Только вперед! - Денис Старый

— Нам придётся уехать из Петербурга в Гатчину, — сказал я, ожидая от жены негативной реакции.

Всё-таки она светская дама и во многом самостоятельная. Эта самостоятельность основывается на общении с великой княжной Анной Леопольдовной. Получается, что подружки не так часто смогут перемывать мне кости, если супруга отправится следом за мной.

Впрочем, я выбора ей не предоставляю. Если бы она ещё не была беременна, то оставил Юлиану в Петербурге по её желанию. Но в свете сложившихся обстоятельств моя беременная жена будет рядом со мной.

Императрица тщательным образом оберегает беременность своей племянницы. Учитывая, что император или императрица — это как бы пример для подражания, последую этому примеру. Даже не придумаю, в чём ещё я мог подражать, что перенять для себя от русской самодержицы. Любить Бирона? Тьфу! Мерзость.

— Нам предстоит уехать из Петербурга? Так, а чего же эта новость для меня плоха? — наполненным радостью, или даже счастьем, голосом воскликнула Юлиана.

И только тут до меня дошло… Я же в таком случае буду вдали от Анны Леопольдовны! Только что ещё думал, что первой причиной отправки меня из столицы была возможная секретность создания новой дивизии, чтобы о ней не знали ни иностранцы, ни даже русские вельможи. Ведь понятно, что меня хотят сделать своего рода охранителем, защитником того государственного строя, который предполагает оставить после себя нынешняя императрица. Или же таким образом, ссылая из Петербурга, одновременно меня наказывают за провинности и защищают от политических интриг.

А тут оказывается, что в данном решении государыни есть ещё один пласт: не дать нам с Анной Леопольдовной натворить откровенных глупостей. Вполне же нормальным в нравственной системе координат государыни должно быть то, чтобы с одной стороны потакать своей племяннице, разрешать ей грешить со мной, ну а с другой — этого же и не допускать.

Недооценили всё-таки историки Анну Иоанновну. Больше обращали внимание на все те игрища и развлечения, что устраивала нынешняя императрица. А дела её несколько померкли. Она не глупа. Груба, некрасива, но не дура.

А я уверен, что теперь-то, когда Крым становится русским, Анну вполне могут назвать Великой. Да и не в малой степени этому способствую я.

Сейчас всё готовится к тому, чтобы начать мощную, в рамках нынешнего времени конечно, индустриализацию страны, чтобы усилить просвещение. И как жаль, что у России нет хотя бы молодого, юного, но прямого наследника. Бывший в утробе матери малыш, или малышка, — это настолько несерьезно, что умрет государыня в ближайшее время, обязательно будут волнения. И я должен буду поддержать наследие Анны Иоанновны. Посмотрим…

Обед прошёл в необычайно дружеской атмосфере. Вот есть общества, в том числе даже и родственников, где нужно сдерживать себя, оставаться жеманным. Тут же — нет.

Лишь только в одном была определённая недосказанность. Я пока не хотел, чтобы Юлиана знала о золоте. Даже не потому, что не доверял жене. Она не глупая женщина и прекрасно поняла бы, что с золотыми приисками Миасса я словно играл со смертью. Закон Российской империи суров, но, как говорили древние римляне: «Закон суров, но он закон».

Вроде как наши отношения существенно наладились, чтобы посвящать Юлю в некоторые свои дела, но пусть меньше нервничает.

Так что, помимо вопросов золотодобычи, мы смеялись, немного погоревали. Братец был настолько красноречив и прекрасным рассказчиком, что заслушивалась и Юля, не отрываясь, слушал и я.

А в голове рождалась мысль, что не совсем до конца я этого человека направил на путь истинный. Если просто всё то, что он сейчас рассказывал, взять и положить на бумагу, даже теми же словами, что прозвучали, то выйдет такой необычайно красочный роман, что как бы в России не родился первый великий писатель. Ну это если разделять поэзию и прозу. А так-то я себя считаю первым великим поэтом. При всём уважении к Симеону Полоцкому и к господину Тредиаковскому. Им до Пушкина, Лермонтова, Тютчева и других поэтов ещё очень и очень далеко.

Но как бы ни было интересно, а мы общались без умолку явно больше пяти часов, все были уставшими. Но мне с братом необходимо было поговорить наедине. Так что, когда Юлиана насилу сдержалась, чтобы не зевать, я сыграл заботливого супруга. Направил жену спать. Собственно, особых актёрских талантов в этом деле мне прикладывать не пришлось.

— Удивлю тебя, брат, но сразу спрошу не о золоте, — когда нехотя, но всё же ушла отдыхать Юля, начал я разговор. — Какие за тобой тянутся трудности и долги?

Только что бывший весёлым и радостным Александр Матвеевич поник головой.

— Я слушаю тебя! — требовал я разговора. — Со мной связывались бандиты и требовали за тебя. Сейчас такая сумма не существенная, но тогда была большой. Сколь должен нынче?

— Тысячу сто двадцать рублей должен, — поспешил сказать мне брат.

Я с недоумением посмотрел на него. Да у него что ли золотишка нет? Да и более того, учитывая, что мой кузен поневоле стал посланником хивинского хана, восточный правитель никогда бы не отправил своего представителя, даже если он и неверный, без средств. Это же какой урон чести! Слова хана нищим ртом не произносят.

— И у тебя что, золота нет? — смекнулся я.

— Если жизнь начинать, как ты говоришь, брат, с чистого листа, то не стоит её начинать со лжи. Находил я богатые золотые жилы, о которых не слыхивал никогда и ни от кого, столь много там золота. Собирал я по верхам самородки. Но это же всё твоё! А я и без того изрядно потратился, — признался Александр Матвеевич.

Такое признание даже несколько выбило меня из душевного равновесия. Даже испугало. Понятно, что нужно быть человеком, родственников не обманывать, но как-то подобное уже перебор. Относительно кузена и его поступков в прошлом.

— Ну, если ты так говоришь, то я же жалование тебе не положил?

— Ты жизнь мне даровал, — отвечал кузен. — Я должен отплатить. Нынче я могу стать человеком. И тем паче, что без твоей помощи, я не вызволю свою любимую.

Мой мозг тут же начал работать в том направлении, как же может отплатить мне Александр Матвеевич. Нет, деньги как раз пускай себе забирает. Из-за меня они с братом Сергеем лишились изрядной доли земли. Так что золото может стать компенсацией за потерянное. И этот подарок в золоте для успокоения моей совести прежде всего.