Тайна жизни: Как Розалинд Франклин, Джеймс Уотсон и Фрэнсис Крик открыли структуру ДНК - Маркел Ховард

[16]

Лайнус Полинг в затруднительном положении{732}

20 июня 1952 г.

Всем заинтересованным лицам:

Я не коммунист.

Я никогда не был коммунистом.

Я никогда не имел дела с Коммунистической партией.

Как многие очень успешные люди, Лайнус Полинг приобрел немало врагов. Даже тех, кто им восхищался, нередко раздражала его манера выставляться напоказ и строить из себя самопровозглашенного гуру от науки. Критическое отношение к этому действительно выдающемуся ученому усугублялось его неутолимым стремлением видеть свое имя на страницах как научных журналов, в которых публиковалось очень много его статей, так и в общедоступной прессе, где без конца рассказывалось о его свершениях. Даже одежда Полинга приковывала внимание. Вместо стандартного облачения американского профессора (пиджаки из первосортного английского твида, белые рубашки из ткани оксфорд, серые фланелевые брюки с защипами, темные трикотажные галстуки и массивные ботинки из кордована) Полинг носил спортивные рубашки с яркими принтами, широкие штаны цвета хаки на цветных подтяжках, сандалии и щеголеватые береты. Прическа, если можно так назвать беспорядочное облако волос с обильной сединой, напоминала Альберта Эйнштейна. Ему были дороги и внешняя сторона университетской жизни, и свобода нарушать ее устои. Он сказал о себе: «Две стороны моей натуры тянут меня в противоположные стороны: одна призывает следовать правилам, другая – полагаться на собственное мнение»{734}.

В начале 1950-х гг. Лайнус Полинг вел битву на двух фронтах. На первом он покорял новые вершины в молекулярной биологии и химии. Второй фронт – это его политическая деятельность, которая привлекла пристальное внимание американских властей. В самый разгар маккартизма, когда достаточно было указать на человека, чтобы погубить его карьеру и судьбу, Полинг представлял ходячую мишень. С каждым его появлением на политической арене кольца этой мишени неуклонно расширялись, и все больше врагов жаждали ее поразить{735}.

Многие либералы тогда считали предательством уклон президента Гарри Трумэна вправо, лишь усугубившийся с подъемом антикоммунистической идеологии «красной угрозы», появлением требования властей о «присяге в благонадежности» и вмешательством Соединенных Штатов в войну на Корейском полуострове. Полинг решительно шел против ветра и высказывал свои взгляды на радио, в газетах и на маршах протеста, критикуя тех, в чьей власти было сделать его жизнь невыносимой. Вообще говоря, Полинг придерживался таких же политических взглядов, что и демократическая коалиция «нового курса» Франклина Рузвельта, но независимость мысли, харизматичность, слава и громкая поддержка ультралевых привлекали огромное внимание общественности. В худшем случае его бы записали, как выразился директор Федерального бюро расследований США Джон Гувер, в «попутчики» Коммунистической партии. На деле Полинг был скорее пацифистом, активным противником войны в любой форме. В годы Второй мировой войны он отказался получать правительственный допуск к секретной информации и не участвовал в создании атомной бомбы. С 1940-х гг. до конца жизни Лайнус Полинг являлся одним из лидеров антиядерного и антивоенного движений, что принесло ему в 1962 г. Нобелевскую премию мира.

В атмосфере влияния сенатора Джозефа Маккарти Полинг подставил себя под удар, присоединившись к группам, имевшим (или считавшимся имеющими) связи с Коммунистической партией США, включая организацию «Прогрессивные граждане Америки», Независимый комитет граждан по делам искусств, наук и профессиональной деятельности, Ассоциацию научных работников (отделение международного движения сторонников мира, возглавляемого лауреатом Нобелевской премии[53], видным членом коммунистической партии Франции физиком Жаном Фредериком Жолио). Полинг еще сильнее взбесил антикоммунистов, когда стал добиваться досрочного освобождения для Далтона Трамбо, автора сценариев таких голливудских шедевров, как «Римские каникулы», «Исход» и «Спартак», а также антивоенного романа «Джонни взял ружье», удостоившегося в 1939 г. премии National Book Award. Трамбо был одним из «голливудской десятки» – группы видных сценаристов, продюсеров и режиссеров, в отношении которых федеральное правительство вело расследование по обвинению в коммунистической деятельности. В 1950 г. Трамбо отсидел одиннадцать месяцев в федеральной тюрьме за то, что отказал Комиссии по расследованию антиамериканской деятельности Конгресса США (HUAC) выдать товарищей. Также Полинг активно защищал Юлиуса и Этель Розенберг, арестованных в 1950 г. за шпионаж в пользу СССР. Он неоднократно публично призывал помиловать их, однако в 1953 г. они были казнены{736}. Пока он занимался этой рискованной деятельностью, вся страна увязла в холодной войне, которая, по словам Уотсона, «придумана американскими параноиками, которых следовало бы вернуть в юридические конторы городишек Среднего Запада»{737}.

В результате всех этих событий Полингу пришлось выдержать ряд угрожавших его карьере расследований HUAC, ФБР, Государственного департамента США и Калифорнийского технологического института. Ни в одном из них не было доказано его членство в коммунистической партии, а агенты ФБР, просиживавшие на его университетских и публичных лекциях, за годы слежки не нашли никаких свидетельств нелояльности стране. Но в 1950-е гг. было достаточно малейшего намека на симпатии в адрес коммунистов, чтобы стать парией. Когда Полинг шел по территории Калифорнийского технологического института, коллеги переходили на другую сторону улицы, чтобы не пришлось с ним здороваться; для человека, жаждавшего внимания коллег, это было мучительно. В 1950 г., после того как Маккарти предъявил ему ложные обвинения, Ава Хелен Полинг со слезами на глазах сказала одному из его бывших учеников: «Не знаю, сколько еще муж сможет это выносить»{738}. Однако Полинг справился, и спасла его наука.

Осенью 1951 г. Полинг получил приглашение выступить перед Королевским обществом Великобритании, считавшимся одной из самых авторитетных научных организаций в мире. На этом выступлении, запланированном на 1 мая 1952 г., он должен был представить свое исследование молекулярного строения белков как бы на суд ведущих химиков, биологов и физиков мира, имевших немало вопросов по поводу α-спиральной структуры белков и подготовивших замечания и возражения. Готовясь к докладу, Полинг обдумывал, не включить ли в него материал о нуклеиновых кислотах. Ему давно была известна работа Освальда Эвери о трансформирующем факторе пневмококков, но поначалу он счел ее малозначительной: «Я ее не принял. Видите ли, я был так увлечен белками, что полагал вероятным материалом наследственности не нуклеиновую кислоту, а именно белки, но, разумеется, отводил и нуклеиновой кислоте какую-то роль»{739}.

Полинг написал Морису Уилкинсу и Джону Рэндаллу с просьбой дать ему посмотреть сделанные Уилкинсом хорошие снимки волокон нуклеиновой кислоты. Оба ответили отказом{740}. Уилкинс, часто поучавший других по поводу важности открытости в науке, предпочел сделать исключение, когда речь зашла о его собственной неопубликованной работе. В 1997 г. Уилкинс рассказал об этом довольно сумбурно: «Я сказал: "Нет, большое спасибо, что спросили" – или что-то подобное, что "нам нужно больше времени", мы хотели подольше рассматривать их сами. Я не стыжусь, что было сказано "нам нужно больше времени, если вы не возражаете"»{741}.