За Веру, Царя и Отечество! (СИ) - Кисличкин Михаил

Ребров ошарашено смотрел на меня, не зная, что и сказать. Ну да, резковато получилось, но как его еще пронять? Он слишком привык играть по правилам и подчиняться начальству, вот в чем беда.

– Ты от меня чего хочешь, Дергачева? – Сделав пару глубоких вдохов, спросил Матвей Филиппович. – Мне что, плюнуть на присягу, поднимать магов и лететь снова арестовывать правительство? Этого добиваешься?

– Нет. Сейчас это, пожалуй, будет перебором. Скажи, кто организовал мою подставу? Мне не надо доказательств, только имена.

– Министр внутренних дел Язольский, – после короткой паузы ответил Ребров. – Почти наверняка он. Верный человек Выпина, да и с Родзинковским на короткой ноге. Они тебя и топят.

– Так соберите комитет, и проголосуйте за их отставку.

– Не так все просто, Таня, – поморщился Ребров. – Ты ничего не понимаешь в политике и расстановке сил в комитете. Да и мое влияние не столь велико, чтобы собирать комитет.

– Ошибаешься, Матвей Филиппович, – серьезно сказал я. – Кое-что я в политике понимаю, думаю, ты уже мог в этом убедиться. Моя ошибка была в том, что я понадеялся на вас с Корнилиным и дал когда-то слово в нее не лезть. А зря. Этакими темпами скоро нас всех уберут, и все наши успехи пустят под откос. В общем, так, – я активировал сеть и накрыл комнату полем защитного заклинания. – Сейчас мы гарантировано защищены от просмотра и прослушивания. Выбирай генерал: сейчас ты мне подробно, со всеми деталями, расскажешь, кто в правительстве чей человек и чем дышит, на кого можно опереться, а на кого – нет. И после того, как я вчистую оправдаюсь в суде, мы нанесем ответный удар по нашим врагам. Составим контрзаговор, если угодно. Или ты не решаешься на риск с активными действиями, и тогда я умываю руки. Подожду, когда суд отправит меня на гражданку, а он это сделает, несмотря на все твои усилия – я это знаю точно. Придется тебе снова выбрать: ты со мной или нет?

– Если мы провалимся, то можем уходом на гражданку не отделаться, – побледнев, ответил Ребров. – Оба. Заговор не шутка, случиться может что угодно, вплоть до трибунала, срывания наград и погон, каторги или расстрела. И для нас, и для всех кого мы втянем в это дело. Шансы…вообще-то шансы есть, Выпиным и его людьми многие обосновано недовольны. Но шансов мало.

– А тогда, во время революции, их разве было больше? – Улыбнулся я. – С нами Бог, так кто против нас? Решайся генерал!

– Я с тобой Таня, – подумав пару секунд, сказал Ребров. – С тобой. Раньше жалел, что не успел семью завести, а теперь думаю – оно и к лучшему, с тобой связавшись долго не проживешь. Но хотя бы объясни, на что ты рассчитываешь? Как ты собралась оправдаться?

– Отвернись командир, дай-ка я сначала свой мундир надену. Как меня достал этот халат, ты не представляешь…

– Мы маги, Матвей Филиппович, – ответил я через несколько минут. – Маги, понимаешь? Похоже, не совсем… Мы маги, и Клобич с Ваузе тоже маги. Фотография в газете – ерунда. Я убеждена, что они под прикрытием маскировочного поля вели запись всего происшествия в коридоре ресторана на свои орбы. А в суде сделают из нее нарезку, вырезав оскорбления гвардейцев и оставив только мои ответные слова и действия, чем меня и припечатают к позорному столбу. Но полная-то версия записи у них в орбах есть. Даже с компьютера тяжело бесследно удалить файлы без форматирования диска, а уж с орба…

– С чего удалить что? С комп…с комютера? Что такое файлы?

– Неважно, – отмахнулся я. – Это несущественные технические термины. Таким образом, задача становится чисто технической – скопировать полную версию записи с их орбов на мой. И я представляю, как это сделать. Но это еще не все, что я задумала, – нехорошо улыбнулся я. – Меня этой подставой крепко разозлили… Хотят судить? Мы им устроим нюрнбергский процесс.

Глава 22. Суд

Все-таки послезнание имеет свои преимущества. Нет, в попаданцев – прогрессоров я никогда не верил, даже когда читал о них книжки в автобусах и электричках, мотаясь по командировкам к заказчикам в своей прошлой жизни. Сказочки… Такое ощущение, что об этом зачастую пишут люди, которые не то что токарного станка в жизни не видели, но даже пары соток под картошку сами не вскопали. Читал я про одного, который в кузнице двенадцатого века себе револьвер выковал, ага… Поучать предков как им жить и работать, двигая при этом вперед науку, производство и политику семимильными шагами так просто не выйдет. Но иногда, в узких рамках, послезнание может пригодиться.

Исполнительный военно-народный комитет России, в общем-то, являлся новым временным правительством, устроенным как ни странно, по лекалам почившего совнаркома. Но не того совнаркома, который был в начале революции в этом мире, а другого – из моего времени, примерно конца двадцатых годов. И правил он до сих пор по двум причинам: во-первых его твердо поддерживали военные, а во-вторых он ухитрился провести более-менее удачные земельную и "социальную" реформы, которые сгладили часть противоречий в обществе. Кроме того, комитет привел страну к победе в Суомской кампании, показав свою силу. Ну и поддержка Николая, который даже набрал некоторый авторитет в обществе после превращения в "конституционного" монарха, сказывалась.

То есть сам по себе комитет был пока что более-менее устойчивой структурой. Как говориться, за неимением лучшего… Хотя все равно – в перспективе надо было проводить выборы, писать конституцию, определяться с формой правления, приступать к законодательным реформам. Нельзя нормально жить, если государство управляется странным гибридом из приспособленных под абсолютную монархию государственных институтов и "новым политбюро" на вершине власти. Но до всего этого просто не доходили руки – помешала и смерть Корнилина, и война, и необходимость сосредоточить все ресурсы государства на ключевых проблемах. Но пока что запас легитимности у комитета был. Но только у самого комитета, а не у его председателя и отдельных членов. Их-то никто особо не знал и большой популярности они в обществе не снискали. Замени одного члена комитета другим – никто в народе и слова против не скажет. Прочитают в газетах, пожмут плечами и пойдут дальше.

Сами комитетчики и председатель Выпин это если и понимали, то не придавали пока сему факту большого значения. А зря. Я в свое время историей крепко интересовался и знал, чем может закончиться борьба за власть в подобном комитете. Я-то знал, как товарищ Джугашвили убирал бывших соратников из власти одного за другим. Знал и про то, каким образом всемогущий товарищ Берия в один момент "лишился доверия". Помнил про заговор группы Молотова, Маленкова, Кагановича и "примкнувшего к ним Шепилова" против Хрущева, знал, почему он провалился и надеялся не допустить ошибок заговорщиков. Был осведомлен, как Никиту Сергеевича в итоге все же проводили на пенсию товарищи по партии, расчистив место компромиссной фигуре Леонида Ильича.

В этой России подобного опыта еще не было. Здесь привыкли проводить перевороты по старинке – гвардейским штыком и удавкой, ударом табакерки в висок или полками на площади. А ведь можно и по-другому: дружеской критикой соратников на "пленуме" с последующим лишением всех должностей и немедленным арестом. Если у тебя есть большинство голосов в совете, решительность и преданный лично тебе силовой ресурс – вполне посильная задача.

Все эти соображения я и попытался изложить Реброву, пресекая самым решительным образом его удивленные вопросы типа: "откуда ты знаешь такие вещи"? Знаю, такая вот я девочка, особо одаренная, давно было пора понять. Сейчас не об этом разговор… Матвей Филиппович уже не особо удивлялся странностям – привык. Наверное, сам для себя он нашел какой-то ответ на вопрос "кто такая Таня?", но делиться своими наблюдениями и догадками с окружающими, или лезть ко мне с чересчур навязчивыми вопросами не спешил, за что я был ему благодарен.