История тела сквозь века - Жаринов Евгений Викторович

Неизвестный художник. Стрельцы Московских Стрелецких полков Лутохина и Ивана Полтева. 1674

Петр I вернулся из своего европейского вояжа в августе и решил, что следственные действия по делу бунтовщиков были недостаточно тщательными. По решению молодого царя в селе Преображенском начали работу 14 (а по некоторым данным – 20) пыточных приказов. Туда стали массово свозить бывших стрельцов. Вздергивали на дыбе, били плетьми, мучили раскаленным железом, ломали пальцы не только мужчинам. Допросам «с пристрастием» подверглись жены стрельцов, царевна Софья и ее прислужницы. 13-я глава книги Николая Костомарова «История России в жизнеописаниях ее главнейших деятелей» посвящена этим трагическим событиям. Многие исследователи были шокированы решением царских приспешников мучить стрелецких жен, которые не виделись со своими мужьями с момента их отправки в поход на Азов. Эти женщин никак не могли участвовать в заговоре.

Как установили историки, Петр I присутствовал при допросе своей старшей сестры, но лично ли он истязал бывшую правительницу России, осталось неизвестным. Затем царевну насильно постригли в монахини и заточили в Новодевичьем монастыре, где она скончалась в 1704 году. Это было в характере царя-реформатора – лично участвовать во всех государственных делах. Разумеется, он не изобрел новых пыток, но по количеству истязаемых людей, многие из которых подвергались мучениям снова и снова (пока не признаются), подавление стрелецкого бунта не имеет себе равных в русской истории. Никогда еще подобным экзекуциям не подвергали ВСЕХ участников протеста, обычно ограничиваясь лишь главарями и зачинщиками.

Особенно рьяно царские приспешники искали письмо царевны Софьи к стрельцам, которое могло послужить документальным доказательством существования заговора. Известно, что в сентябре 1698 года некий стрелец Маслов под пытками подтвердил существование этого письма, тогда лица, занимавшиеся сыском, схватили и начали пытать его родственника по фамилии Жуков. Они надеялись найти документ. Маслова 2 раза вздергивали на дыбе и дали ему 97 ударов кнутом, Жуков пережил 4 встречи с дыбой и 99 ударов. К тому же его жгли раскаленной головней. Однако, все эти показания, данные под пытками, не подтвердились. Письма царевны Софьи у стрельцов все равно не было.

Палачи-добровольцы

Учитывая характер 26-летнего Петра I, никто не удивился его решению казнить стрельцов. «История России с древнейших времен» Сергея Соловьева содержит интересные сведения о том, как происходили эти трагические события. В 14-м томе академического издания говорится: «30 сентября была первая казнь: стрельцов, числом 201 человек, повезли из Преображенского в телегах к Покровским воротам; в каждой телеге сидело по двое и держали в руке по зажженной свече; за телегами бежали жены, матери, дети со страшными криками». Впрочем, самые первые казни произошли в селе Преображенском. По свидетельствам очевидцев, пятерым стрельцам головы отрубил лично Петр I.

Поль Деларош. Портрет Петра Великого. 1838

Дальнейшие события выдались на редкость кровавыми. Словно бы включился страшный конвейер по лишению людей жизни. Как указал историк Н.И. Костомаров, с 11 по 21 октября на Красной площади каждый день происходили массовые казни. Одних стрельцов вешали, другим рубили головы, третьих колесовали: им ломали кости и оставляли медленно умирать. И все это происходило на глазах стрелецких жен и детей. Перед окнами кельи Новодевичьего монастыря, где содержалась царевна Софья, повесили в разные дни 195 человек, а в насмешку в руки трупов вложили бумаги – как будто эти несчастные пришли к сестре царя со своими челобитными. Так Петр I недвусмысленно намекал Софье Алексеевне, что в гибели всех этих людей виновна именно она.

Впрочем, многих стрельцов казнили прямо в Преображенском. Австрийский дипломат Иоганн Корб записал в своем дневнике, что 330 человек были лишены жизни 17 октября руками непрофессиональных палачей. Царь приказал боярам, думным дьякам, всем своим приближенным казнить бунтовщиков, а сам наблюдал. Никто из представителей русской знати не отказался выступить в такой необычной для себя роли. Неумелые палачи-добровольцы причиняли стрельцам неимоверные мучения: некоторые бояре просто не попадали по шее, из-за чего казнь превращалась в пытку. А.Г. Брикнер указал, что в сентябре-октябре 1698 года были лишены жизни около тысячи человек, в феврале следующего года – еще несколько сотен отправились на тот свет. Среди несчастных, подвергнутых медленной смерти через колесование, были священники Новоиерусалимского монастыря, которые отслужили молебен 18 июня, перед битвой. Их обвинили в том, что те молились за стрельцов.

Леонтий Тараскевич. Портрет Софьи Алексеевны. XVII век

Поскольку палачей действительно катастрофически не хватало, Петр I предложил попробовать себя в этой роли всем желающим, а для поднятия народного энтузиазма распорядился бесплатно разливать на Красной площади водку. В пьяном угаре палачи-добровольцы рубили головы бунтовщикам в присутствии самого государя. Возможно, некоторые прохожие, пришедшие посмотреть на казнь из любопытства, стали добровольными палачами-любителями. А в центре этой политической борьбы между старым и новым, между реформами Петра и старыми порядками, за которые стояла царевна Софья, оказалось именно Тело, словно подтверждая крылатое выражение поэта Бродского: «Что делает историю? Тела».

Пыткам подверглись жены, сестры и родители стрельцов. Петр I лично допрашивал сестру Софью, которая вины не признала. Царь настолько обозлился на стрелецкое войско, которое почти полтора столетия было опорой власти его предков, что запретил само слово «стрелец».

30 сентября 1689 года произошла первая казнь 201-го стрельца, которых обвинили в попытке поднять бунт, убить бояр и разорить немецкую слободу. Пятерым стрельцам царь Петр лично отрубил головы. Трупы казненных пять месяцев не убирали с площади, а троих бунтарей повеселили у окон кельи царицы Софьи. Для устрашения народа царь Петр приказал привезти стрельцов на казнь в черных санях, украшенных черными лентами. Во время движения приговоренные к смерти бунтари должны были держать в руках зажженные свечи.

Казни продолжались весь октябрь. Немецкий дипломат Иоганн Корб писал, что в один из дней 500 несовершеннолетних стрелецких сыновей, которых от казни спас юный возраст, были изуродованы. Царские палачи отрезали им носы и уши, после чего бунтарей отправили в ссылку.

Корб вспоминал одну из казней в подмосковной резиденции царей, селе Преображенском, так: «330 человек за раз, выведенные вместе под роковой удар топора, облили всю долину хотя и русской, но преступной кровью… Все бояре, сенаторы царства, думные и дьяки, бывшие членами совета, собравшегося по случаю стрелецкого мятежа, по царскому повелению были призваны в Преображенское, где и должны были взяться за работу палачей». Немец писал, что вельможи плохо управлялись с топорами и их неумелые удары наносили стрельцам дополнительные страдания. Расследование продолжилось и зимой 1699 года, когда через мясорубку следствия прошло еще семь сотен человек, из которых 282 несовершеннолетних. Когда Петр уехал строить флот на воронежские верфи, следствие вел князь Федор Ромодановский. Он без казни отправил в ссылку 600 стрельцов. Такое решение вызвало недовольство царя, который вернулся в Москву и продолжил казни. На этот раз Петр решил вешать бунтарей на стенах Кремля и Новодевичьего монастыря. Тогда в столице появилась поговорка: «Что ни зубец, то стрелец». Следствие продолжалось до 1707 года, а последним казненным стал один из руководителей восстаний Артемий Маслов, который 9 лет подвергался пыткам. Единственным помилованным оказался стрелец по имени Степан Орел, который отличался богатырской силой и телосложением. Когда он шел на плаху, то смело откатил только что отрубленную голову товарища. Степана заметил Петр, которого восхитила храбрость бунтовщика. По легенде, царь и сказал, что жалко переводить такую породу. Он помиловал стрельца и приказал зачислить его солдатом в гвардейский полк. Насчет породы царь не ошибся. Степан Орел был дедом будущих екатерининских фаворитов – Григория и Алексея Орловых.