Упущенный шанс Сталина. Схватка за Европу: 1939-1941 годы - Михаил Иванович Мельтюхов

и штабом ЛВО. К сожалению, никаких документов, отражающих эту ситуацию, не публиковалось, и остается неясным, имели ли место эти события, а если да, то когда именно. Во всяком случае, противоречия в мемуарах К.А. Мерецкова и А.М. Василевского не позволяют однозначно решить вопрос о времени заседания ГВС[466]. К тому же вряд ли оперативное планирование в Генштабе и штабе ЛВО шло без всякой координации.

Как бы то ни было, идея взаимодействия войск, действующих на Карельском перешейке и севернее Ладожского озера, была положена в основу планирования в штабе 8‐й армии[467]. В разработанном командованием 56‐го стрелкового корпуса 23 сентября плане операции также предусматривалось овладение Сортавалой и наступление в тыл войск противника, действующих на Карельском перешейке. Считалось, что для выхода к Сортавале потребуется 5 суток, к Нурмесу – 6–7 суток, а к Каяне – 10–11 суток. Правда, в документе сделана оговорка, что «этот расчет взят, исходя из благоприятных условий обстановки и отсутствия сколько-либо серьезного сопротивления со стороны противника»[468]. Эти же идеи были заложены в «План операции против Финляндии» от 29 октября 1939 г., для осуществления которой предполагалось иметь в составе Мурманской армейской группы 2 стрелковые дивизии, на Кемском и Ребольском направлениях – отдельный стрелковый корпус (3 дивизии), в 8‐й армии – 7 стрелковых дивизий, а в 14‐й армии на Карельском перешейке – 8 стрелковых дивизий и 3 танковые бригады. Войска должны были иметь 1 550 орудий, 989 танков и 1 581 самолет[469]. Видимо, этот план и был сочтен в Москве излишне оптимистичным, и в итоге численность войск ЛВО, привлекаемых для операции, была несколько увеличена.

В середине сентября 1939 г. началось сосредоточение войск ЛВО по планам прикрытия. Согласно директиве наркома обороны № 16659/сс/ов от 11 сентября было приказано перебросить в Мурманск управление 33‐го стрелкового корпуса, 14‐ю стрелковую дивизию и артполк РГК, на базе которых приказом наркома обороны № 0052 от 16 сентября была сформирована Мурманская армейская группа, получившая задачу развернуть войска на границе к 1 октября[470]. 14 сентября ЛВО получил директиву наркома обороны № 16669/сс/ов, согласно которой на границе с Финляндией следовало развернуть: на Ухтинском направлении 54‐ю горнострелковую дивизию, в Карелии – 168‐ю, 18‐ю стрелковые дивизии и 314‐й артдивизион большой мощности (БМ), на Карельском перешейке – 19‐й и 50‐й стрелковые корпуса (16‐я, 24‐я, 43‐я, 70‐я, 90‐я стрелковые дивизии), 1‐ю, 20‐ю, 35‐ю танковые бригады, 6 артполков и 3 артдивизиона БМ[471].

5 октября Советский Союз пригласил Финляндию на переговоры относительно улучшения советско-финляндских отношений с учетом нынешней ситуации в Европе, выразив надежду на получение ответа из Хельсинки «не позднее, чем сегодня вечером, или завтра утром»[472]. Получив приглашение, финское руководство немедленно обратилось за поддержкой к Германии, Англии, Франции, США и Швеции. Германия, связанная соглашением с СССР, дала общий совет не обострять отношений с Москвой, а Англия, Франция и США посоветовали финскому руководству занять неуступчивую позицию, надеясь, что осложнение советско-финляндских отношений спровоцирует противоречия между Москвой и Берлином. Стокгольм, не желая вмешиваться, занял уклончивую позицию. Стремясь заручиться поддержкой великих держав и завершить сосредоточение войск на Карельском перешейке, Финляндия не торопилась с ответом. Это вызвало недовольство Москвы, и 7 октября В.М. Молотов поинтересовался у финского посла А.С. Ирье-Коскинена, «почему до сего времени нет ответа финляндского правительства» на предложение о переговорах. Советская сторона увязывала экономические и политические проблемы, заявляя, что «надо спешить с вопросом улучшения отношений между странами»[473]. Соответствующую задачу получил и советский полпред в Хельсинки В.К. Деревянский, который 8 октября поставил этот вопрос перед финским министром иностранных дел Э. Эркко, но финская сторона заявила, что «если Советский Союз попытается оказать давление, то получит сильный отпор», а финская делегация приедет в Москву лишь после согласования позиции правительства и парламента[474].

В Финляндии 6 октября было решено усилить войска резервистами, а 5 и 9 октября они получили приказ на подготовку к обороне и действиям в районе Реболы на советской территории. 8 октября Финляндия заявила, что не пойдет на заключение договора по типу стран Прибалтики. В итоге финская делегация получила крайне ограниченные инструкции и могла обсуждать вопрос только о трех островах в Финском заливе, что практически исключало компромисс на будущих переговорах. Финская пресса развернула антисоветскую кампанию, чему способствовало нарушение воздушного пространства Финляндии 9 октября советскими самолетами[475]. 8 октября Военный Совет ЛВО отдал боевой приказ № 1, согласно которому к утру 10 октября к границе на Карельском перешейке должны были быть сосредоточены 50‐й (90‐я, 142‐я стрелковые дивизии, 35‐я танковая бригада) и 19‐й (24‐я, 43‐я, 70‐я стрелковые дивизии, 20‐я танковая бригада) стрелковые корпуса, туда же перебрасывалась 40‐я танковая бригада и артдивизион БМ[476]. 12 октября в Финляндии была объявлена всеобщая мобилизация и эвакуация гражданского населения из крупных городов. 13 октября советские самолеты вновь вторглись в воздушное пространство Финляндии. Обе стороны вели разведку над Финским заливом и обвиняли друг друга в нарушении воздушного пространства. Советские дипломаты докладывали в Москву о ведущихся финнами консультациях с Англией, которая рекомендовала не «идти ни на какие уступки, вплоть до вооруженной борьбы, не считаясь ни с какими жертвами», и о начавшихся военных приготовлениях в Финляндии[477].

11—12 октября Норвегия, Дания, Швеция и США обратились к Советскому Союзу с просьбой не предъявлять Финляндии требований, которые затрагивали бы ее независимость и нейтралитет. В ответ советская сторона заявила о своей дружественной позиции в отношении Финляндии и о нежелании затрагивать ее независимость, поскольку переговоры «имеют целью улучшение дружественных отношений между Финляндией и СССР». Вместе с тем В.М. Молотов отметил, что «данные вопросы будут урегулированы, поскольку Финляндия будет проводить по отношению к СССР политику дружбы и добрососедских отношений»[478]. Конечно, западные демарши были расценены в Хельсинки как поддержка правильности неуступчивой позиции финнов. Со своей стороны, используя дипломатические каналы, Москва демонстрировала готовность к компромиссу, но предупреждала, что если Финляндия «будет упорствовать в своей непримиримой позиции и отвечать на наши миролюбивые предложения бряцанием оружием и чуть ли не мобилизацией своих вооруженных сил, это может закрыть путь к нашему мирному соглашению с финляндским правительством и создать нежелательные осложнения во взаимоотношениях этой страны с Советским Союзом»[479].

12 октября в Москве начались советско-финляндские переговоры. Когда финская делегация отказалась от обсуждения вопроса о заключении договора о взаимопомощи, советская сторона предложила проект договора о совместной обороне Финского залива