Роман в письмах. В 2 томах. Том 2. 1942-1950 - Иван Сергеевич Шмелев

смерти С. В. Рахманинова216… Еще один уход!.. Так всегда это больно. Ну, и об сем довольно! Получил ли ты, Ванечек, мои цветы? Я просила их доставить тебе в субботу. И хороши ли они? Ты в мамином письме просишь ее о цветах мне, — (зачем, зачем?), но она не могла, т. к. письмо пришло в пятницу, и мы уже собирались в Гаагу, а тогда дома столпотворение бывает и надо мчаться к поезду. Меня огорчило, что нет от тебя письмеца, — его я ждала и жду… Ты опять неправ, утверждая, что мне они не интересны. Как ты так можешь?! Ах, да, гиацинтов действительно в продаже нет, но моя девочка добыла мне от своего отца — садовника-любителя, 5 гиацинтов и сюрпризом поставила в столовой к моему приезду. Меня это очень тронуло. Она очень мила. У меня мечта ее вытянуть в люди. Мы будем учить языки и машинку, а стенографию она пусть на вечерних курсах учит. Хорошенькая она стала, выросла, и скромница, краснеет и глазенки опускает, и так вдруг мило их взметнет!.. Я ее одела всю, шью ей иногда то то, то другое. Велю ей у нас и купаться. Она и растет полубарышней. Масса вкуса у нее и любви к красоте. Но гиацинты, гиацинты… Вся комната благоухает… Пасхой… ими? Это у меня с детства. Ах, как хороши были тогда Пасхи!

Но как же я опять устала… За меня и в Гааге-то уже все боялись, просили отдыхать, чтобы не случилось заболеть на праздник. Чужие даже и то заботились. Даже надоело. Матушка, как родная. И Валя — чудесна. Были у нее на минуточку. Фаси не было. Мужья язычески проводят Пасху и сестры в церковь не попали. От Фаси только получила сегодня блюдо с чайными розами, укрепленными стебельками в целом море незабудок вместо мха. Очень красиво. Фаська с ума сошла, цветами дарится. Знаю почему. Она за каждую мелочь благодарит… Ее муж, увы, не едет… Мне это очень больно. Уж не говоря о прочей, полезной посылке, так хотела тебе подарить яичко с Кремлем пасхальным. Твои пасхалики радуют меня, а свечечку красную я не зажгла… берегу. Я ее в сердце теплила. О тебе думала в Заутреню. Сказала тебе «Христос Воскресе». А ты? Неужели у тебя темно на душе? Это мне больно было бы! Что же, Ивик-жених? Чего это люди женятся, выходят замуж?! Мне их всех жаль! Почему мечта всякой «девы» — замужество? И как редко оправдываются ожидания, — или м. б. надо очень молодым венчаться? — (вот как ты с Ольгой Александровной), не подумай, что я проповедую распутство, — совсем нет. Ты знаешь, у меня отродился твой ландыш, один из высаженных мною корешков от рождественских, прошлогодних. Цвести будет в саду. Я так рада. Хотела этого очень. Азалия этого Рождества, цвела так пышно, что истощилась и не дала новых листьев, но потеряла и старые. Я ее усиленно питаю, и она кое-где пускает листочки, именинный цветок хорошо растет. Но чудесно растет мой апельсинчик, который я года 3 тому сама вырастила из зерна. Уже маленькое деревцо и стволик в корочке. Подарила бы его тебе, — ты так о нем мечтаешь. Я не знаю, что мне делать, — откуда взять время. Столько у меня планов писать и рисовать. Надо тотчас же, пока ярко, т. к. я замечала, что от откладывания стираются образы и картины. Я тебе хотела кое-что послать. У меня совсем готова одна вещь для тебя, только занести, записать, а вот, стыжусь, до сей поры все не послала. А в душе уже совсем созрело. И даже в церкви сегодня еще все в душе звучало, так что я даже усилие над собой делала, чтобы не отвлекаться от службы. Но ты получишь скоро. Я напишу, как только уедут гости. Как хочу покоя. Ах, еще Оля217 собирается с мужем. Теперь пойдет! В Гааге все бы хотели погостить, прямо спрашивают: «а меня пригласите»?

[На полях: ] Ванечка, кончаю, т. к. 2 листа уже вышли. Под конец обнимаю тебя ласково и нежно и тихо, тихо прошу: «Голубчик, будь мил ко мне, не казни меня, мне так не достает тепла, — если бы ты знал!..» Целую. Оля

Стало очень поздно, ночь, пора спать. Устала.

Посылаю тебе гиацинтик — символ Пасхи, и примулку.

Целую. М. б. пришлю фото, если хорошо вышла, снимал один знакомый из Гааги меня с отцом Дионисием и мамой, когда он был здесь в Shalkwijk’e.

40

О. А. Бредиус-Субботина — И. С. Шмелеву

3. V.43[78]

Ванечка, Ванюша, Царевичек, дорогунчик!

Тоже: еще и еще «Воистину Воскресе Христос»!

Мне столько тебе сказать надо, а не знаю, с чего приняться. Твои письма от Великого Четверга, Великой Субботы… чудные, а после них… от Великого Понедельника218 и маме… Ну, не коснусь их… За первые целую, а таких, как от Великого Понедельника… не хочу!

Поздравляю тебя с новопросвещенной, с новокрещенной и с новобрачными. (Находятся же чудаки и женятся еще!!) Но это именно — примечание в скобках!

Жаль, что убого крестили Люси. Почему не потрудятся наши батюшки устроить как можно более богато впечатлением?! О. Дионисий делает это все же гораздо лучше. Он нанимает (пусть даже очень дорого) «бассейн для спортивных состязаний» и в день крещения взрослых велит спустить всю воду, «вымыть» (т. е. пропустить много воды) бассейн и наполнить его чистой водой. В 5 ч. утра с причтом и «бебе» совершает Таинство Крещения, погружая «бебе» совершенно в воду в длинной специальной сорочке. Сам о. Д[ионисий] стоит на сходнях и только рукой, кладя ее на голову «бебе», погружает последнее в воду. Таких крещений у нас очень много. Последнее Крещение было в виде исключения в церковном доме, в… ванне. Но чудно устроено. Я была в церкви уже в 8 ч. утра (обедня началась в 10 3/4), т. к. хотела побыть в тишине, и как раз было присоединение «язычницы». О. Д[ионисий] хороший миссионер, видимо. Стекаются к нему отовсюду. Большинство присоединенных — ученики русского языка. Через нашу литературу приходят к Православию. Ах, как жаль, жаль, что опять вот Пасха прошла, а мы врозь друг от друга ее встретили. Как радостно было бы вместе разговеться, ну хоть на 1–2 дня бы увидаться!

Мы были в церковном доме у матушки Розановой, навезли опять туда снеди, а дочки матушкины тоже навезли и получилось очень торжественно. Рядом в зале было другое разговение, устроенное с «ломом и переломом» г-жой Пустошкиной, так сказать официальное. Но супруг ее, староста церковный и