Превращение - Кэрол Берг

– Похоже, придется отрезать тебе яйца, чтобы ты смог пройти, – сказал я серьезно, доставая из чехла нож.

Глаза Риса, и без того расширенные от страха, едва не вылезли из орбит.

– Валдис милостивый! – завопил он.

Я освободил зацепившийся ремень мешка, потом отпустил его, и Риса вынесло из щели, словно кто-то смазал его маслом. Он перевалился через меня, мой нож отлетел куда-то вбок, наши припасы раскатились во все стороны.

– Твои яйца, – повторил я, и мы покатились от смеха. Еще час мы веселились в чудесной пещере, зажигая волшебные огни на прозрачных кристаллах и восхищаясь творением природы. В тот день он поклялся, что, когда мы вырастем и станем сражаться с демонами, он никогда не предаст меня, даже если ради моего спасения ему придется отрезать мне яйца.

Я побежал еще быстрее, подгоняемый беспокойством, смущением и болью в сердце. После шестнадцати лет в цепях, чувствуя только боль и одиночество, запрещая себе вспоминать… Даже когда в боку у меня закололо, словно Даффид вонзил в него свое копье, ноги стали подгибаться, а дыхание совсем перехватило, даже тогда я не смог остановиться.

Что мне делать с Александром? Исанна сказала, что разрушение зашло слишком далеко, чтобы спасать его. То же самое сказал и Галадон. Но вдруг на них повлияла личность принца, как он и предполагал? Сказали бы они то же самое, если бы он не был дерзийцем? Если за эти шестнадцать лет все так изменилось, могу ли я верить, что они остались по-прежнему великодушны?

Не осознавая своих действий, я начал контролировать дыхание и биение сердца, успокаивая их, уговаривая мышцы расслабиться, работать ровно. Мои мысли вернулись к Рису. Что он наделал?

Я открыл глаза и увидел облака. Или туман. Или что-то, такое же серое. Роса покрывала мой лоб, каплями стекая по голой груди… по всей обнаженной коже. Где моя одежда? Смущенный и растерянный, я не мог понять, в каком положении я нахожусь. Я не ощущал под ногами землю и пытался нашарить ее руками.

Где я? Где я был в последний раз, когда осознавал происходящее?

Упражнялся, разумеется. Когда я был где-нибудь еще?

– Айф? – Я не посмел произнести имя Исанны. Галадон отстранит меня на неделю, если заметит такое неслыханное нарушение дисциплины. На неделю… Это не упражнение, это испытание. Это было последнее испытание из тех, что я уже прошел за последние пять дней. Я сделал шаг сквозь завесу огня и оказался… Вердон, спаси! Я уже умер?

– Айф! Учитель! – Я шарил руками и вертелся, чувствуя, что мои руки удерживает что-то мягкое. Демоны? Духи загробного мира? Я снова попытался пошевелить руками, но их по-прежнему удерживало что-то… Смех. Сначала негромкий, потом все ближе и яснее, и все жизнерадостнее. – Святой Вердон! – произнес я невнятно. – Покажи мне свет, если я должен остаться здесь!

– Покажите ему свет!

– Он хочет света!

– Прекрасно. Помни, ты сам этого захотел.

– Покажем ему!

Прямо передо мной чья-то рука зажгла факел, очень крепкая рука, с толстыми пальцами, сжимающими кубок, наполненный золотистым вином. Кроме руки, факел осветил пару густых бровей, а под ними сияющие глаза, в которых было что-то рыбье.

– Может, хочешь этого? – поинтересовался обладатель глаз, протягивая мне бокал. – Вердон прислал тебе это и сказал, что заберет тебя позже. А сегодня тебе придется остаться здесь.

Разумеется, туман их заклятия-шутки рассеялся. Я оказался рядом с ярко пылающим костром, одетый только в облако дыма. Все они весело смеялись: Рис, Хоффид, моя сестра Элен, Гарен… и Исанна, которая сидела на камне чуть в стороне и внимательно разглядывала меня. Она подняла свой бокал, пока я стоял замерев и глядел на нее:

– Я всегда считала, что Смотритель выглядел бы куда внушительнее голый. Но Галадон утверждает, что он прошел испытание, так что придется отдать ему то, что полагается.

Пока я безуспешно пытался чем-нибудь прикрыться, Рис, Гарен и Элен покатывались со смеху. Наконец Рис бросил мне темно-синий плащ Смотрителя:

– Мы пытались надеть его на тебя, пока ты был скромненько прикрыт туманом, но ты так брыкался, что мы побоялись. – Он поднял свой бокал. – Поздравляю, мой друг. Ты самый юный из всех Смотрителей, когда-либо проходивших испытание. Не знай ничего, кроме побед, и пусть оружие врага не оставляет на тебе ран!

– Ура, ура! – подхватили остальные, поднимая бокалы. На губах Исанны заиграла редкая для нее улыбка. Она так много лет провела под неусыпным оком королевы Тарьи, которая контролировала каждый ее шаг. Она никогда не общалась с другими детьми, не ходила в школу. Она совсем недавно начала осваиваться в компании моих друзей. Все были страшно изумлены, когда обнаружили в ней удивительное чувство юмора. Я был почти уверен, что это «снятие покровов» – ее идея.

После всех этих переживаний и смущения, после общего веселья Исанна ушла упражняться, за ней потянулись и остальные. У костра остались только мы с Рисом. Мы молча сидели рядом, прислушиваясь к звукам ночного леса. Рис нарушил молчание:

– Ты обошел меня, Сейонн. Я не могу сейчас пойти с тобой одним путем, участвовать в битве. Но я пойду за тобой, как только у меня получится. Оставь для меня парочку демонов. – Мы взялись за руки и произнесли друг другу нашу клятву Смотрителей. Мы верили, что это самые важные слова в мире.

Я стал делать более длинные шаги и побежал еще быстрее. Деревья по сторонам замелькали.

– …Что ты сказал ей? Я испугался, что она обрушит тебе на голову кусок скалы! – Рис сидел на траве рядом с обрубком бревна, на котором совсем недавно сидела Исанна. Я все еще переживал высказанные ею злые слова.

– Я только сказал, что мне необходимо вернуться в Кол'Дайат на несколько дней, чтобы прочистить мозги. Вот и все.

– Как ты сможешь оставаться там один? Камни, ветер, ни веточки, ни пучка травы. Меня в дрожь бросает.

– Последние несколько сражений тяжело дались мне, – пояснил я. – Мне необходимо восстановить равновесие, и я не хочу, чтобы кто-нибудь был со мной.

– Но у тебя перед глазами была бы самая прекрасная, умная и обаятельная девушка в Эззарии. Она так долго находилась под властью Тарьи и Галадона, она готова раскрыться… и ты станешь тем счастливчиком, для которого все это произойдет. Ты безумец, если оставишь ее одну хоть на миг.

Почему никто не понимает?

– Иногда мне необходимо побыть одному. Я сражался шестьдесят раз за шесть месяцев. Порой мне чудится, что я не смогу сделать следующий вдох, если я не окажусь подальше от деревьев… и вообще от всего. Мне нужно только несколько дней. Тогда я снова приду в норму.

Рис пересел поближе ко мне. Он положил голову на руки, задумчиво жуя длинную соломинку.

– Ты только что заявил, что хочешь оказаться подальше от самой прекрасной девушки в мире, чтобы вдохнуть полной грудью? Что ты тратишь на нее слишком много времени, хотя прошло всего три недели, с тех пор как ты уезжал в последний раз? Ты совершенно безумен.

– Нет, это не так.

– Но это то, что ты сказал, и то, что она услышала. Если Галадон решит, что мы, обладатели небольшого таланта, все же достойны называться Смотрителями, мне придется создать Ворота для твоей души, чтобы найти там демона. Если это не он, что же тогда?

– Есть кое-что еще. Со мной происходит что-то странное. Изменения. Огромные… словно я готов открыть какую-то дверь в себе, которой не замечал раньше. Я вот-вот открою ее… но когда рядом Исанна, я не могу думать ни о чем, кроме нее. Я привязан к ней, Рис. И пока это так, я безумен. Но по-настоящему я сойду с ума, если не смогу понять, что во мне происходит. Для этого я должен остаться один.

– Ты объяснил ей это?

– Я не могу. Она станет беспокоиться. – Дело даже не в ее беспокойстве. Она станет спрашивать, будет пытаться помочь и понять, она заставит меня признаться, что во мне растет и крепнет дурацкое ненормальное убеждение, будто я могу прыгнуть со скалы и не разбиться. Я никому не говорил об этом… и о том, что когда бы я ни поднимал меч, мои лопатки начинают нестерпимо ныть, так что я готов закричать. Они бы решили, что я сошел с ума или заболел, и отстранили бы меня от сражений. Я не хотел такого. Я должен справиться с этим один.

– Похоже, что ты все-таки хотел бы, чтобы она была с тобой.

– Конечно, хотел бы. Я хочу быть с ней каждую минуту. Хочу касаться ее… телесно и духовно. Хочу слышать ее ушами и видеть ее глазами, мир становится прекраснее, когда я делю его с ней. Но когда я делаю шаг через Ворота, то оставляю ее за спиной. Что, если возьму слишком много от нее с собой и демон увидит ее? Что, если вдруг начну думать о ней или беспокоиться за нее? Я должен работать один и должен иногда оставаться один. Не понимаю, как объяснить ей это, не приводя ее в ярость. Никак не могу подобрать нужные слова – прошло столько времени, прежде чем она раскрыла передо мной свое сердце. Больше всего я боялся потерять ее доверие или доступ в ее мир, что было одним и тем же.