Дядя самых честных правил 4 (СИ) - Горбов Александр Михайлович

Древняя ведьма встретила меня колючим злым взглядом. Будь я суеверным и Бесталантным, поплевал бы за левое плечо от сглаза. Но я лишь открыто ей улыбнулся, не призывая Анубиса и не показывая беспокойства.

— Урусов, — протянула она, — вот ты какой, мальчишка.

В ответ я поклонился с наигранным радушием.

— И вам доброго утра, Калиста Михайловна.

Взгляд старой карги метнулся на княгиню.

— И ты здесь, Марья. Не ожидала.

— Не буду говорить, что рада тебя видеть, Калечка, — Марья Алексевна присела на кресло и раскрыла веер, — да и здоровья тебе желать бесполезно. Но всё же, я рада тебя видеть. У нас ведь столько общих воспоминаний.

Еропкина фыркнула:

— Да уж, припомнить действительно есть что. Не хочешь вернуть мне…

— Обойдёшься. Знаешь, как говорят? На чужой вершок не разевай роток.

Тонкие губы ведьмы сжались в ниточку.

— Жаль, что ты мне тогда на балу не попалась. Не посмотрела бы, что княгиня, повыдергала бы тебе космы.

— Ах, милочка, — Марья Алексевна любезно улыбнулась, — это большой вопрос, кто бы кому выдернул. Ты хоть и была хороша, а ротик не на ту рыбку открыла.

— Я и сейчас, Марьюшка, не хуже. Настоялась в подвалах монастырских, знаешь ли. Желаешь проверить?

— А точно настоялась? Пока я только уксус чую.

— Кхм!

Я кашлянул и обратился к спутнику старухи:

— Сударь, а не выпить ли нам по рюмочке, пока дамы беседуют о своём? Выйдем на воздух, — я демонстративно посмотрел на потолок, — а то особняк староват, не всякий разговор вынесет.

Колючий взгляд Еропкиной снова впился в меня острыми иглами. Я не стал отворачиваться. Посмотрел ей прямо в глаза и призвал Анубиса. На мгновение наши Таланты скрестились, как шпаги, взвизгнув металлом о металл. Воздух в гостиной наэлектризовался, готовый прорваться громом и молниями.

Секунда, другая, и старая карга расхохоталась каркающим смехом.

— Мальчишка, — булькнула ведьма, а её взгляд стал молодым и задорным, — встреться ты мне лет на семьдесят раньше, я бы из тебя верёвки вила. Ишь, хорохористый какой. Как ты его в узде держишь, Марья?

— Скорее, он всех держит, Калечка, — княгиня усмехнулась и обернулась ко мне. — И правда, Костя, оставьте нас пока. Нам с Калистой Михайловной надобно парой слов перемолвиться.

Ведьма кивнула своему спутнику, разрешая выйти, и я повёл молодого Еропкина в столовую.

* * *

Как и обещал, я велел подать нам рябиновки и сам налил в две рюмки.

— Сударь.

Мой гость покосился на меня с опаской, но без открытой ненависти. После секундного колебания, он взял рюмку и выпил залпом до дна. Тосты и здравицы в нашем случае не требовались, и я тут же разлил по второй. Еропкин сглотнул, но и от неё не отказался, занюхав мочёным яблоком, поданным вместе с графинчиком.

— Полагаю, сударь, вы приехали сюда не выяснять со мной отношения.

Еропкин поставил рюмку на стол.

— Мы тре… кхм, просим. Выдать нам тела погибших опричников и моих кузенов для отпевания и достойного погребения.

— Законное желание. Я пойду вам навстречу, можете присылать своих людей за ними.

— Благодарю, господин Урусов.

Я кивнул и налил по третьей.

— Ваша… ммм… тётушка…

— Бабушка, — буркнул юноша, выпив, не дожидаясь меня, — прабабушка.

— Ваша прабабушка давно вернулась? Я слышал, что ей пришлось ехать аж из Сибири. Не думал, что она так быстро узнает о наших с вами недоразумениях.

— Второго дня, — юноша покосился на дверь, будто остерегаясь, что старая ведьма его услышит. — Она не ради вас приехала.

Молодой Еропкин закусил губу и досадливо поморщился. Похоже, старуха вырвалась из монастыря, узнав о самозванце во главе рода. И сейчас, уладив дела со мной, возьмётся наводить порядок среди родственников и потомков. Если она такая же крепкая, как кажется, лет на десять Еропкины прекратят внутренние свары и примутся зализывать раны. А учитывая её визит ко мне, есть шансы, что мы разойдёмся с ними без кровной вражды.

— Константин Платонович, — в дверях появился Тришка, — княгиня Марья Алексевна просит вас пожаловать в гостиную.

Следом за мной поднялся и Еропкин, но слуга поклонился ему и заявил:

— Вас просили обождать. Калиста Михайловна велела передать, что пошлёт за вами.

Еропкин плюхнулся обратно на стул, облегчённо вздохнул и налил сам себе рябиновки. Юношу «дипломатическая» миссия явно тяготила, и он открыто радовался, что прабабка взяла все заботы в свои руки. Я оставил его и пошёл в гостиную.

* * *

В комнате резко пахло озоном и лёгким перегаром эфира. Две старые колдуньи слегка пободались здесь магией, но, кажется, разошлись без потерь. Я демонстративно повёл носом, подошёл к окну, отдёрнул штору и распахнул створки.

— Простите, дамы, но здесь слишком душно.

Карга-Еропкина проводила меня взглядом, уже без откровенной неприязни. Но поворачиваться к ней спиной я бы не рискнул.

— Мы решили с вашим правнуком вопрос о мёртвых. Надеюсь, у вашего рода больше нет ко мне неожиданных претензий?

— Костя, — вмешалась Марья Алексевна, — Калиста Михайловна желает примирения с тобой.

Ведьма натянуто улыбнулась, подтверждая слова княгини. Еропкина, вернув себе полноту власти, спасала род от полного уничтожения.

— Примирение — это чудесно, — я улыбнулся ей в ответ. — Как пишут в Священном Писании: прощайте врагов ваших. Но ваша семья сильно задолжала мне, Калиста Михайловна. Виру за смерть моих людей и нанесённый ущерб.

Смешок, вырвавшийся у Еропкиной, больше напоминал жабье кваканье.

— Молодой, а такой корыстный. Будто купец на торге, а не потомок княжеского рода.

Я уселся в кресло, закинул ногу на ногу и пожал плечами.

— Мои предки не завещали мне княжеского титула, Калиста Михайловна. А что касается виры, как говорит мой друг Дмитрий Иванович, если всем бесплатно мстить, то и разориться недолго.

— Нет у нас денег, — резко ответила Еропкина, — даже имения в залоге уже. Стоило оставить этих остолопов без присмотра, вмиг все деньги растрынькали.

— При чём здесь деньги, Калиста Михайловна? Это долг крови, так и отработайте кровью. У вас полно опричников, как я знаю, да и Таланты имеются, хоть и молодые. В ближайшие годы мне нужны будут люди для разных дел, вот пусть и повоюют за меня.

Прищурившись, ведьма пожевала губами. Морщины на её лице стали будто глубже и темнее, а пальцы сжали кружевной платок.

— Награду опричникам сам оплатишь, — сварливо заявила она.

— Всех, кто будет воевать, награжу по совести.

Ещё поколебавшись, Еропкина кивнула.

— Согласна. Позови моего внучка.

Формально ведьма не могла быть главой рода, так что клятву от имени всех Еропкиных принёс её внук. Но не простую, а скреплённую моим и его Талантами. Сама Калиста вместе с Марьей Алексевной стали свидетелями, влив в наш магический договор немало эфира. Нарушение такой клятвы могло извести всех Еропкиных до последнего человека.

— Дело сделано, — ведьма не выглядела довольной, но уже и не показывала зубы… — А теперь отведи меня, Урусов. Хочу взглянуть на этого Гаврилу Акакиевича.

Исполнить просьбу старой женщины было несложно. Опираясь на клюку и мою руку, ведьма доковыляла до ледника и спустилась по крутым ступеням. Ни Марья Алексевна, ни молодой Еропкин нас не сопровождали, а меня карга не стеснялась.

— Сучонок, — она врезала клюкой по голове мёртвого лже-Еропкина, — чуть на плаху весь род не завёл. Могла бы, так сама бы задушила.

Обернувшись ко мне, ведьма спросила:

— Знаешь, что он не Еропкин? Похож, гниль, но точно не наш.

— Уже после узнал, — я не стал отпираться, — Коськин он.

В ведьме закипела злоба, такая жаркая, что даже эфир задрожал и прогнулся вокруг неё.

— Подними его, некрот! — потребовала она. — Хочу сама удавить сучонка.

Я отрицательно покачал головой: