробралась в собор ещё с вечера, пользуясь суетой и неразберихой во время вечерней службы и последовавшего за ней причастия. Вскарабкалась по лестнице, ведущей на верх колокольни и притаилась в звоннице, под самой островерхой, увенчанной шпилем крышей. Здесь свистел ветер, выдувавший остатки тепла, тянуло дымком из печных труб. Вдалеке погрохатывали раскаты артиллерийских залпов. Судя по направлению, армия Эйлии альт Ставоса вновь обстреливала Глевер.

Колокольня главной церкви Вожерона, посвящённой святому Кельвецию, как и кафедральный собор Аркайла, главенствовала над всеми зданиями города. Все кварталы, включая проплешины разбитых и выгоревших после обстрелов домов, фортификационные сооружения — стена с зубцами, башни, ворота — виделись, как на ладони. Даже дальние огни биваков защитников мятежной провинции и, ещё дальше, армии, пришедшей наказать их за самоуправство. Судя по количеству костров, соотношение сил было далеко не в пользу вожеронцев, сколько бы кондотьерских рот они не призвали бы под свои знамёна. Конечно, они не сдадутся, гордость не позволит, но исход войны виделся Офре предрешённым. Поэтому, она хотела выполнить работу как можно быстрее и уносить ноги, пока не поздно.

Скоро, очень скоро Вожерон превратится в то место, где выживать будет очень сложно. Чёрствая горбушка хлеба и глоток чистой воды начнут цениться на вес золота. Да и деньги потеряют свою ценность — ведь их нельзя съесть. Сила, умение убивать и хладнокровное презрение к ближнему станут теми качествами, которые дадут их обладателю надежду на спасение. Ну, или умение очень быстро удрать. Обладая в полной мере навыками убийцы,