Битва за Родину - Алекс Шу

— Расскажи, — кивает Ивашутин.

— Два года назад, в 1976 году началась странная эпидемия среди высших руководителей Союза. Первым умер министр обороны Андрей Гречко. Он был против использования армии в Венгрии и Чехословакии в 50-ых годах. Андрей Антонович считал, что армия должна защищать Родину, а не участвовать в политических разборках, в частности, подавлении бунтов. Гречко также критически относился к ведомству Андропова. Он выражал неудовольствие, тем, что Юрий Владимирович раздул штат КГБ до полумиллиона. Вы помните Гречко?

— Конечно, помню, знал лично. Он моим непосредственным начальником был. Но ему уже 72 года стукнуло на момент смерти.

— Если помните, то должны знать, что маршал, несмотря на возраст, отличался отменным здоровьем.

— Да, — вздохнул Ивашутин, — энергии и силы у него было как у молодого. Постоянно в волейбол играл со всем командным составом во Дворце тяжелой атлетики ЦСКА. Гулял часами возле своей дачи. Однажды мы с ним часа три по лесу бродили. Он ещё меня приглашал в теннис поиграть, но я не умею. А Андрей Антонович как заводной с ракеткой прыгал на кортах.

— Вот видите, — обрадовался я, — чувствовал себя отлично, ни на что особо не жаловался. А тут раз, и неожиданно умер. 26 апреля 1976 года его внучка обнаружила сидящем на диване, но уже холодным. Странно, не находите?

— Я пока тебя слушаю. Выводы буду делать потом, — каменное лицо начальника ГРУ бесстрастно.

— Официально причина маршала не установлена. Но смотрите, как получается. Леонид Брежнев очень хотел стать маршалом к своему 70-летию. Гречко вместе с Брежневым воевали на Кубани и освобождали Новороссийск. Андрей Антонович был командиром 56-ой армии, а Леонид Ильич служил полковником в 18-ой. На этой почве они после войны и сблизились. Но когда Гречко сказали о желании Брежнева стать маршалом, тот ответил: «Только через мой труп». Так и произошло, Гречко стал трупом весной 76-го, а Брежнев в этом году — маршалом, точно к своему юбилею.

— Хочешь сказать, что к этому Леонид Ильич тоже руку приложил? — усмехнулся Ивашутин.

— Ни в коем случае. Брежнев и Гречко были боевыми товарищами, и генеральный секретарь, несмотря на все свои недостатки, никогда не отличался жестокостью и кровожадностью. Просто когда Гречко умер, обиженный Леонид Ильич не стал глубоко копать и разбираться в обстоятельствах его смерти. А они весьма интересны. Я к ним ещё вернусь позднее.

Таким же способом был летом этого года, 17 июля был убит Федор Давыдович Кулаков. Официально было объявлено, что он умер «в связи с сердечной недостаточностью от остановки сердца». Реально, обстоятельства его смерти засекретили. Кулаков был самым молодым членом Политбюро, не считая Романова. Его пророчили в преемники к Брежневу. Леонида Ильича это сильно насторожило. Он начал гнобить Кулакова и отдалять его от себя.

— Кулакова помню, — нахмурился Ивашутин, — Крепкий мужик был. И здоровый на вид. Но вроде говорили, что выпить любил. И пьянка его погубила.

— Он пил не больше чем другие члены ЦК КПСС, — усмехнулся я, — просто Кулаков был отличным специалистом в сельском хозяйстве. Досконально знал дело, которым занимался. И обладал большим авторитетом в отрасли. Такой конкурент в борьбе за власть был Андропову не нужен. И Юрий Владимирович накачивал Брежнева сводками, где приводились выдержки из западных СМИ и вещания радиостанций, рассказывавших о скорой смерти Брежнева и его преемнике Кулакове. И тогда «второй Ильич» окончательно списал Федора Давыдовича. Кулаков попал в опалу, и его можно было смело убирать. Это было настолько очевидно, что на похороны Федора Давыдовича верхушка Политбюро просто не приехала.

— Это ни о чём не говорит, — вмешался дед, — Иосиф Виссарионович был настоящим народным вождем с непререкаемым авторитетом в стране, а спустя пару-тройку лет после его смерти, большинство близких соратников плюнули на его могилу. «Культ личности» хором при Никитке осуждали.

— Дед, о Сталине это отдельная история. Давай не будем отвлекаться. Так вот обстоятельства смерти Кулакова удивительно напоминают таковые у Гречко. Федор Давыдович регулярно проходил обследования у врачей. Его признавали здоровым. Никаких серьезных патологий, критических для жизни обнаружено не было. И вот вечером Кулаков в свою комнату поработать. Иногда он засиживался там до полуночи, поэтому родственники спохватились только утром. Кулаков был мертв. Рядом бутылка водки «Посольская». И вот здесь появляется ещё один интересный персонаж — главный «кремлевский» врач Часов. Он и зафиксировал смерть от сердечной недостаточности. А первым к мертвому телу Кулакова подоспел Василий Тихонович Богомазов, протеже Федора Давыдовича, заместитель председателя «Сельхозтехники СССР». В кругу близких друзей Богомазов утверждал, что Федора Давыдовича отравили ядом в бутылке «Посольской». Затем отрицал свои слова, и просил никому о них не рассказывать. Спустя некоторое время Богомазов умирает при стандартной операции шунтирования на сердце. В палате было 10 человек подготовленных к такой операции. У всех она прошла удачно, кроме Василия Тихоновича.

— Слушай к чему этот туман? — не выдержал Ивашутин, — Давай конкретику. Что, где, когда.

— Вот мы сейчас к ней и подходим. Смотрите, какая закономерность в обоих случаях прослеживается. Гречко и Кулаков обладали отличным для своих лет здоровьем. Оба мешали Андропову. Один был недоволен раздутыми штатами и увеличением влияния КГБ, другой — конкурент в борьбе за кресло генсека. Оба попадают в немилость к Брежневу. Оба умирают при странных обстоятельствах. Родные находят их утром, хотя и первый и второй скончались вечером-ночью. Причины смерти названы стандартные. Сердце остановилось. Об обоих распространяются слухи, что они были алкоголиками. Всё четко по одной схеме идет. Даже напрягать фантазию не стали.

А теперь я расскажу, кто и как их устранил. Петр Иванович, вы как бывший начальник КГБ должны слышать о полковнике медицинской службы профессоре Георгии Моисеевиче Майрановском, и возглавляемой им с 1937-го года «Лаборатории Х», занимающейся исследованиями в токсикологии и разработкой смертельных, но не обнаруживаемых никакой экспертизой ядов.

Лицо Ивашутина каменеет. Суровый взгляд впивается в меня. Несколько секунд начальник ГРУ молчит, поджав губы, затем, нехотя признается:

— Допустим. Но Майрановского арестовали в 1951-ом по делу врачей.

— Правильно, — подтверждаю я, — Майрановского и его подельников обвинили в сионистком заговоре и покушении на Сталина, что было абсолютно естественно для того времени. Следствие, а затем проверка уже при Хрущеве, выявили, что сотрудники «Лаборатории Х» во главе с Георгием Моисеевичем, входившие в Двенадцатый отдел ГУГБ НКВД СССР, в период с 1937-ой по