Война на Кавказе. Перелом. Мемуары командира артиллерийского дивизиона горных егерей. 1942–1943 - Адольф фон Эрнстхаузен

– Тем не менее я сделаю пару пристрелочных выстрелов – могло измениться направление ветра. Как там Лампарт с его ногой – он может корректировать огонь?

– Так точно.

– Тогда пусть наблюдает за пристрелочными выстрелами. В 0.05 начинаю беглый огнь. Ровно пять минут. В 0.10 можете наступать. А я перенесу огонь ближе к передовой. Все ясно?

– Так точно, господин майор.

В последующем события развивались так, как и было предусмотрено. В 0.18 поступило телефонное донесение от Зайнемайера:

– Русские отброшены. Позиции снова в наших руках.

– Вы молодчина. Поздравляю!

Отход в последнее мгновение

На наше счастье, это оказалась последняя атака русских. Бездействие неприятеля на следующий день мы могли объяснить только тем, что он тоже оказался на грани изнеможения и понес неслыханные для него потери. Во всяком случае, с этого времени он ограничивался лишь обстрелами наших позиций из минометов. Осколки мин то и дело перебивали телефонные провода, поэтому нашим телефонистам часто приходилось выбираться из блиндажей, чтобы восстановить связь. Один из них попал под минометный обстрел и был доставлен к нам с раздробленными ногами. Его уложили на носилки, и он там страдал от сильных болей. На его поношенной форме я заметил нашивку за ранение и покрытую грязью «медаль мороженого мяса».

– Он еще не был награжден Железным крестом II класса? – спросил я своего адъютанта.

– Никак нет. Но заслужил его уже давным-давно. И он давно уже обер-ефрейтор, на войне с самого начала, но дальнейшее производство затормозилось после его первого ранения.

– Я буду представлять вас к награждению Железным крестом II класса, – сказал я раненому. – Только опишите мне, как все это произошло. Иначе у меня снова выйдет осечка.

По обрадованному выражению его лица я понял, что он высоко почитает этот вид награды. Несколько позднее я получил от него весточку из лазарета его родного города – он сообщал, что мое представление было успешным. Но за некоторое время до этого его навестил его племянник, четырнадцатилетний член гитлерюгенда, который с гордостью продемонстрировал Железный крест II класса, полученный им как членом расчета зенитного орудия у себя на родине. «Есть определенная горечь в том, – писал обер-ефрейтор, – что одному из нас для получения такой награды пришлось пройти всю русскую кампанию и дважды быть раненым».

Половина солдат двух наших расположенных в каньоне командных пунктов находилась теперь на наружных постах, обеспечивая безопасность от внезапного нападения противника. Поскольку бранденбуржцев больше не было, мы утратили всякую защиту от возможного таранного удара русского батальона, который все еще упрямо стоял между нами и основной линией обороны. Ситуация, насколько можно было судить, так и замерла в этом тактически нестабильном положении. Это было понятно по поведению русских, когда они снова было попытались прийти в движение. Законы войны сейчас были на их стороне, хотя ранее они не находили им никакого применения. Однако было ясно, что обескровленные русские войска также довольны, как и мы, что им не поступают новые приказы от их высшего командования о новых атаках.

После моего вчерашнего телефонного разговора с генералом мы были просто обескуражены, когда 16 декабря нам поступил приказ о том, что мы должны отступить со своих позиций западнее реки Пшиш на восточный берег реки. Ближайшей ночью нам предстояло совершить отход по спешно наведенной переправе, эвакуировав при этом все принадлежащее нам имущество и снаряжение. Ни один патрон не должен был попасть в руки врага.

Я облегченно сказал своему адъютанту:

– Наконец-то до самого высокого командования дошло, что было бы совершенным безумием продолжать удерживать эти практически потерянные позиции.

Мы даже не представляли себе, что речь при этом шла не об ограниченном тактическом мероприятии, но что этот день, 16 декабря 1942 года, ознаменует собой поворотный пункт во всей Второй мировой войне. По настоянию начальника Генерального штаба Цейтцлера[26] Гитлер принял решение уже в ноябре в связи с событиями на Сталинградском фронте прекратить тяжело развивающиеся военные действия на кавказском направлении, где немецкие войска (группа армий «А») после второго прорыва русских войск на Дону оказались под серьезной угрозой лишиться последней возможности отступления. (16 декабря началась Среднедонская наступательная операция советских войск (16–30 декабря 1942 г.). В результате ее было уничтожено 5 итальянских дивизий и 3 бригады, разгромлены 5 румынских и 1 немецкая дивизии, нанесено поражение 6 немецким дивизиям. Немцы были вынуждены отказаться от попыток деблокады окруженных под Сталинградом войск и сворачивать фронт на Кавказе перед лицом угрозы нового страшного окружения, теперь войск группы армий «А». – Ред.)

Поскольку мы представляли собой передовой отряд западнокавказских войск, мы стали первыми отступающими. Получилось так, что крупные и столь значимые для судеб всей нашей родины события обернулись в этом случае нашим личным спасением.

Поскольку мы все же должны были отходить раздельно, я зашел к майору Малтеру, чтобы попрощаться с ним. У него теперь была лишь небольшая повязка на голове, но выглядел он по-прежнему совершенно измотанным. Когда два офицера, занимающие ответственные посты, совместно сражаются в критических положениях, определяющих, быть или не быть им и их подчиненным, то между ними возникает чувство глубокой привязанности. Поэтому я очень обрадовался словам, произнесенным Малтером при прощании:

– Мы славно поработали вместе с вами. И я должен совершенно определенно сказать вам: без вашей артиллерийской поддержки мы бы здесь не продержались.

Для переброски нашей техники и снаряжения вьючных животных у нас в этот момент не было. Они были отведены довольно далеко в тыл, так что мы просто не успевали своевременно доставить их оттуда. К тому же вода в реке поднялась, а по наведенной переправе можно было передвигаться только пешим ходом. Поэтому нам пришлось нагрузить своих артиллеристов всем, что мы имели, и переправлять это на собственных спинах: телефонное оборудование и запасы провода, рацию вместе с пятиваттным передатчиком, палатки и наш собственный самый легкий багаж. Мы нагрузились до пределов возможного.

И вот настала эта полная тайны ночь. Луна довольно ярко освещала местность, но из-за тысяч сломанных ветвей и сучьев в этом лишенном листвы лесу тяжело нагруженные люди передвигались цепочкой в затылок друг другу. Все звуки были приглушены: осторожно ступали ноги солдат в горных ботинках по мокрой листве, устилавшей землю леса, еле слышно звучали голоса, когда идущие обменивались парой слов, лишь иногда негромко звякали какие-то части упакованного оборудования. Все это делалось для того, чтобы наше передвижение не могли услышать русские. Вообще-то скрытный переход, который должен остаться незамеченным для противника, относится к труднейшим тактическим задачам, и я убедился, что в подобных случаях заботы командования инстинктивно перекладываются на подчиненных. Последние, однако, едва ли нуждались в том, чтобы напоминать им об осторожности.