Небо в алмазах - Александр Петрович Штейн

«НЕ УМЕЯ ПИСАТЬ ИСТОРИЧЕСКИЕ РОМАНЫ — ИХ НЕ ПИШУ...»

Приглашенный уже после войны на специальную конференцию-совещание в Союзе писателей, где собрались исторические романисты, Тарле сказал, улыбаясь, с милой язвительностью:

— Мое сильное преимущество перед вами, многоуважаемые товарищи, что я, не умея писать исторические романы, их не пишу.

Помню, эта его преамбула была встречена смехом и аплодисментами. Помню и то, что иные из участников совещания были шокированы.

Вот лишь некоторые из многих его замечаний по сценарию, целиком подтверждающие резюме Корнея Ивановича...

«Стр. 26. «Бенгальские огни» и «бутафорские деревни» в XVIII веке не говорили. Нужны другие выражения». «Стр. 30. Сенявин дан несколько пародийно! Его стоит дать много значительнее. Он ведь прямой продолжатель Ушакова в серии морских русских героев». «Стр. 38. Цитату Петра привести лучше и точнее: «Который потентат одну армию имеет — одну руку имеет, а который и флот имеет — обе руки имеет». «Стр. 38. Лучше заменить слово «басурманов». Потемкин обычно говорил турка. «У турки флот»...». «Стр. 39. Выбросить «кишка тонка» (абсолютно тут немыслимо!)». «Стр. 77. Непременно выбросить «а вы не прикидывайтесь» и всю эту речь Суворова с советами Ушакову. Этого не было и не могло быть. Суворов, м. б., и прикидывался часто, но никогда этого никому не говорил. Эта откровенность была ему в данном случае абсолютно несвойственна. Весь этот абзац неуместен». «Стр. 106. Такой встречи личной не было (речь идет о встрече Ушакова и Нельсона. — А. Ш.)». «Стр. 114. Леди Гамильтон никогда не говорила на людях с Нельсоном повелительно. Изменить бы тон этой сцены». «Стр. 99. Эмма не обращалась никогда к Нельсону «сэр», а «милорд» (потому что он был лордом)». «Стр. 71. Не нужно влагать в уста султана «халва, халва» (автором была вложена в уста султана известная на Востоке поговорка «Оттого, что на улице кричат: «Халва, халва!» — во рту слаще не станет!..» — А. Ш.) и не нужно пускать дым в лицо англичанина. Султаны на приемах держались важно, напыщенно, еле роняли слова и не курили».

Изверившись в том, что принятый кинематографом сценарий об Ушакове, на который я потратил несколько лет, будет поставлен, я решил — об этом я уже упоминал выше — написать на основе сценария пьесу «Флаг адмирала». Осуществив намерение, снова послал Евгению Викторовичу новую рукопись.

«Вы желаете, чтобы я указал недостатки, — тотчас же откликнулся он. — Отмечаю кое-что лишнее».

Самые, казалось бы, третьестепенные мелочи не ускользали от него. Справедливо раздражало консультанта, что Ушаков назвал Нельсона «сэром Нельсоном»: «...Англичане никогда не говорят фамилию и «сэр», не прибавляя имени. «Сэр Горацио Нельсон» или «сэр Горацио». Но он ни в коем случае не «сэр Нельсон». А кроме того, он был не «сэр», а милорд, пэр Англии, «сэр» применяется к баронетам, а не к целым лордам».

Обиделся, когда в моей пьесе пугачевец Тихон Рваное Ухо (потом в фильме его сыграет Сергей Бондарчук) назвал Пугачева Емелькой: «Емелей, но не Емелькой!»

Не могу в этом месте не вспомнить об одном курьезе, случившемся несколько позже в связи с Емелей Пугачевым и пугачевцем по прозвищу Тихон Рваное Ухо.

Я придумал эту фигуру, сочинил, нафантазировал от начала до конца. Не было в истории беглого крепостного Ушакова с таким прозвищем; не было столкновения Ушакова с ним в херсонскую чуму; не было признания Тихона Ушакову перед баталией, выслушав которое Ушаков сказал Тихону, что он «сего не слышал».

Было лишь одно правдой. Тогда на Черноморском флоте попадались беглые, бежавшие от помещичьих измывательств в Новороссию. Нужны были мастеровые на верфи, для строительства молодого флота, нужны были матросы, и их брали в дело, не спрашивая родословной.

Каков же был восторг мой, когда, войдя однажды в комнату съемочной группы Михаила Ильича Ромма, я увидел специально приглашенного для просвещения группы молодого историка и услышал собственными ушами, как тот объяснял слушателям, что связи Пугачева с офицерами радищевского толка на Черноморском флоте подтверждаются исторически: наличием среди моряков таких людей, как, например, известный по архивным материалам знаменитый матрос, бывший пугачевец, по прозванию Тихон Рваное Ухо...

И я еще раз оценил по достоинству истинную эрудицию моего второго консультанта, «современника» нескольких столетий...

«Стр. 31. Потемкин был президентом военной коллегии, был главнокомандующим армиями и флотом на Черном море и берегах, но не был фельдмаршалом». «Стр. 68. Баталия при Абукире называлась тогда «при Ниле...». «Стр. 90. Нельсон был новопожалованным лордом и никаких «родовых замков» у него не было».

Когда я наконец оставил Тарле в покое, взялось за него с новой энергией Министерство кинематографии СССР. Мы с Михаилом Ильичом Роммом закончили режиссерскую разработку будущих двух фильмов «Адмирал Ушаков» и «Корабли штурмуют бастионы», и сценарий вновь был послан Евгению Викторовичу. И вновь он тщательнейше взялся за его изучение.

Отзыв-заключение — на восьми страницах пишущей машинки. И снова кроме общих оценок и замечаний поражающие своей скрупулезностью уточнения словесных оборотов, выражений, деталей, словно бы сейчас рядом слышит ухо Тарле речь персонажей из далей веков, их интонацию, нюансы...

Привожу лишь некоторые из его пожеланий, советов, даже требований...

«Стр. 5. Екатерина не называла Потемкина Гришей, а называла Григорий, дружочек Григорий и т. д.». «Стр. 6. Из Херсона в Петербург «за шестнадцать ден» тогда едва ли можно было доскакать. Больше к трем неделям подходило». «Стр. 6. Алексей Орлов-Чесменский был тогда наверху славы из-за Чесмы, и никогда Потемкин не осмеливался так о нем говорить, да еще в присутствии Екатерины II». «Стр. 9. Тогда не говорили никогда «его султанское величество», а говорили: «блистательная Оттоманская Порта». Именно так обозначали дипломаты константинопольское правительство». «Стр. 51. В этой обстановке никогда Потемкин не говорил Екатерине «ты» и не называл «матушка-государыня», а говорил: «Гневаться не извольте, ваше императорское величество!» «Стр. 53. Вильям Питт Младший был не короткий, а очень высокий человек, и вовсе не апоплексического сложения. Никаких бакенбард не носил, а был гладко выбрит. Ни в коем случае Вильям Питт не мог говорить: «Мой великий отец Вильям Питт Старший», а должен был говорить и говорил всегда: «Мой великий отец лорд Чатам». «Стр. 105. При всех недостатках и вредных качествах Мордвинова, от которых в самом деле страдал Ушаков и Черноморский флот, не следует забывать, что как-никак впоследствии декабристы прочили Мордвинова на одно из важных мест в случае победы восстания».

Во второй серии: «Стр. 5. 6‑ю строку сверху надо изложить так: «А он с вахт-парада ушел потому, говорили, что вдруг живот заболел». Ведь самое важное тут, что именно Суворов сам заявил это публично». «Стр. 6. Вместо «бездарен» — «умом не вышел» (слово «бездарный» тогда совсем не употреблялось)». «Стр. 24. Султан не обходил никого, а сидел,