Отбитая - Кира Романовская

с теми, кого она любила. Она кусала губу, раздумывая стоит ли её открывать, но всё же протянула руку, открывая крышку. Порывшись внутри, она достала воспоминания.

Это были фотографии с Бали, где они зимовали с мужем в первый и последний раз. С глянцевой бумаги ей улыбалась девушка, которую обнимал мужчина, её любимый.

— Привет, Катя. Привет, Пух, скучал по мне? — грустно улыбнулась она красавчику с голубыми глазами на фоне океана.

Она перебирала фотографии одну за одной и слегка улыбалась, сглатывая горечь, подступающую к горлу. У них была любовь, большая и почти взаимная, но она закончилась, перемешавшись с предательством, изменами, ложью и страстью, которая погубила всё. Голубой океан превратился в грязную вонючую реку и в неё больше не хотелось входить. В последний раз взглянув на его обворожительную улыбку, которая разбила ей сердце не один раз, она сложила карточки обратно и запихнула коробку подальше в кладовку.

Катя скучала не по нему, она скучала по тому, что она любит и что её любят. Давно её никто не любил, да и она тоже, а вот это было даже к лучшему — никаких проблем.

Теперь появился Великан, большой и сильный, со своей коробкой боли, которую он точно прячет где-то в шкафу. Ещё глубже и дальше, чем она. Сколько женщин у него было до неё, сердобольных и влюблённых, которые пытались разворошить его прошлое в надежде построить с ним будущее? Наверное, много.

Катя ещё до конца не разобралась со своим, чтоб лезть в чужое. Может, и не стоит этого делать, а делать как всегда?

— Живу моментом, здесь и сейчас, — тихо повторила себе Катя.

Через час она постучалась в дверь, которая была открыта для неё в любое время дня и ночи, если она ей была нужна. Её психолог впустил её без вопросов, вручил чашку горячего чая в дрожащие руки.

— Я услышала её имя и меня накрыло. Такого не было два года.

Игорь поправил очки на носу и тяжело вздохнул:

— Её имя? Не её, зачем ты себя обманываешь?

Глава 25. Крошка Енот

Встреча затягивалась, Вадим взглянул на часы, которые ему, как оказалось, выбирала Катя на день рождения, почти восемь. Он слегка улыбнулся, надо будет после встречи написать ей, может, не спит и с её женскими делами покончено. Он не видел её два дня, как бы не было ему тяжело это признать, но он по ней соскучился. Наконец, они пожали друг другу руки, Петров засобирался домой. Выходя из кабинета Игоря в ресторане, Вадим увидел братьев, те понуро сидели за их привычным столом, уткнувшись в телефон.

— Рабочий день вроде закончился, сверхурочные? — спросил Вадим, подходя к ним.

— Ну типа того, — протянул Павлик, подперев голову рукой. — В окно глянь.

Вадим посмотрел в панорамное окно ресторана, а там был будто туман, а на самом деле сильный снегопад.

— Пробки девять баллов, ни уехать ни приехать, четыре аварии на мосту, стоит намертво, а нам прямо через него надо. Хоть тут ночуй, — вздохнул Макс. — Падай, Вадим, делать всё равно не хрен.

Они просидели полчаса, за которые ситуация никак принципиально не изменилась, вместо привычных двадцати минут до дома Вадиму пришлось бы добираться почти два часа, до Кати чуть быстрее, но его сообщение так и висело непрочитанным.

— А давайте к Игорю завалимся в гости, тут ехать десять минут. Капец, он счастливчик, коттедж почти в центре города урвал за долги перед фирмой. Все из центра едут, а мы туда. У него камин такой клёвый, погреемся. Вы как? — предложил Павлик.

— Точно, поехали, надо еды с собой взять, Лидия Викторовна уехала в санаторий, сидит там голодный.

Лидия Викторовна — добрая женщина под шестьдесят лет, двадцать из них была приходящей экономкой Игоря, которая вынянчила всех «его детей», возилась с его пьяной няшей Юляшей и до сих пор приглядывает за ним самим. Следит за хозяйством, готовит еду и руководит горничной.

— Так у него Катя живёт, вряд ли он там голодный, — усмехнулся Макс.

— Катя живёт у Игоря? — встрепенулся Вадим.

— Да, у неё там своя комната есть. У неё дома, кажется, опять горячую воду отключили. Квартира в таком козырном доме, а постоянно воды нет, уже даже Игорь над ней смеётся.

Нет, это Катя будто смеётся над Вадимом, опять и снова.

* * *

Главным украшением гостиной Игоря был камин, остальная обстановка лишь дополняла уют, исходивший от него — большой Г-образный диван и пара кресел, на стене большая плазма. Катя с Вадимом сели на сторону дивана напротив телека, где шёл блокбастер про бога Тора, который Отбитая смотрела с открытым ртом, улыбаясь в моменты, когда Тор оказывался с голым торсом. Видимо, ей нравятся длинноволосые блондины-красавчики с молотом в руке.

Макс на другой стороне дивана тоже смотрел кино. Павлик с Игорем играли партию в шахматы сидя на креслах. Посреди комнаты на столике расположились тарелки с напитками и закусками, которые друзья и товарищи лениво доедали.

Катя находилась всего в метре от Вадима, но до неё было не дотянуться, не поговорить. Её строгим условием их возможных отношений, которое она озвучила, пока он ухаживал за ней дома, было никому не говорить, что между ними что-то есть. Ему очень хотелось спросить, почему она сидит здесь, как у себя дома, в теплой пижаме под махровым халатом. Она ночевала у Игоря две ночи, но не додумалась сказать об этом Вадиму, как и Игорь за эти дни на работе ни разу не обмолвился об этом.

Катя выглядела уставшей, слишком молчаливая, какая-то грустная.

— Какие у кого планы на Новый год? — лениво поинтересовался Макс. — Мы дома, как всегда, потом с друзьями.

— Меня Сергей пригласил на свою виллу в Испании, в Барселону съездим, — подал голос Игорь.

— Я на Кубу еду, — сказал Вадим.

— Куба — остров свободы и сигар, скрученных на тугих бёдрах кубинских женщин, — улыбнулась Катя. — Я там была, классно там.

— А ты Катя, куда едешь? — поинтересовался Павлик.

— В Париж! Ну не прям на Новый год, второго января у меня самолёт!

— Когда это ты решила ехать в Париж? С кем? — вдруг нахмурился Игорь.

— Вчера в двадцать три часа семнадцать минут, — отрапортовала Катя. — С подругой и её дочкой, они собрались в Диснейлэнд, меня вот с собой позвали. Я думаю, почему бы и да!

— В Париж надо с мужиком ехать в романтическую поездку, а ты с подругой, — усмехнулся Павлик.

— Ну, в романтическую поездку меня никто не звал,