СТРУНА ИСТОРИИ - ГУМИЛЕВ Николаевич

И вот тут я хочу всем присутствующим послать интерес. Мысль ведь простая, мысль ведь очень верная, но почему же она до сих пор не нашла себе применения, хотя я не могу сказать, что ее не высказывали. Ее высказывали и на Западе — Джамбатиста Вико[373] высказывал в XVII в., Шпенглер[374] ее высказывал в XX в. Конечно, в России она высказывалась и до Шпенглера, — Данилевский[375] ее высказывал в XIX в. И, тем не менее, историки эту концепцию на вооружение не приняли. Чем это можно объяснить?

На мой взгляд (тут я совершенно не обязываю со мной соглашаться), речь идет о том, что всеобщую историю изучали не настолько хорошо, не настолько подробно, чтобы найти эти исходные точки, — чтобы пойти на экзамен и не спорить об том, где процессы начинаются и как их можно сравнивать. Процесс, скажем, «А», «А-прим», «А-2»«и процесс «Б», «Б-прим» и так далее. И какие же там идут начала? Потому что начала найти и подсчитать трудно, но охватить всю фазу … (какую-либо отдельную фазу этногенеза. — Ред.) очень легко, они очень похожи друг на друга. И поэтому если мы можем выделить хотя бы акматическую фазу, зная, что ей предшествовала фаза пассионарного подъёма, то таким образом обратный путь мы можем сделать легко.

То есть до тех пор, пока не было соизмеримого начала, о котором мы здесь разговариваем (пассионарности как эффекта энергии живого вещества биосферы), — эта система отсчета, единственно целесообразная, не могла быть должным образом аргументирована и использована. И так же, когда я ее открыл, оказалось, что это довольно просто и естественно.

И тут мы можем видеть, что этнический возраст всегда должен быть ограничен, потому что этническое развитие связано с определенным (оптимальным) количеством пассионарности. Мало пассионарности — исторические события идут менее активно, и наблюдается очень слабая сопротивляемость среде. Большое количество пассионарности — идет перегрев и взаимоуничтожение самых активных особей.

Пассионарность как огонь — она и греет, и сжигает, и тлеет. Оптимальные фазы (инерционные фазы этногенеза. — Ред.) всегда стоят где-то посредине между тем и другим (Л. Н. Гумилев показывает на соответствующие участки на графике «Изменение пассионарного напряжения в этнической системе». — Ред.), — между перегревом — началом или концом процесса. Но остановиться на этих — оптимальных фазах нельзя, потому что этногенез — процесс неуправляемый. Он проходит перегрев, и, за счет остывания пассионарности и всяких страстей, которые охлаждаются проливаемой кровью, он опять снижается до оптимальных величин.

И вот тут, если мы опять, заметив это, обратимся к соотношению между этногенезом и культурой, то мы увидим, что искусство требует сильнейшей пассионарности, чем война (тем более война гражданская — война лютая, самая страшная из всех войн), — она требует определенного уровня пассионарности, который возникает в какие-то века на подъёме (в определенном этническом возрасте) и на спаде (кривой этногенеза. — Ред.).

Обычно на подъёме памятников и произведений искусства и науки или не остается, или остается очень мало, потому что их сжигают следующие поколения. Книги уничтожают, рвут, кидают; картины жгут, статуи ломают; здания тоже губят. А от последующего, инерционного периода остаются о-огромные количества и очень ценных предметов искусства, и очень большое количество хлама, но такого, который в общем-то сделан на очень высоком уровне.

И поэтому возникает ложная идея технического прогресса, когда необходимое для оптимального уровня снижение пассионарности рассматривается как рост. На самом-то деле это не рост, а просто переход из слишком горячей бани в теплое отделение, где можно посидеть, отдохнуть, помыться, поговорить с приятелем. Но вечно там сидеть нельзя, — приходится одеваться и идти домой.

И вот о том, как этот процесс упадка и спада пассионарности (а не спада культуры) происходит, — я расскажу в следующей лекции. А сейчас разрешите мне закончить.

ЛЕКЦИЯ VIII

ПАССИОНАРНЫЙ НАДРЫВ И ИНЕРЦИЯ

Надлом в Чехии: Ян Гус. — Гуситские войны.

Надлом в Германии. — Мартин Лютер. — Переход в инер ционную фазу. - «Мы устали от великих!» — Идеал «золотой посредственности».

Надлом во Франции: Субпассионарная депрессия. — Измена вере ради власти. — Генрих IV Наваррский — король Франции.

Надлом в Испании: Пассионарный отлив. — Открытие Америки Колумбом.

Надлом в Англии: Корсары. — Католики, протестанты и индепенденты. — Английская революция. — Карл I Стюарт и Оливер Кромвель. — Железнобокие. — Диссиденты. — Колони альные захваты. — Бостонское чаепитие. — Отделение американских колоний от Англии. — Образование США.

От надлома к «расцвету»: Золотая осень цивилизации. — Гадатели и общество в разные периоды этнической истории.

Надлом в Италии: Гвельфы и гибеллины. — Кондотьеры. — Авантюристы. — Гуманисты. — Блеск Возрождения и нищета морали. — Савонарола. — Бенвенуто Челлини.

Издержки «расцвета»: Покорение природы. — Завоевание Америки американскими колонистами. — Расправа с индейцами. — Ковбои как субэтнос. — Месть природы.

Итак, мы говорили об акматической фазе этногенеза, которая хотя и является высшим проявлением огромного количества пассионарности в том или ином регионе, в той или иной стране, но создает условия, при которых жить очень трудно. Не то чтобы, понимаете, совсем не возможно, но очень тяжело, когда пассионариев слишком много и когда они бессистемно бросаются друг на друга только ради своих личных интересов и побуждений. Иногда они выкидывают какой-нибудь лозунг, а иногда набирают себе сторонников самым простым способом: дают золотую монету и говорят: «Милейший! Возьми это и иди и говори всем, что наш герцог — добрый герцог». И этого оказывается достаточно, чтобы данный «добрый» герцог мог собрать себе такое количество сторонников, чтобы устроить великую смуту.

Не будем теоретизировать, посмотрим, как оно бывает в реальности.

Европа достигла этого пассионарного перегрева в XIV, уже основательно — в XV и в XVI вв. Этот период — страшный период, носит название Реформации, потому что он прошел под определенными лозунгами религиозного содержания. Но, как мы уже говорили, большая часть населения в богословских вопросах совершенно не разбиралась, а великолепно понимала, кого надо бить. И била тех, кого хотела… Причем в это время истинных католиков и горячих протестантов хотя и было некоторое большинство, но не подавляющее.

Вспомните тот случай, который описан у Дюма в «Трех мушкетерах», когда Мушкетон рассказывает своему хозяину Портосу, что он-то католик, а у него был брат — гугенот, а отец занимался разбоем на больших дорогах и, останавливая того или иного путника, спрашивал его, кто он такой — католик или гугенот? И грабил в обоих случаях, называя себя представителем противоположного исповедания. Но когда католики и гугеноты, ограбленные им, встретились после этого в кабачке и, договорившись, пошли, поймали этого папашу и повесили его, то «мы, — говорит с братом, — взяли каждый по мушкету. И я, как католик, пошел за гугенотом, а он, как гугенот, пошел за гугенотом, и мы обоих прикончили». То есть в данном случае мы должны рассматривать не столько лозунги, с которыми выступали те или иные партии, сколько их подоснову. А основы были одни — согласно тем принципам или лозунгам.

Пассионарный перегрев унес колоссальное количество людей. Например, в Восточной Европе пассионарный перегрев начался в Чехии. Страна тихая, очень культурная, с прекрасным университетом. И с этого-то университета все и началось.

В средневековых университетах жизнь студентов и профессоров шла по линии внутренней самоорганизации — по землячествам, или по нациям. В Пражском университете наций было четыре — саксонцы, баварцы, поляки и чехи. Под поляками понимались в результате ливонские рыцари. Так что три нации были немецкие. Чехи были в меньшинстве, и это им не нравилось. И этому придавалось гораздо больше внимания, чем тем разногласиям, которые допускали те или иные профессора. И вот преподаватель чешской нации, профессор и ректор университета Ян Гус предложил некоторые усовершенствования в церковном обряде и, так сказать, в бытовой жизни духовенства. В частности, он предложил, чтобы священника, совершившего уголовное преступление, судил не духовный суд, а светский, поскольку уголовное преступление есть презумпция самого короля. Кроме того, он предложил приобщаться (причащаться. — Ред.) под двумя видами, как у православных. В общем, целый ряд нововведений. Но это вызвало, как вы знаете, невероятный конфликт.