Начало всех Начал - Юрий Никитин

Внуки Сифа наперебой приручали всяких диких животных и бахвалились друг перед другом, разъезжая на конях, буйволах и даже коровах. Научились строить телеги, так удавалось перевозить больше груза, чем тащить волоком, и Адам с изумлением смотрел, как большие просторные дома растут, как грибы после теплого дождя.

Енос на девяностом году дал жизнь Каинану, его еще называли Кенаном или просто Каином. После рождения Каинана Енос прожил еще восемьсот пятнадцать лет, дал жизнь тремстам сыновьям и ста двадцати дочерям.

Адам все это время, оставаясь охотником, забирался очень далеко и видел странные народы, которые уже и не помнили своих прародителей, а о самих Адаме и Еве имели очень смутное представление.

Каинан на семидесятом году родил Малелеила, который ничем не прославил себя, кроме того, что был первенцем. Род дальше считался по нему, хотя братьев у него было больше сотни, а сестер триста семь.

Малелеил на шестьдесят пятом году родил Иареда, тот известен больше всего тем, что его сыном был знаменитый Енох, самый праведный в этом поколении и который на шестьдесят пятом году уже обрюхатил жену, собираясь родить так непривычно рано сына…

«Дней Адама по рождении им Сифа было восемьсот лет, и родил он сынов и дочерей», — повторил он еще раз. Так или примерно так будет сказано, если будет кому говорить. Если воинственные потомки Каина не сотрут с лица земли потомков Сифа.

А пока дети появлялись, вырастали, сперва селились неподалеку, а потом приходили и сообщали, что намерены поискать другие плодородные долины, другие холмы для виноградников, другие масличные или финиковые рощи.

Мне девятьсот лет, сказал он себе с горьким удовлетворением, но не чувствую признаков старости. Все так же крепок телом, сильны руки, глаза видят остро, любого зверя одолею в схватке, а птицу сшибаю с дерева камнем или дротиком с первого же броска.

Сколько у него детей, даже Ева не помнит. Про внуков и говорить не приходится, все живут по многу сот лет, так что нередко внук женится на прапрапрапрабабушке, что все такая же молодая и веселая, а прапра- и еще раз много раз «пра-» дед берет в жены внучку или племянницу.

Плодитесь и размножайтесь, повторил он. Населяйте землю. Преобразовывайте ее, рыхлите почву и засевайте зерном, собирайте урожаи. Что ж, получилось не так, как рассчитывал Господь, но и не так, как полагал жить он, Адам…

Сегодня Ева… заспанная и сердитая, купала в реке младших детей. Двоих выкупала… трое еще дурачились за кустами, еще двое просто убежали, заявив, что они уже взрослые и умываются по утрам сами.

Ева не стала настаивать, лишь бы не забывали мыться, только строго напомнила, что проверит их шеи и уши, а пока ей хватает забот и с этими. Внезапно небо сперва потемнело, затем осветилось пугающе-ярким светом. И сразу же раздался вселенский Голос:

— Долго спишь, дщерь! В каком ты виде покажешься мужу?

Ева смутилась, все еще со сна растрепанная и неопрятная, сказала с трусливой виноватостью:

— Да я сперва детей выкупала… сейчас за себя примусь.

— Детей… хорошо… — одобрил Голос строго. — Всех выкупала?

— Всех… всех… — торопливо ответила Ева.

Она чувствовала неладное… все-таки врет, но еще хуже вот так взять и признаться, что проспала рассвет, а это для настоящей женщины недопустимо.

Голос с небес прогремел:

— Что ж… так тому и быть.

Ева вздрогнула, по всему телу вздулись пупырышки, словно очутилась под ледяным ветром. Небо медленно приняло обычный вид, она поняла, что Господь уже забыл о ней, занявшись другими делами.

Она торопливо кинулась к оставшимся, надо их поскорее искупать, пока Господь не обнаружил, что вымыла еще не всех. За кустами почему-то пусто… только шевелится трава… будто по ней гуляет сильный ветер и бегают невидимые ножки. Она услышала звонкий смех, на нее с разбегу что-то налетело. Она непроизвольно подхватила… в ее ладонях очутилось живое теплое тельце ее сына. Звонкий голосок что-то пропищал над ухом… однако глаза говорили ей… что держит в руках… пустоту!

— Вот что он имел в виду… — прошептала она в ужасе. — Что я наделала… что я наделала!

Адаму снилось, что он бежит по вершинам гор за великолепным оленем с золотыми рогами. Если следующая гора оказывалась далеко, он прыгал и, расставив руки, пролетал через пропасти и снова бежал за сверкающим зверем…

…и вдруг тело налилось тяжестью, он торопливо замахал руками, как крыльями, но с ужасом ощутил, что падает в бездну. В смертном страхе остановилось сердце, он падал и падал, мучительно ожидая, когда же ударится о твердое темное дно…

Пальцы ухватили что-то лохматое, он отшвырнул в панике, и в глаза хлынул свет. Сердце стучит так, что вот-вот выскочит, он лежит на полу в углу нового дома, который недавно выстроил взамен старого. В кулаке зажат край шкуры, которой накрывался во сне. Рядом его копье и палица, которую он наловчился бросать в зверя со смертельной точностью.

В другом углу пристроились Хинан и Гилел, первому двенадцать лет, второму одиннадцать, все чаще пристают к отцу с просьбой брать их на охоту. Хинан так прижался к стене, словно старается втиснуться в нее, Гилел спит на спине, сосредоточенный и хмурый.

В душе все еще клубился черный ужас, Адам торопливо поднялся и разжег очаг. Огонь обладает странным свойством успокаивать и вселять уверенность, что все хорошо, зло не пройдет, здесь все защищено…

Теплый воздух наполнил дом, сыновья перестали ежиться и пытаться скрыться под короткими шкурами. Адам вышел из дома и сразу увидел бегущую от реки рыдающую Еву.

Он бросился навстречу.

— Что случилось?

— Ужасное, — прорыдала она. — Я снова виновата… я снова виновата!

Он протянул руки, она бросилась ему на шею и прижалась всем телом. Адам гладил ее по голове, как ребенка, а Ева содрогалась от рыданий.

Он спросил наконец:

— Что… с детьми?

Она зарыдала громче, он снова гладил и уже приготовил успокаивающие слова, что, мол, у них детей уже больше двух сотен, так что не надо так уж убиваться, но благоразумно смолчал, потому что для матери потеря любого ребенка — это потеря целого мира, и его просто не поймет.

— Я солгала Создателю, — прокричала она отчаянно. — Я солгала!.. И он тут же меня наказал, сказал, что пусть так и будет, как я сказала…

Он посмотрел поверх ее головы. На берегу реки из густой травы иногда выпрыгивала то одна головка играющего ребенка, то другая.

— Так что, если не с детьми?

— С детьми, — подтвердила она вся в слезах.

Адам выслушал ее рассказ, сгорбился и повел в дом. Ева почти теряла сознание, а когда отворил дверь, она вообще не смогла переступить порог, и он внес ее в комнату и бережно опустил на ложе.