Алексеевы - С.С. Балашов

Спасибо, дорогая, за чудную коробочку шоколаду, у нас таких изящных вещей нет. Зина гостит у Зюли, отдыхает, но сейчас тоже простудилась. У нас эпидемия гриппа.

10го Марта в Оперном Театре Костиного Имени идет в перв./ый/ раз «Риголетто». На Генеральной, говорят, был большой успех. Досадно, что я еще не в силах ходить по театрам, вот и «Горе от ума» еще не видела.

Жду твоего письма. Крепко целую тебя и всех твоих, Тису, Бибку. Любящая тебя всегда твоя – Маруся.

Советовала Степе зайти к Мар. Пав. Чеховой – она чудный человек и Музей Чехова посмотрит.

Телеграмма 15/3 (1939 г.)

Ленинград, 3

Большая Пушкарская 28/2 квратира 17

Севастьяновой Наркомсобес пришлет тебе по адресу извещение Ленинград жди не выезжай целую Маруся.

Ленинград, 3

Большая Пушкарская дом 28/2, кв. 17

Марии Сергеевне Севастьяновой.

(На конверте надпись: «Получила 22 марта, 1939 г.»)

21ого Марта

1939 г.

Дорогая, милая Маня.

Конечно, если ты находишь, что Рыжику надо послать денег, то пошли ему; ведь важно, чтобы он был здоров и благополучен, а не деньги целы. Но вот на что стоит по-моему приберечь деньги: после казенного отдыха мне бы хотелось продлить срок Рыжикиного отдыха, т. е. остаться в том же санатории еще на месяц или устроиться на частной квартире за свой счет.

В Кореизе живет Мар. Ник. Алексеева[84], добрейшее существо, она живет там уже много лет при школе, где она преподает. Она могла бы Вам помочь советами; и устроившись на частной квартире, прибавив еще к этим 1.200 р. твою пенсию за 2 или 3 месяца, Вы бы м. б. могли прожить вдвоем, что было бы и для тебя полезно. Обед бы Вы брали в каком-нибудь пансионе, а ужин ты бы сама приготовляла.

Если это тебе улыбается, спишись с Мар. Никол. Вот ее адрес, совершенно точный:

Крым

Стан Кореиз

Верхний Мисхор

Больничный пер.

Дом Хаили Куртманек

Марии Николаевне Алексеевой.

Подумай обо всем этом. Я надеюсь, что к Июню я смогу еще отложить Рыжику 1.200 руб. с тем, чтобы на Июнь он уехал бы на Кумыс.

Зина мыла комнату не только для тебя и для себя, это теперь ее столовая[85]. Ну вот, не переутомляйся и к Вер./бному/ Воскре./сенью/ приезжай к нам.

Нежно обнимаю тебя целую Тису и Бибу

(Письмо на почтовой открытке.)

Ленинград

Б. Пушкарская дом 28/2, кв. 17

Марии Сергеевне Севастьяновой.

(На открытке надпись: «Получила 6ого мая 1939 г. Воскресенье».)

5ого Мая

Дорогая Маня, я как и ты очень огорчилась, что Степа вернулся и, как видишь, погода из рук вон плохая. Будем надеяться, что все будет благополучно, но деньги у тебя на руках, и ты всегда сможешь устроить его в Ленинграде в окрестностях; очень хвалят санаторий Красного села.

Сегодня еду в Санаторий Стрешнево, а то нервы и у меня очень расходились. Пиши туда: Москва 101, Санаторий «Стрешнево» нервно-психический, для М. П. Лилиной.

Ленинград

Бол. Пушкарская дом 28/2, кв. 17

Марии Сергеевне Севастьяновой.

(На конверте надпись: «Получила 10 июня, 1939 г.»)

8 Июня 1939 г.

Милая, дорогая Маня.

Хочу написать тебе про Любу, чтобы ты не упрекала меня или Зину, что мы ничего не писали тебе о ее болезни. Люба – бедняжка, всё /всю/ зиму хворала хроническим плевритом, с to; то to поднималась до 38 с десятыми, то спускалась до 37, 5. А она в таком состоянии все время возилась с кошками и конечно натрудила сердце. Последнее время у нее появились довольно сильные отеки на ногах и Алек./сей/ Дмитр./иевич/ очень посоветовал ей лечь в больницу, сперва она не соглашалась, конечно опять-таки из-за кошек. Но вчера она решила послушаться Алекс. Дмитр. и он ее устроил в Боткинскую больницу в Кремлевское отделение. Там, говорят, хороший уход.

За кошками будет смотреть Бусенька[86], и работница новая, кот./орая/ Любе нравится и кажется честная женщина.

Дам тебе Любин адрес, м. б. ты соберешься и ей напишешь.

Настроение у Любы неплохое, Зина навещала ее несколько раз несмотря на то, что перегружена Студийной работой. Мы с ней сейчас вовсю работали над Вишн./евым/ садом.

Я совершенно не знакома с законами речи и с голосоведением и потому все /всю/ эту часть работы на себя взяла Зина и справилась блестяще, ученики так хорошо и выразительно говорят, что не мешает многим нашим поучиться. Вчера сдали одну партию учеников Новицкой[87], они сидя прочитали весь первый акт «Вишневого Сада», но проходя внутренне физические действия и видения, и выдерживая все паузы, как при игре. Всем очень понравилось, и смотрящие говорили, что получалась полная иллюзия действия.

2ой акт не удалось показать целиком, т. к. 2-х артистов Петю и Аню услали в Бригаду, но 1/2 акта все же показали. Предполагается, что через 1 1/2 года им придется играть «Вишневый Сад» на сцене Нового Театра, кот./орый/ для них строится. Доживешь ли до того времени, уж не знаю. А хотелось бы.

Как проведем лето, не знаю. Прошусь на один месяц в Барвиху с Кирой и Килялей, а осенью хотелось бы ужасно проехать в Париж, куда бы мог приехать Игорь с Сашей и Ольгой, и еще раз их всех повидать. Но кто знает, пустят ли. И французы как-то туго к себе пускают. Ну, поживем – увидим.

Вот Любин адрес: Боткинская больница. Корпус 7. Палата 96. Люб. Сер. Коргановой.

Степино письмо получила, но про дом отдыха ничего ему написать не могла, т. к. их не знаю. Крепко целую тебя, моя милая Манюша, Тису, Степу и Бибку.

(Почтовая открытка)

Ленинград

Большая Пушкарская 28/2, кв. 17

Марии Сергеевне Севастьяновой.

(На открытке надпись:«Получила 7 июня[88], 1939 г.»)

5 Июля

Дорогая Моя милая Маня, Москва тебя не забыла, но мы так работали за Июнь с Зиной, что мы потеряли всякую энергию и хочется сидеть на балкончике и не только ничего не делать, но даже и не думать. За Июнь месяц мы провели 19 репетиций с учениками, а Зина готовила и давала концерты со своими ассистентками, кот./орые/ прошли с большим успехом. Наш показ В. С.[89] прошел три раза. Последний показ был сдан Комитету, кот./орый/ одобрил нашу работу.

Теперь о семейных: Люба вернулась из клиники и поправилась на долго ли – это вопрос? Зависит от кошек. Зюля и Ал./ексей/ Викт./орович/ ищут дачу, как найдут сейчас же Зина уедет из Москвы, а пока некуда. Мы трое надеемся на Барвиху, если скоро не дадут, то поедем в Ленинград, остановимся в Европейской.

Мечтали о Санатории в Петергофе, но вряд ли москвичам можно туда попасть. Вот бы Рыжику туда за свой счет, если Вы поистратились – я добавлю. Не давайте ему перетягивать нервы и истощаться. Смотрели ли ему почки, нет ли там чего.

Про Аллу ничего не слыхать. Обнимаю, целую всех. Спасибо, дорогая, за поздравление[90], ты одна вспомнила,

(Почтовая открытка)

Ленинград

Большая Пушкарская дом 28/2, кв. 17

Марии Сергеевне Севастьяновой.

(На открытке надпись: «Получила 30 июля 1939 г. Воскресенье».)

27 Июля 1939

Дорогая Маня, получила твое письмо в Санатории «Сосновый Бор», кот./орый/ помещается там, где много лет назад находилась Нюшина дача. Она не существует больше, но место, где она стояла, я нашла. Санаторий выстроен в том же направлении, но несколько дальше от реки. Мы отдыхаем здесь с Килялей, а Кира осталась в Москве и готовит дачу, на кот./орую/ мы должны переехать в Августе. Здесь все прекрасно, кроме воды, кот./орая/ крепит. Я думаю Степе здесь понравилось бы; очень свободно, никакой казенщины. В 2-х шагах Комаровка, и Киляля бегает туда к Веве.

Степе необходимо отдохнуть в Сентябре в Крыму и покушать винограду. Я могу прийти частично на помощь. Целую Вас всех – тебя крепче всех,

Ленинград

Большая Пушкарская дом 28/2, кв. 17

Марии Сергеевне Севастьяновой.

Адрес отправителя: Москва, 9

Ул. Станиславского, 6, кв. 1

М. Алексеева.

(На конверте надпись: «Получила 26 августа 1939 г.»)