Битва за Родину - Алекс Шу

Мы рассаживаемся по другую сторону стола.

— Слушаю вас, товарищи, — Зорин внимательно смотрит на гостей. Морозов стреляет взглядом в полковника, приглашая его начать. Сидоренко неторопливо снимает фуражку и кладет её на стол.

— Тут такое непростое дело.

Милиционер замолкает, пару секунд мнется, собираясь с духом, глубоко вздыхает и решительно заявляет:

— Нам нужна помощь. Ваша и ваших ребят.

30–31 октября 1978 года

(Продолжение)

— Поясните, — просит сэнсей, — Что за помощь? В чем она будет заключаться?

— По оперативным данным, — милиционер хмуро смотрит на Зорина, — завтра вечером, намечается масштабная массовая драка. Парни с области и других районов собираются нагрянуть на Петроградку, а потом атаковать дискотеку в парке. Петроградские несколько раз избивали хлопцев с поселков и деревень. В эту субботу на дискотеке они жестко потоптали трех парней с Юзовки. Все трое в больнице. Один в реанимации в тяжелом состоянии. Так теперь молодежь хочет отомстить и устроить ответное побоище. Собираются с многих сел и других районов. Обещают спортсменов привлечь каких-то, борцов и каратистов. Петроградские сявки всех достали.

— А что за парни? Я о тех, кого избили. Обычные ребята или такая же сявота? — уточняет Мальцев.

— Такая же сявота, — хмуро отвечает полковник, — Это что-то меняет?

— По сути ничего, — пожимает плечами Сергей, — Но если бы побили нормальных ребят, мотивы мстителей можно было хоть немного понять. А так гопники между собой разбираются.

— Так что надо им позволить друг друга перекалечить и город перевернуть верх дном?! — повышает голос Сидоренко. Он всё больше раздражается. Неприятно товарищу милиционеру просить о помощи посторонних, тем более молодых «спортсменов».

Разговор, похоже, заходит в тупик. Надо вмешаться.

Сергей собирается ответить, но не успевает.

— Извините, что влезаю, товарищ полковник. Можно вопрос? — быстро обращаюсь к Сидоренко.

— Спрашивай, — здоровенный милиционер поворачивается ко мне.

— Если парней серьезно побили, так в чем проблема? Арестуйте виновных, оформите показания и дело с концом. Это сразу же снимет напряженность.

— Уголовное дело возбуждено, расследование ведется, — лицо полковника наливается краской.

«Ты мне ещё будешь рассказывать, как работать, сопляк»? — показывает он всем своим видом.

— Пострадавшие давать показания отказываются. Врачи не позволяют с ними плотно работать. Гонят дознавателей с больницы. Говорят, что больным нельзя волноваться. А эти сявки и рады. Пока работаем только с оперативными данными.

— Товарищи, — влезает в разговор Морозов, — Сейчас речь не об этом. Вы представляете, каких дел может натворить толпа агрессивной молодежи? Да ещё вооруженной дубинами и кастетами? Весь район раскурочат, стекла поразбивают, скамейки попереворачивают. Но это ещё полбеды. После такой драки могут и трупы образоваться, не считая десятков покалеченных. И простые граждане пострадают. Эти же мстители наверняка под градусом будут, и начнут лупить всех попавших под горячую руку. Пострадают мирные люди. Мы не можем этого допустить. И просим вас как комсомольцев помочь. Райком комсомола сотрудничает с вами, поддерживает предложения и начинания. Когда вы обратились, мы пошли вам навстречу, помещение под клуб выделили. Теперь вы помогите нам поддержать порядок.

— Что от нас конкретно требуется? — спокойно спрашивает Зорин.

— Мы сами не справимся, — с трудом выдавливает слова полковник, — Сотрудников мало. Константин Дмитриевич дружинников из своих комсомольцев соберет, но все равно людей недостаточно. Там толпа из сотен здоровых лбов может набраться. И это только с одной стороны. А ещё петроградские тоже не такие простые. До них тоже слухи дошли. Готовятся встретить гостей.

Это самая бандитская группа молодежи. В таких ситуациях все урки Петроградки быстро собираются и с удовольствием включаются в побоище. Патрули на вокзале, автостанции и въездах в город мы выставим. Но что они сделают, если там человек тридцать будет скопом?

— Представьте, какой скандал будет, если закатится побоище на весь город, — добавляет Морозов.

«И тебя и Приходько поимеют в хвост и гриву, а могут вообще после побоища с должности снять», — мысленно ехидно дополняю речь главного комсомольца.

— Так что нужно нам делать? — уточняет Игорь Семенович.

— Войти в состав дружинников и помочь справится с ситуацией. Задерживать всех подозрительных молодых людей в районе Петроградки и отправлять их в отделения. В составе патрулей будут наши сотрудники милиции. Они будут распределять задержанных по отделениям.

— Понимаете, какое дело, — сенсей задумчиво трет подбородок, — Мы бы с удовольствием помогли. Но недавно был у нас один работник органов. И заниматься подобным нам категорически запретил.

— Какой работник органов? Что запретил? — переполошился Константин Дмитриевич.

— Кто приходил, и что говорил? Если участковый или опер, я быстро разберусь, — вторит главному комсомольцу полковник.

— Капитан КГБ Павел Александрович Анофриев, — включаюсь в разговор, и с удовольствием сдаю «кровавую гебню», наблюдая, как у гостей вытягиваются лица, — Он сказал, что обучение членов нашего клуба рукопашному бою, приравнивается к владению холодным оружием. И если возникнет ситуация с применением таких навыков на улице, мы будем отвечать по всей строгости закона.

— Так что не поможете? — угрюмо спрашивает начальник милиции.

— Да мы бы рады, но запретили, а сидеть в тюрьме не хочется, — пожимает плечами сэнсей.

— Так спокойно! — вскидывает ладони секретарь райкома комсомола, — Сейчас всё решим. Николай Яковлевич в курсе моей поездки сюда, и надеется на вашу помощь. Я ему сейчас позвоню. Он свяжется с непосредственным начальником этого капитана — Николаем Петровичем Скворцовым и всё уладит. Один момент. Можно ваш телефон?

Зорин кивает.

Морозов подвигает телефон к себе, сдергивает трубку и быстро набирает номер.

— Алло. Нина соедини меня с Николаем Яковлевичем! Ты что, не поняла? Для меня он не занят. Тем более что речь идет о важном деле, которое он мне и поручил. Давай бегом, в темпе вальса!

— Николай Яковлевич? Это Морозов. Ребята рады бы помочь, но у них недавно в гостях был капитан КГБ, некий Павел Александрович, — Константин Дмитриевич делает паузу и с вопросительным выражением лица поворачивается ко мне.

— Анофриев, — подсказываю секретарю райкома.

— Анофриев, — повторяет секретарь райкома комсомола, — он их совсем запугал. Сказал, что рукопашный бой приравнивается к