Связано с любовью (СИ) - Брай Марьяна

– Это ты! Это точно ты! Только у тебя были длинные волосы, а сейчас ты острижена, как…

– Как овца? – отхлебнув из кружки несколько глотков, и пару секунд насладившись ощущением тепла внутри, которое медленно, но верно стремилось к желудку, добавила я.

– Я не это имел в виду, - быстро ответил он.

– Ну, не думаю, что есть сравнение лучше. Перестаньте, Бертон, идемте ужинать. Уже начинаются сумерки, и я хочу приготовиться, и сделать еще один сюрприз для вас.

– Интересно! Я даже не представляю – что еще может быть в вашем арсенале кроме того пирога с яблоками и этих варежек! – он поднял кверху пальцами руки, и я засмеялась – на них налипло столько снежных шариков, что они уже не были черными. Колом стояла шерсть, и когда он снимал их, пар от рук шел не меньше, чем от кружки с вином.

На ужин была приготовлена косуля, что охотники привезли с собой. Анна за столом поддерживала разговор только в силу необходимости, и я еще раз увидела, как напряжен воздух между ней и Бертоном.

Отужинав, я позвала Клару, и мы отправились на задний двор, к конюшням. Это место мне понравилось еще вчера. Здесь было тихо, безветренно, благодаря стоящим углом постройкам. Перед тем, как я начала строить перед домом стены, я поговорила с конюхом и его сыновьями, что помогали здесь в дни приезда племянников. Они согласились помочь мне.

Мы построили из снежков замок. Он был не менее пары метров, у него была стена, угловые башни, в центре высился донжон. Ребятам идея понравилась, и не только им, к нам присоединились слуги Элиота и слуги Бертона с Рональдом, что прибыли с ними.

Сейчас мы шли с Кларой, чтобы закончить начатое – зажечь внутри донжона и в башнях крынки со свечами и маслом. Мне хотелось вот этих, детских, простых радостей, которыми нельзя обладать. Все самое дорогое – не вечно, как и этот замок, что растает уже на днях.

– Прошу одеться и выйти со мной на улицу, только у меня есть условие – на улице вы завяжете глаза, и наши слуги помогут дойти до нужного места. Там и будет ваш подарок! - заявила я, войдя в столовую, где, как оказалось, пока меня не было, добавилось гостей – незнакомый мужчина, что даже не повернул головы в момент, когда я вошла.

Он шептался с Бертоном в стороне, возле кофейного столика. Бертон делал вид, что пил кофе, но на самом деле, он просто держал чашку возле губ. Я видела, как напрягаются его скулы, и как белы костяшки пальцев, которыми он держал чашку. Я ждала, что ручка звякнет, и чашка со звоном разобьется, ударившись о камень стола.

Он поставил чашку, «натянул» улыбку, и начал поторапливать людей к выходу, подбадривая всех тем, что ему не терпится это увидеть, а без остальных ему просто не покажут.

Анна заявила, что не позволит завязывать глаза, и может вовсе отказаться от «зрелища, которое может оказаться пшиком», но Бертон зыркнул на нее и она опустила глаза.

Мы с Кларой шли первыми. За нами Элиот под руку со свои верным слугой, который так же, участвовал в строительстве снежного замка. Рональд и Бертон заявили, что дорогу на задний двор знают, как свои пять пальцев, и просто шли, широко раскинув руки. Платки на глаза они повязали сами.

Когда процессия приблизилась к месту, мы с Кларой проверили все ли огоньки горят, и я громко разрешила развязать повязки.

Мы стояли метров за пять до нашего строения, и отсюда вид был просто шикарным. Полная темнота, невысокие сосны прямо за снежными шпилями, что освещались светом горящих внутри лампад, создавали ощущение, что этот величественный замок, и лес за ним – реальны, просто находятся далеко от нас. Огни в окнах и бойницах манили.

Коллективное «о-ооо» в полной тишине, словно выдох невидимого существа, заставил пойти кожу на руках мурашками. Я стояла и чуть не плакала от того, что этот праздник, похожий на Новый год, здесь тоже оказался очень теплым.

– Розалин, ты превзошла все мои ожидания, девочка! Элиот подошел ко мне и обнял за плечи. Я в первый же день нашего знакомства понял, что ты совсем не такая, как остальные. При том, что выглядишь ты как ребенок, в тебе есть что-то от мудрой и очень пожилой женщины, - он по-отечески прижал меня к себе.

– Откуда ты узнала об этом замке? – Рональд с трудом задал вопрос, и я посмотрела на него.

– Так это твой рисунок лежал в одной из книг?

– Наш! – в детстве мы мечтали построить такой. Нам рассказывал дед, что когда-то давно были именно такие замки. Он не показывал нам рисунков, а просто очень детально рассказывал. Мы рисовали их один за другим, и показывали деду. Он сказал, что вот этот очень похож, - добавил Бертон.

– Рисунок в целости и сохранности. Он в десятой книге. Я подумала, что этот рисунок дорог вам, и решила сделать этот подарок, - я улыбнулась им, и отошла подальше, чтобы замок казался еще реалистичнее.

– Спасибо. Я не забуду этого подарка, - ответил Бертон, и я заметила, как его глаза заблестели.

Перед сном, простившись со всеми, я, уже переодевшись, долго лежала, рассматривая потолок, луну, что светила прямо в окно, отчего в комнате было как днем. Клара ночевала в комнате для слуг, и похоже, и там она нашла подруг, но вязала только в моей комнате, храня секрет нашей фирмы.

Бертон грел мое сердце, и не только его внешность были причиной, не его низкий баритон, не то, как он опускает глаза, когда мы случайно пересекаемся взглядом. Что-то было в нем от меня – какая-то загадка которую он нес в себе. Это могло оказаться ерундой, но то, как он переживал ее… На него тяжело было смотреть. Я помнила того счастливого мужчину, глаза которого горели любовью тогда, на площади. Он не был тем, с которым я сижу за столом, но видела его, когда мы играли в снежки.

Это было похоже на детскую, первую влюбленность, когда твои тонкие еще, не тронутые струны внутри вдруг начинают издавать великолепную мелодию. Сначала тебе страшно от этой радости, потом ты хочешь услышать ее снова, а через еще какое-то время просто зависишь от нее – она становится как воздух. А ведь и не знаешь человека – мимо прошел, плечом коснулся, или улыбнулся. И никаких причин, чтобы его полюбить, тебе и не нужно.

Такого не бывает во взрослом возрасте, потому что заматерев, очерствев от несбывшихся ожиданий, мы смотрим на свою любовь не как в зеркало, только и думая, что о той музыке внутри. Мы ищем причину любить, и стараемся простить то, с чем не согласны.

Я встала, накинула большую шаль на плечи, плюнув на свои волосы – скрывать теперь что-то просто не было смысла – пусть думают, что захотят. Спустилась осторожно вниз, и остановилась перед дверью библиотеки, хоть занесла уже руку к ручке.

Из щели струился теплый свет камина – огоньки двигались, продолжая рисунок на полу холла. Там плакала женщина. Анна.

– Я не могу тебе сказать, Бернард – от этого зависит наша безопасность. Не могу! Можешь резать меня, или бить, коли не веришь, но я не скажу ни слова! – она старалась говорить шепотом, но у нее не выходило.

– Мой человек приехал сегодня только для того, чтобы сообщить о повторном деле с моими деньгами. Это не сто, и даже не тысяча серебряных, Анна. Два раза такую сумму получил один и тот же человек! За что ты ему платишь? Я не стал прятать от тебя бумаги, потому что ты обещала мне больше этого не делать, - голос Бертона готов был сорваться в ярости, но он держался.

– Не могу, я не могу сказать, Бертон, - она, судя по всему, не призналась бы и на пытках.

– Я буду требовать развода, потому что не могу доверять тебе, Анна. Мне страшно жить рядом с женщиной, у которой есть тайна. И, судя по тем суммам, которые ты передаешь, это какая-то слишком большая или страшная тайна, - он стукнул, скорее всего, кулаком по столу. Она даже не «ойкнула».

Я посмотрела в сторону входной двери, сняла тапочки, чтобы быстро пробежать в чулках к месту моей прошлой хоронки – в гардеробную. Два быстрых шага, и я могу спрятаться за углом, а там нырнуть в шубы и пальто.

– Он заставляет тебя? Шантажирует? Если ты расскажешь мне, я обещаю простить тебе все, Анна. И у тебя больше не будет причины бояться! – это, на мой взгляд, было хорошее предложение – любящий мужчина предлагает сдать оружие, и тут же реабилитировать тебя! Причем, уже второй раз!