Желудь - Михаил Алексеевич Ланцов

Неждан вставал.

Делал зарядку.

Умывался снегом, стараясь не подцепить желтый. А то мелкая живность в ночь в округе постоянно шныряла, оставляя следы своей жизнедеятельности.

Завтракал с Вернидубом остатками ужина. Еще теплыми, так как стояли в печи всю ночь. Кормя при этом пса. Ну а как же? Его забывать было никак нельзя. Да, он и сам себя неплохо прокормит, но это было важным элементом социального ритуала. Добывал и давал пищу Неждан, отчего этот «пастух» принимал его положение вожака.

Дальше парень чистил зубы.

Тщательно.

Прекрасно понимая, КАКИЕ нарисуются проблемы, если эти чертовы зубы заболят тут. Ладно лечить. Леший с этим. Вырвать бы хотя бы по-людски, не выворачивая при этом половину челюсти лихим молодецким ударом.

Потом он переходил к хозяйственным делам.

Каждый день.

Без выходных и исключений.

С едкой усмешкой вспоминая стенания тех людей, которые в режиме пять-два умудрились выгорать в офисах. Он был тоже с удовольствием повыгорал хотя бы недельку. Даже на диване, но в квартире со всеми удобствами. Чтобы задницу не морозить в нужнике и иметь возможность по-человечески помыться да постираться.

Но увы.

Новая се ля вя была неумолима.

Поэтому, тяжело вздохнув, он шел прочищать полыньи, через которые ставились ловушки. Морозы особо не лютовали, так что обычно хватало просто поворошить тонкий лед палкой, да протолкнуть осколки за край полыньи. Чтобы течение унесло.

Ловушки проверял, рыбные.

А потом, всучив улов, ежели он был Вернидубу, шел заряжать установку для пиролиза и отправлялся в лес. Там ведь тоже ловушки были расставлены. Ну и за прочей надобностью…

И так каждый день.

Как метроном.

Да, что-то менялось. Но обычно не существенно.

А потом, возвращаясь, начиналась работа.

Натуральная. Ибо иначе и не скажешь. Лишь время от времени перемежаемая какой-то разминкой или отвлечением. Просто чтобы с ума не сойти и никаких травм не поймать.

Для пиролиза он соорудил своего рода перегонный круг из двух корчаг, поставленных одну на другую. Притертых друг к другу. Внутрь он загружал дрова. Разводил под ними огонь. И все.

Дальше оставалось только ждать. Приглядывая время от времени. Получая на выходе неплохой уголь и деготь. Причем с выходом приличным. Еще бы древесный спирт снимать, но до него он пока не добрался — недоделал водяной холодильник.

Пользуясь заготовленные загодя кирпичами[49], он с Вернидубом еще по поздней осени сложили печь для железной плавки. По грудь высотой. Но, в отличие от обычной суродутной, обложив ее своеобразным спиральным коробом. Через который воздух заводился сверху, а задувался внутрь — снизу. За счет чего удалось прямо ощутимо улучшить температурный режим внутри. В сочетание с более интенсивным дутьем двумя ящичными мехами, с ножным приводом — это прям помогло: и количественно, и качественно.

До магнита руки не дошли. Но и так получалось неплохо. Тем более что Неждан не собирался гробиться и до посинения махать молотком, очищая металл от шлака.

Рядом поставили еще одну печь. Тоже небольшую — по грудь. Только уже купольную с внутренней перегородкой и стойкой для тигля. Как и предыдущую — из кирпичей. Обложив ее аналогичным спиральным коробом и аналогичные меха. Из-за чего получая доведенную до ума печь, созданную примерно в те же годы в Индии — как раз для плавки железа.

Тигель брали небольшой, керамический. Только довольно узкий, чтобы лучше прогревался. Ну и, заодно, получался бы эффект, аналогичный домне, когда хороший металл и шлаки расползались по ярусам — один собирался выше, второй ниже. Что позволяло потом получившийся слиток избавлять от примеси шлака обычной отсечкой одного из хвостов зубилом.

Горн тоже поставили.

И ковали.

Вдвоем.

Много.

Рубка дров — да ковка металла.

Ковка металла да рубка дров.

Время от времени — плавки с поочередной работой на мехах ногами.

И по новой.

И заново.

Чертов день сурка.

Он настолько утомлял и изматывал, что ближе к вечеру Неждан чувствовал себя если не зомби, то близко. Вот и сегодня — завершив ковку — пошел за водой.

Хотелось помыться.

Морозно. А что делать? Если около горна и горячей водой — ничего. Можно было потерпеть. Особенно ежели потом сразу в полуземлянку к печи нырнуть.

Подошел к реке за водой.

Аж пошатываясь.

Какой-то шум за спиной слышал. И пес там чего-то залаял. Но он иногда так играл, тоже скучая. Или живность мелкую гонял. Поэтому парень не придал этому никакого значения.

Как шел, так и шел.

Добрался до полыньи.

Зачерпнул воду.

Обернулся.

И обомлел.

Вернидуба не было видно. А его пес кружил в танце с тремя волками. Он был, безусловно, сильнее каждого из своих противников, но их было трое.

К парню же тоже шли волки. А у него в руках одна корчага…

Тем временем Борята медленно и с достоинством вышел в круг. Его специально люди вытоптали в снегу, по случаю такого важного дела. Чай не каждый день два старейшины сходятся так люто в споре.

Глава местного «клуба» Перуна остановился, поставив рядом с собой копье. И с презрением посмотрел на Гостяту.

— Они тебе не простят! — выкрикнул тот.

— Заходи! Заходи! — закричали люди со всех сторон.

— Ты так боишься небесного суда? — с усмешкой спросил Борята.

— Все знают, что ты ловок с копьем! Какой же это суд?! — выпалил Гостята.