Проклятая звезда - Джессика Спотсвуд

Этой причины более чем достаточно.

Я чувствую себя так, будто в мозг и в живот втыкаются сотни ножей. Это гораздо больнее, чем в тот раз, когда я упала с ограды свинарника и поранила лодыжку, это больнее любой физической боли, что мне когда-либо довелось испытать.

Зрение мутнеет, подступает тьма, но я не сдаюсь. Я чувствую, как работают мои чары, как отступает болезнь, как она, сжимаясь, заползает в какие-то темные потайные закоулки.

Вздох, слова заклятия, короткое рыдание. Она не может умереть. Не сейчас.

Магическая сила изливается из моего тела в ее, оставляя меня опустошенной, больной, выжатой. Позвоночник словно размягчается, превращаясь в резину. Меня клонит на сторону, и я выпускаю руку Коры. Я прекращаю бороться.

Придя в себя, я понимаю, что моя голова лежит на чайном столике. Первое, что я вижу, — это чашка с чаем, потом в поле моего зрения попадает серебряное кольцо, которое бликует в свете лампы, когда сестра Кора подносит к моему носу флакон нюхательных солей. Хочется посетовать на кошмарный едкий запах, но я боюсь даже открыть рот, так мне дурно, поэтому я покрепче сжимаю зубы и выпрямляюсь на стуле.

Кора стоит подле меня на коленях. Теперь ее щеки немного порозовели.

— Как ты, ничего? — спрашивает она.

Я киваю и поднимаю руку, ожидая, когда спадет волна тошноты.

— Это просто поразительно, — говорит, поднимаясь, Кора. Из-под подола халата торчат голые ступни. — Я чувствую себя почти как раньше.

Мне не следует давать ей ложную надежду.

— Простите, но я не смогла…

— Даже не смей извиняться. Ты сделала именно то, о чем я просила, и — только не зазнайся, пожалуйста, но мне раз в десять лучше, чем после сеанса Софии. Я чувствую себя как два месяца назад. — Кора поднимает с пола свое белое одеяло и складывает его. — Ты поступила очень самоотверженно.

Если бы я не чувствовала себя так, словно по мне только что пробежался взад-вперед табун лошадей, я бы, наверное, расхохоталась. В последнее время никто не обвинял меня в самоотверженности, как раз наоборот.

Кора пристраивает одеяло на спинку своего кресла и протягивает мне чашку с чаем.

— Там тертый имбирь, он поможет успокоить твой желудок. София специально добавляет его в мой чай.

Я чувствую себя слишком плохо, чтоб прибегать к каким-то уловкам.

— Я не могу вас спасти. Наверное, я вообще никого спасти не смогу.

Сестра Кора смеется своим громким, резким смехом, словно она молода и полна жизни.

— Именно поэтому тебе придется стать главой Сестричества, Кэтрин.

— Маура хочет возглавить наш орден, — признаюсь я. — Она на все ради этого готова. Вы наверняка слышали, что она смогла ментально подчинить себе шесть девушек.

— Я против притязаний твоей сестры и на твоей стороне, — говорит Кора, и какая-то часть меня (совсем новая, только-только проклюнувшаяся часть) радостно трепещет от этих слов. — Сможет ли Маура, встав во главе Сестричества, отложить в сторону собственные чувства и делать то, что будет на благо всем девушкам? Или она пойдет на поводу у своих эмоций? У своей гордости?

Преклонив голову на мягкую бело-зеленую обивку стула, я думаю о тех обвинениях, которые услышала сегодня от Мауры.

— Я хочу помочь, но вдруг этого окажется недостаточно? Вдруг я не справлюсь?

Я закрываю глаза, смущенная тем, как, должно быть, жалко прозвучали мои слова. Что если я чересчур осторожна и медлительна? Вдруг из-за того, что я до сих пор не решила проблему Бренны, случится что-то ужасное?

— Такие сомнения терзают любую из нас, — говорит Кора, и в ее голосе слышится улыбка. — Я каждый божий день испытываю неуверенность в себе. И тут приходится полагаться на веру. Мы должны верить в пророчество и в то, что наше дело — правое.

— С верой вообще все непросто, — с сомнением произношу я, созерцая, как пляшет на матовом стекле ее письменного стола отраженное пламя. — В пророчестве еще говорится, что одна из нас погибнет раньше, чем наступит новый век. Мне совсем не хочется в это верить. Я предпочла бы верить, что многое в наших судьбах зависит не только от того, как звезды встанут, но и от нашего выбора.

Кора подается вперед в своем кресле.

— Конечно же, наш выбор имеет значение, Кэтрин. Он нас определяет. Ты оказалась тут против своего желания, чтобы защитить сестер и своего молодого человека. Это тоже говорит о твоей самоотверженности, как и сеанс целительства.

— Не понимаю, — сознаюсь я, косясь на сестру Кору.

Она касается моего колена. Теперь ее движения менее скованны, похоже, боль, мешавшая шевелиться, отступила.

— Я хочу, чтоб ты поверила в себя. Чтобы доверяла себе.

Можно подумать, это так просто, мелькает у меня в голове, а сестра Кора тем временем продолжает:

— Даже если пророчество говорит не о тебе, Кэтрин, я все-таки выбираю тебя своей преемницей, — мягко говорит она. — Инесс слишком безжалостна, Маура чересчур властолюбива, Тереза очень молода. Если сестры вновь придут к власти, важно не повторить былых ошибок. Нам нужна женщина с совестью.

Я утыкаюсь в свой чай. Я, наверное, сошла с ума, если лезу в это. Зачем мне бороться с Инесс и Маурой за лидерство, которого я не хочу? Неужели так ужасно, если во главе Сестричества до совершеннолетия Тэсс будет стоять сестра Инесс? Да, отвечает моя совесть. Что будет делать Инесс, став настоятельницей монастыря? И сможет ли она отказаться от власти, когда пройдут эти четыре года, или будет искать способ остаться у руля?

— Но мне все еще хочется выйти за Финна, — признаюсь я, — и иметь семью. Я знаю, это ужасно и эгоистично, но я хочу жить именно так.

Сестра Кора улыбается.

— Может, тебе и не придется жить иначе. Если у нас все получится… что ж, тогда ты сможешь открыто заниматься целительством, работать сестрой милосердия, и создать семью, и помогать Тэсс в делах Сестричества. Тогда тебе не придется выбирать.

Я представляю себе свой собственный сад, маленьких веснушчатых девчонок, унаследовавших непослушные волосы Финна и мою страсть карабкаться по деревьям. Я представляю, как мы все в обнимку сидим вечером на диване, а Финн читает нам вслух пиратские истории. Может быть, мои дочери окажутся ведьмами, но в Новой Англии, где правит Сестричество, им не придется жить в страхе разоблачения. Они смогут свободно учиться колдовать, не испытывая стыда и ужаса. Магическая сила будет благословением, а не проклятием. Может быть, я смогу преподнести им этот дар.

13

На следующее утро у Тэсс случается еще одно видение. Мы с ней и с Мэй расположились в парадной гостиной. Я, развалившись на коричневом ковре у камина, читаю принадлежащий Тэсс экземпляр «Метаморфоз». Я уже слышала от отца все эти истории, но теперь хочу прочесть их сама, потому что «Метаморфозы» — любимая книга Финна. Тэсс сидит на диване и повторяет китайские слова, отрабатывая произношение. Вот она тянется за чашкой чая… и ее серые глаза вдруг пустеют, становятся матовыми. Чашка падает обратно на стол, потом — на пол и катится, заливая все вокруг чаем. На столе тоже лужа, и с зеленой юбки Тэсс капает.