Как Зюганов не стал президентом - Олег Мороз

Вот так: «мы», то есть Ельцин и Коржаков. Вряд ли человек, незнакомый с тогдашней российской действительностью, поверил бы, что все это говорит начальник президентской охраны, чьи функции, по идее, должны ограничиваться сбережением в целости главного «тела» страны и не распространяться за пределы этого.

Черномырдин, естественно, опять – «…». Слишком ответственное заявление – «власть не отдадим», – чтобы как-то его комментировать, под магнитофон проявлять свою позицию.

Далее идет подробный разговор о том, как уломать коммунистов, чтобы они сами выступили с инициативой отмены (переноса) выборов.

«Коржаков. Но Зоркальцев (один из тогдашних коммунистических руководителей. – О.М.) меня убеждает, что коммунисты теперь хорошие. Почему тогда у них Руцкой, Умалатова, Анпилов?..

Черномырдин. А как с Зоркальцевым?

Коржаков. С Зоркальцевым мы договорились, что будем еще встречаться. Он сам пришел ко мне организовать встречу Зюганова с шефом. Шеф пока не отказался. И было бы неплохо это устроить 22 апреля, поздравить Зюганова в день рождения Ленина. Но коммунисты должны с чем-то прийти…

Черномырдин. Мы вчера как раз обсуждали, что такие попытки Борису Николаевичу самому инициировать нельзя. Он может пригласить, допустим, руководителей фракций.

Коржаков. Он встречается с ним как с руководителем фракции. Только так.

Черномырдин. А Зоркальцев приходил, чтобы организовать встречу?

Коржаков. Да.

Черномырдин. Тогда надо делать.

Коржаков. Я ему прямо сказал: «Вы думаете, мы вам власть отдадим? Вы поняли, что у нас намерения серьезные, когда Думу захватили в воскресенье, 17-го числа (то есть 17 марта. – О.М.). Так что не отдадим. Давайте по-хорошему договариваться. Может, портфели поделим какие-то».

Черномырдин. У коммунистов самая лучшая позиция – быть в оппозиции.

Коржаков. Если бы они от этих дураков крайних отмежевались, то пожалуйста, берите портфели в правительстве, какие нужны, и работайте. В Италии компартия самая большая, но там никаких революций нет, спокойно все существуют. Во Франции тоже никаких проблем. А почему мы не можем так же?»

Вот опять: начальник президентской охраны, призванный всего лишь обеспечивать безопасность главы государства, торгуется с политическими противниками президента, предлагает им министерские должности в обмен на перенос выборов… Чудны дела твои, Господи!

Знал ли Ельцин об этих переговорах? Может, и знал. Даже наверняка знал: недаром же он «пока не отказался» от встречи с Зюгановым, которую предлагал провести Зоркальцев. (Кстати, замечу в скобках, что один из ведущих членов ельцинского штаба Сергей Филатов еще 5 апреля уверял журналистов, что «какие-либо контакты» Ельцина «с представителями КПРФ» исключены. Видимо, Коржакову все-таки лучше было известно, что исключено, что не исключено.) О чем предполагалось говорить на этой встрече? Возможно, как раз о «портфелях в правительстве» как плате, которую могут получить коммунисты, если согласятся на перенос выборов.

Правда, потом Ельцин начнет одергивать своего охранника: не лезь в политику! Но это еще ничего не значит: публично можно одергивать, а за кулисами, втихую поощрять такое «залезание». Или, по крайней мере, просто закрывать на него глаза…

Председатель правительства охотно поддакивает своему собеседнику. И – несмотря на магнитофонную запись! – соглашается, что выборы надо отменять, даже если ценой такой отмены станет предоставление коммунистам министерских постов.

«Черномырдин. Для меня никакой разницы нет, красный министр или еще какой-нибудь. Все равно будет делать то, что мне надо… Да-а… Самый лучший вариант – это отменить выборы.

Коржаков. Инициатива должна идти от коммунистов.

Черномырдин. Как это сделать?..

Коржаков. Я поставил коммунистам жесткое условие: если готовы обсуждать идею по отмене выборов, то давайте конкретные предложения. 70 лет рулили, теперь дайте нам 70 лет порулить. Вот если мы за этот срок не вырулим, тогда обратно власть отдадим».

Вот такой циничный разговор. Предельно циничный. По всему видно: Коржаков плохо понимает, какова суть перемен, происходящих в стране. Для него все просто: одна группировка – к которой принадлежит и он сам – перехватила власть у другой и не собирается ее отдавать. В крайнем случае, отдаст лет через семьдесят, если очередной эксперимент по «рулению» окажется столь же неудачным, как и коммунистический.

А Черномырдин? Тоже не понимает?

Впрочем, скорее, оба они все прекрасно понимают, но… Плевать они на все это хотели! Главное для них – как для многих, дорвавшихся до высоких постов, – власть! В этом и заключается цинизм деятелей такого рода.

В отличие от своего визави, Черномырдин не согласен отдавать власть обратно. Ни при каких обстоятельствах. Даже и через 70 лет. У него к этому времени образовалось крупное состояние, и вернись коммунисты к власти – непременно все отнимут, национализируют. Как в анекдоте про брежневскую маму. Посмотрев, как прекрасно сын живет, мама расплакалась: «Потому плачу, сынок, что придут большевики – все ведь отберут!» Жалко маму.

«Черномырдин. Обратно (отдавать власть. – О.М.) – нет.

Коржаков. Да это я условно говорю. Но Зоркальцев, чувствуется, испуган. Хочет мирного исхода.

Черномырдин. Значит, это серьезно у них.

Коржаков. Они дрогнули. Шеф сказал, что от идеи запрета компартии еще не отказался.

Черномырдин. Правильно, надо запрещать и думать выше. Конечно, нам выборы не нужны.

Коржаков. Будоражить людей, отрывать от работы…

Черномырдин. Все равно готовиться надо.

Коржаков. Самое главное, что шеф сам будет против этой идеи (то есть против отмены выборов. – О.М.). Но его можно уломать.

Черномырдин. Конечно, все согласятся.

Коржаков. Коммунисты сейчас уже не те, на «Ауди» катаются, в Снегирях живут. Это те, кому от власти что-то досталось. А вот те, кому ничего…

Черномырдин. Те и орут.

Коржаков. А через два года у каждого будет свое дело.

Черномырдин. Только выборы не отменять, а переносить.

Коржаков. Только перенос… Какая отмена, у нас демократия!..

Черномырдин. Тогда давай давить. Тогда я сейчас это буду Борису Николаевичу говорить…»

Эти циники никогда не воспринимали слово «демократия» всерьез. Если и употребляли его, то лишь в насмешливом контексте.

На протяжении разговора они еще раз возвращаются к теме отмены – переноса выборов. Причем инициатором возврата уже выступает Черномырдин, по всей видимости к этому времени окончательно созревший для соответствующего направления мыслей. Утратив осторожность, он как бы со всей широтой души устремляется навстречу своему собеседнику (у него для этого есть свои особые резоны). Впрочем, не исключено, что тут сказывается действие виски, употребляемого премьером в процессе разговора.

«Черномырдин. Александр Васильевич, надо нам стратегию разработать. Сейчас наступают решающие дни. Если мы с коммунистами выйдем на какой-то диалог, то лучше выборы перенести. Это лучший вариант (вроде бы уже обо всем договорились – переносить; казалось бы, чего снова о том же самом талдычить? – О.М.).

Коржаков. Коммунисты же видят, как народ Ельцина поддерживает. Краснодар встречал шефа, как будто это Белодар! Город весь высыпал на улицы. Мы обалдели! Мы приехали-то ночью. Молодежь вообще вся за Ельцина, просто влюблена. С народом шеф не боится общаться, он полемист известный! (На самом деле реакция краснодарцев, как и ставропольцев, на пребывание Ельцина в их краях, как мы видели, была не такой уж благоприятной для него. – О.М.)

Черномырдин. Как бы устроить встречу с Зюгановым до 22-го? Нельзя затягивать.

Коржаков. День рождения Ленина. Коммунисты наверняка венок возложат к Мавзолею, это святое дело. А наше дело – не довести до бунта. Я Зоркальцеву говорю: «Я больше всех заинтересован в мире, потому что наши чубы прежде всего полетят»…».

Через некоторое время Коржаков уже в открытую, не только за рюмкой в Президентском клубе, примется проталкивать свою идею о переносе выборов. Как говорится, пойдет ва-банк…

Знал ли об этом Ельцин?

Тот же самый вопрос – знал ли Ельцин об этих переговорах своего охранника с коммунистами? – задаю Чубайсу. И знал ли о них он сам, Чубайс? Пытался ли как-то противодействовать этой торговле: отмена (перенос) выборов в обмен на посты в правительстве?

– Честно говоря, я об этом толком ничего не знал, – признается Анатолий Борисович. – Хотя предполагал, что такое возможно. Знал ли об этом Борис Николаевич, тоже не могу сказать. Но мне было совершенно ясно, что как переговорщик и как политик Коржаков на несколько уровней слабее, чем даже Зюганов. Так что у Коржакова были нулевые шансы в ходе этих переговоров выстроить какую-то выгодную для ельцинской стороны политическую конструкцию. Это было нереально.

Он с Зоркальцевым вел переговоры.