Убийца по прозвищу Англичанин - Дэниел Сильва

Он сунул руку в карман и вытащил «беретту» Габриеля. Он положил ее себе на ладонь и протянул Габриелю как дароприношение.

– Это еще зачем?

– Возьмите. – Он слегка покачал оружие на ладони. – Да ну же, возьмите.

– Зачем?

– Затем, что оно вам понадобится. Без него у вас нет ни малейшего шанса выбраться отсюда живым. Имея его, при вашем состоянии, я бы оценил ваши шансы только как один к трем. Тем не менее стоит попытаться, согласны? Берите же револьвер, Габриель.

Револьвер был теплый от руки Петерсона. Ореховая рукоятка, спусковой крючок, дуло… это была первая приятная вещь, которой он коснулся с тех пор, как попал сюда.

– Мне жаль, что вас били. Это не было моим выбором. Случается, агенту приходится делать что-то нежелательное, чтобы доказать свою добрую волю людям, которых он обманывает.

– Если память меня не обманывает, два первых удара были твои.

– Я никогда прежде не бил другого человека. Мне это доставило, наверное, больше боли, чем вам. К тому же мне нужно было время.

– Время для чего?

– Чтобы устроить ваш отъезд отсюда.

Габриель высвободил магазин и положил на ладонь, чтобы убедиться, что револьвер был заряжен и не является еще одной уловкой со стороны Петерсона.

– Насколько я понимаю, у Гесслера большая коллекция, – произнес Петерсон.

– Ты никогда ее не видел?

– Нет, меня не приглашали.

– Правда? Это место действительно считается банком? И никто не может сюда войти?

– Габриель, вся эта страна – банк. – Петерсон снова сунул руку в карман и на этот раз извлек оттуда полдюжины таблеток. – Вот, возьмите. Это против боли и стимулирующее. Вам они понадобятся.

Габриель разом проглотил таблетки, затем вставил магазин в револьвер.

– О чем же ты договорился относительно меня?

– Я нашел вдруг ваших друзей. Они сидели в домике для гостей в посольстве. Они будут ждать вас внизу горы, у окончания гесслеровской земли, недалеко от того места, где мы оставили их вчера.

Вчера? Неужели прошел всего один день? А казалось, больше года. Целая жизнь.

– За этой дверью всего один охранник. Вам придется прежде всего убрать его. Втихую. Сумеете? Достаточно ли у вас для этого сил?

– Все будет в порядке.

– Следуйте по коридору направо. В конце его вы увидите лестницу и наверху лестницы дверь. Через нее вы выйдете наружу. А там надо просто идти вниз с горы к вашим друзьям.

«Пробираясь сквозь охранников и овчарок», – подумал Габриель.

– Уезжайте из Швейцарии тем путем, каким мы сюда приехали. Я позабочусь о том, чтобы вас не останавливали.

– А что будет с тобой?

– Я скажу им, что пришел к вам в последний раз, чтобы попытаться убедить вас сказать мне, где спрятаны картины. Я скажу им, что вы меня одолели и сбежали.

– А они тебе поверят?

– Возможно, иначе они могут бросить меня в ту же пропасть, которую подготовили для вас.

– Пошли со мной.

– У меня жена, дети. – И добавил: – И это моя страна.

– Почему ты это делаешь? Почему не дать им убить меня и покончить с этим?

И тогда Петерсон рассказал, что произошло в его селении во время войны, – о том, как евреи перебрались в Швейцарию из Франции в поисках убежища и как их переправили обратно через границу в руки гестапо.

– После смерти отца я перебирал бумаги в его кабинете, желая привести все в порядок. И я нашел одно письмо. Из федеральной полиции. Благодарность. И знаете, за что? Это мой отец сообщил о присутствии евреев в поселке. Это из-за моего отца их отослали назад к немцам и убили. Я не хочу больше еврейской крови на руках моей семьи. Я хочу, чтобы вы уехали отсюда живым.

– Когда разражается буря, вам тут, должно быть, малоприятно.

– Бури в этой стране иссякают среди гор. Говорят, что на Юнгфрау ветер дует со скоростью двести миль в час. Но бури, когда они достигают Берна и Цюриха, теряют в силе. Ну-ка, позвольте вам помочь.

И Петерсон поставил Габриеля на ноги.

– Один из трех?

– Если вам повезет.

Габриель встал у самой двери. Петерсон дважды ударил в нее кулаком. Через минуту болты открылись, дверь распахнулась, и охранник вошел в помещение. Габриель шагнул вперед и, мобилизовав весь остаток сил, всадил дуло «беретты» в левый висок охранника.

Петерсон приложил руку к его шее, щупая пульс.

– Впечатляюще, Габриель. Забирайте его одежду.

– На ней кровь.

– Делайте, что я вам говорю. Они не сразу откроют по вам стрельбу, и вам понадобится одежда, чтобы защититься от холода. Возьмите и его автомат – на случай если вам понадобится более мощное оружие, чем ваша «беретта».

Петерсон помог Габриелю снять с мертвеца куртку. Габриель вытер, насколько удалось, кровь об пол и надел куртку. Затем повесил автомат через плечо. «Беретту» он держал в правой руке.

– Теперь моя очередь, – сказал Петерсон. – Что-нибудь достаточно убедительное, но не ставящее точку.

И прежде чем Петерсон приготовился к боли, Габриель ударил его ручкой «беретты» в скулу, прорвав кожу. Петерсон покачнулся, но удержался на ногах. Он приложил пальцы к ране, потом посмотрел на кровь.

– Кровь искупления, да?

– Что-то вроде этого.

– Пошел…

47

Нидвальден, Швейцария

Холод, встретивший Габриеля, когда он шагнул через порог двери наверху лестницы, был словно пощечина. Была вторая половина дня, вечер быстро приближался, ветер пел в елях. Холод начал жечь руки Габриеля. Надо было ему взять перчатки мертвеца.

Он посмотрел вверх и нашел пик Юнгфрау. Несколько мазков бледно-розового света лежали на ее склоне, но остальной массив горы был синий и серый и исключительно грозный. Говорят, что на Юнгфрау ветер дует со скоростью двести миль в час.

Дверь была из цемента и стали, словно вход в секретный военный бункер. Габриель подумал: интересно, сколько их разбросано по владению Гесслера и какие еще чудеса могут быть открыты человеком, получившим к ним доступ? Он выбросил эти мысли из головы и стал сосредоточенно ориентироваться. Он находился менее чем в пятидесяти ярдах позади бассейна и в нескольких ярдах от деревьев.

«…иди вниз по склону горы…»

Он пересек открытое пространство по глубокому – по колено – снегу и вошел в лес. Где-то залаяла собака. Псы Гесслера. Интересно, подумал он, сколько пройдет времени, прежде чем другой охранник зайдет в подвал и обнаружит труп? И как долго сможет Петерсон прикидываться, будто на него напал человек, которого избили до полусмерти?

Под деревьями царил мрак, и, продвигаясь на ощупь, Габриель вспомнил, как пробирался ночью к вилле Рольфе в Цюрихе, где обнаружил в потайном ящике стола спрятанные фотографии.

«Герр Гитлер, позвольте представить вам герра Рольфе. Герр Рольфе согласился оказать нам кое-какие услуги. Герр Рольфе – коллекционер, как и вы, мой фюрер».

Холод обладал одним преимуществом: после нескольких минут Габриель уже не чувствовал своего лица. Здесь снег был менее глубокий, но каждый шаг вел в неизвестность: то из земли торчал кусок скалы, то ствол упавшего дерева, то нора, оставленная зарывшимся было в снег животным. Четыре раза Габриель терял равновесие и падал, и каждый раз ему все труднее было вставать. Но он вставал и продолжал идти вниз по склону – вниз, туда, где его ждали Одед и Эли.

Габриель вышел на небольшую поляну, где стоял на часах охранник. Он стоял ярдах в двадцати впереди, слегка повернувшись, так что Габриель видел его вполоборота. Он не был уверен, что сможет произвести точный выстрел с такого расстояния – при своих контузиях, опухших глазах и замерзших руках, поэтому он продолжал идти вперед, надеясь, что темнота достаточно долго будет скрывать его потрепанный вид.

Он прошел несколько шагов, как вдруг наступил на сук, и тот треснул. Охранник повернулся и уставился на Габриеля, не зная, как быть. А Габриель продолжал спокойно и размеренно иди, словно сменщик, направляющийся для выполнения своих обязанностей. Когда Габриель был в трех футах от охранника, он вытащил из кармана «беретту» и нацелил револьвер в грудь охраннику. Пули изрешетили мужчину, вылетев из спины вместе с кровью, плотью и клочьями полиэфирной ткани.

Выстрел эхом прокатился по горе. Тотчас залаяла собака; за ней – другая; потом третья. В вилле зажглись огни. От поляны вниз шла узкая дорога – по ней могла проехать лишь маленькая машина. Габриель попытался бежать, но не смог. В его мускулатуре не было ни силы, ни координации, необходимых для того, чтобы бежать вниз по склону покрытой снегом горы. Поэтому он шел – и то с трудом.

Через какое-то время он почувствовал, что земля под ногами становится менее покатой, словно гора Гесслера переходила в долину. И тут он увидел огни «фольксвагена» и две фигуры – не фигуры, а тени Лавона и Одеда, топавших ногами от холода.