Стальные гробы. Немецкие подводные лодки: секретные операции 1941-1945 гг. - Вернер Герберт

Глава 12

28 мая в 12.40 «У-230» вошла во внутреннюю бухту Бреста. Встречавшим на пирсе она дала наглядное представление о том, через какие испытания нам пришлось пройти. Корма лодки была большей частью затоплена. Надстройка имела значительные повреждения. Нас не встречал военный оркестр, играя бравурные марши.

Только девушки с букетами цветов напоминали о героическом походе. Командующий Девятой флотилией и его свита были шокированы. Нас без церемоний поспешно направили в военный городок и привели в зал приемов, где сухопутные хозяева хорошо постарались, чтобы возвращение на базу радовало нас.

После приема я вернулся в свою комнату, ту самую, которую я покинул пять недель назад. Мои вещи уже были доставлены из хранилища. Когда я вскрыл конверт со своим завещанием, вынутый из саквояжа, то почувствовал, как меня переполняет радость: я выжил. В своей почте я обнаружил только два письма от Марианны. Они навеяли на меня множество незнакомых доселе мыслей. От них меня отвлек небольшой пакет из дома. Мама прислала домашний торт ко дню рождения. Он дожидался меня четыре недели, затвердел и крошился. Но мне хотелось уважить материнскую веру в долгожительство сына. Я съел кусочек торта.

Двухдневные напряженные будни в порту — демонтаж оборудования лодки и перемещение ее в сухой док — не дали мне поразмышлять о причинах неудачи нашего похода. Но задуматься пришлось уже на следующее утро. Я случайно находился на пирсе, когда в бухту наконец вернулась «У-634» через три дня после нас. На этот раз я присовокупил к благодарности за помощь Дальхаусу крепкое рукопожатие.

Тем не менее в конце концов удалось подавить болезненные мысли и чувства. Я постарался забыть о том, что смерть постоянно сопровождала меня в мае. С неуемной энергией молодости я окунулся в бурную и переменчивую жизнь в порту. Я присоединился в казино-баре к своим друзьям, которым посчастливилось вернуться из похода. Мы отмечали дни рождения, танцевали со всеми красотками мадам. Она обновила свой контингент несколькими экзотическими цветками разного цвета — от белого до желтого и шоколадного. Жанин была обворожительна, как всегда. То, что она дарила любовь другим в мое отсутствие, не имело значения. Ведь это могли быть последние часы любви и жизни моих товарищей.

Фактически подводная война превращалась для нас в бесконечную похоронную процессию. Союзники нанесли нам на море контрудар беспрецедентной силы. Англичане и американцы копили свои силы медленно, но неуклонно. Они увеличили флот быстроходных сторожевых кораблей, построили несколько авианосцев среднего водоизмещения, а ряд транспортов превратили в миниатюрные авианосцы. Они создали эскадрильи морской авиации, а также приспособили для борьбы с нашим надводным и подводным флотом армады стратегических бомбардировщиков, базировавшихся на суше. И неожиданно нанесли по нам удары с поразительной точностью. Тридцать восемь — такова была цифра наших потопленных подлодок в роковой май 1943 года. Вместе с ними погибли многие мои боевые друзья и товарищи по учебе. Пока наш главный штаб не примет эффективные контрмеры, все наши хваленые новые подлодки будут лишь увеличивать число стальных гробов.

Предполагалось, что ремонт «У-230» займет минимум четыре недели. Поскольку мне предоставили продолжительный отпуск, я решил съездить в Париж, навестить родных и провести недельку с Марианной на солнечном пляже Ванзее в Берлине. Да, отпуск был продолжителен, но я отлично сознавал, что срок моей жизни ограничен.

В начале июня вечером я отбыл экспрессом в Париж, передав дела Риделю. Пока поезд мчался по сельской местности, я пытался вообразить, что слышу знакомый шум дизелей, грохот разрывов глубинных боезарядов, авиабомб и торпед, треск раскалывавшихся кораблей и рокот океана. Однако до моего слуха доносились только забытые звуки стука колес, катившихся по рельсам. На парижский вокзал Монпарнас я прибыл ранним, еще свежим утром. Такси доставило меня в отель близ Вандомской площади, который предназначался для проживания морских офицеров. Я решил воздерживаться от амурных связей во время короткого пребывания в городе, но обилие агрессивных девиц вскоре подвергло мою решимость серьезному испытанию. Я поспешил в прохладные залы Лувра и провел большую часть дня в прогулках по галерее Аполлона, Великой галерее и залу Кариатид, где, судя по легенде, было повешено немало гугенотов. Вечером я сходил в изысканный ресторан близ Оперы и поужинал в торжественном уединении. Затем прошелся вдоль бульвара Капуцинов, отклонив несколько предложений платной любви, и вернулся в уютный номер отеля.

На следующий день у меня оставалось до отъезда много свободного времени. Утром я гулял по Плас Пигаль, плотно позавтракал в маленьком кафе на Монмартре, поднимался по длинной лестнице к Сакре-Кёр. Я провел полдень и вечер на левобережье, праздно бродя по улицам и соря деньгами в кафе. Париж, прекрасный Париж, как мне не хотелось покидать его! Однако в 22.00 я сел в поезд, уходивший в Германию.

Утреннее солнце поднялось уже высоко, когда мой экспресс прибыл на вокзал Франкфурта. Я сразу обратил внимание на то, что огромный стеклянный купол над железнодорожными путями сильно поврежден бомбардировками противника. Стекла выбиты, остался только голый стальной каркас. Это зрелище стало печальной прелюдией к моему возвращению домой.

Как всегда, я вернулся к родным без уведомления. Когда на мой звонок мать открыла дверь, то посмотрела на меня как на незнакомца. Подождав секунду, я сказал:

— Здравствуй, мама! Может, ты меня впустишь? Как хорошо снова быть дома.

Я заметил, что мать время от времени пробирает нервная дрожь, что она сильно похудела. Мне показалось, что ее гложет печаль. Но я не стал расспрашивать ее, решив сказать что-нибудь приятное.

— Я так рад снова отдохнуть за своим столом.

Естественно, она справилась, голоден ли я, утверждала, что выгляжу сильно осунувшимся, и беспокоилась о моем здоровье.

— Скажи, у тебя достаточно теплого нижнего белья? Может, ты не знаешь, но мы отдали всю лишнюю одежду нашим солдатам, воюющим в России. Твои ботинки, лыжный костюм вместе с лыжами. Расскажи, как идет война в Атлантике? Теперь мы слышим не так много о наших подлодках.

Я сказал, что она скоро снова услышит о наших успехах. И, решив, что не буду обсуждать с ней военные действия, переменил тему разговора:

— Как поживаете? Что с Труди? Виделась ли она со своим супругом в последнее время?