Хюгге или Уютное счастье по-датски - Хелен Расселл

В Дании выращивают около 30 миллионов голов свиней – это в пять раз превышает население страны. Эти свиньи живут на специальных фермах с особыми условиями содержания (освещенность и температура), а затем их отправляют на бойни, чтобы превратить в фрикадельки. По рабочим дням на бойню Danish Crown в одной только Ютландии доставляют 20 тысяч голов свиней ежедневно. Процесс превращения свиней в свинину интересует практически всех датчан. С кем бы я ни говорила, все рассказывали о том, что побывали на бойне. Одна из моих датских подруг совершила такую экскурсию в рамках рождественских корпоративных развлечений. Да, у ютландцев странное представление о забавах…

Но свинина имеет для Дании и политическое значение. Правительство регулярно поднимает вопрос о необходимости приспосабливаться к потребностям местной растущей мусульманской общины. Трин столкнулась с этим фактором, когда на протяжении семи лет руководила рестораном при датском парламенте.

– Представители правой народной партии обедали только в те дни, когда у нас подавалась датская еда, – говорит она. – Если мы включали в меню тандури[71] или что-то иностранное, все члены партии игнорировали наш ресторан. Каждая политическая партия еженедельно устраивала совещания, и мы готовили для них ужин. Народная партия все время заказывала одно и то же.

– Позвольте догадаться – классическую свинину с картошкой?

– Именно! Датские фрикадельки с картофельным салатом. Каждую неделю. Что ж, по крайней мере, они тверды в своих убеждениях.

Мне было интересно узнать, что даже в датском парламенте все стараются по возможности есть вместе. В Дании нет привычки перекусывать на ходу и обедать за рабочим столом или ужинать перед телевизором, как это принято в других странах.

– У нас существует традиция совместной трапезы, – рассказала Трин. – По вечерам и в выходные датчане стараются питаться дома, вот почему рестораны за пределами Копенгагена столь неинтересны. Большинство датчан выбирается в ресторан только в дни рождения или по особым случаям, поскольку это дорогое удовольствие.

Дороговизна объясняется тем, что приходится платить большую зарплату всем, включая посудомоек, поэтому, как и в “Нома”, в ресторанный счет включается 25-процентный налог на добавленную стоимость – за еду и обслуживание. Впрочем, большинство датчан вовсе не страдают от того, что редко выбираются в рестораны.

– Нам нравится домашняя еда, – пояснила Трин. – Дома уютно, и мы любим готовить друг для друга.

Мне стало интересно, влияет ли эта особенность на датское ощущение счастья, и я нашла статью в “American Journal of Clinical Nutrition”, в которой утверждалось, что домашняя еда в большей мере способствует подъему настроения, чем роскошная трапеза в ресторане. Неудивительно, что датчане так счастливы.

– Совместные семейные обеды являются важной частью жизни датчан, – рассказывала Трин. – Это возвращает нас в те времена, когда люди в основном были заняты в сельском хозяйстве. Целый день они напряженно трудились, а трапеза была единственной возможностью передохнуть. Так сформировалась традиция. А поскольку в нашей стране мало иностранцев и у нас довольно однородное общество, то привычка к совместной трапезе сохраняется и сегодня.

Социальный характер государства также подпитывает пристрастие датчан к совместному вечернему застолью.

– Рабочий день у нас не такой продолжительный, как у вас, в Англии или в США, и для нас очень важно проводить время дома с семьей. Известный адвокат, будь то мужчина или женщина, вполне может сказать коллегам на совещании: «Мне пора домой, поскольку я устраиваю ужин для детей». И это тоже часть нашей культуры.

По мнению Трин, определенную роль в сохранении этой традиции играет цена на датскую недвижимость.

– После Второй мировой войны недвижимость стала более доступна, и сегодня в домах большинства датчан есть отдельные столовые. В других странах многие молодые люди могут позволить себе лишь комнатку в крохотной квартирке, где невозможно собраться всем вместе. Конечно, им поневоле приходится ужинать в ресторанах.

Я рассказала Трин о своих впечатлениях от домашних ужинов, на которые нас приглашали: там всегда подавалось три блюда, на столе были искусно сложенные салфетки, а трапеза затягивалась до полуночи. И это обычная вечеринка?

Трин рассмеялась и подтвердила, что в Дании придают большое значение достойному приему гостей для совместной трапезы.

– Датчане обычно целый день планируют прием гостей, с удовольствием готовят еду и развлечения, а когда вся трудная работа выполнена, любят сидеть и болтать часами. В этом мы не похожи на вас, англичан, – наши посиделки сложно назвать «вечеринкой».

Я призналась Трин, что очень удивилась, когда гости, которых мы пригласили на ужин, приехали к нам в шесть вечера, а разошлись лишь в час ночи.

– Это было довольно утомительно!

– Понимаю, но гостеприимство играет важную роль в Дании. Мы гордимся им и получаем от него удовольствие.

– А делает ли это вас счастливой датчанкой?

– Я бы оценила свое счастье на «восемь» из десяти. Мы – одна из лучших в социальном отношении стран. Живем в безопасности, у нас бесплатное образование и масса других преимуществ, – сказала Трин, а потом добавила. – Но людям все равно нравится жаловаться.

– Почему? У вас же все есть!

Наблюдение Трин показалось мне довольно любопытным. Я подумала, а могут ли люди вообще быть абсолютно счастливыми, или в человеческой природе (хотя бы в пасмурном Северном полушарии) есть нечто такое, что заставляет жаловаться на жизнь и находить в этом удовольствие? Я считала, это чисто британская черта – ворчать на погоду, мусор и современную молодежь, но эта тенденция оказалась международной. Желание жаловаться объединяет нас, позволяет почувствовать себя братьями и сестрами и понимать, что жизнь других народов не столь уж идеальна.

«Может, жалобы на жизнь – это лишь продолжение закона Янте? – на меня вдруг снизошло озарение. – Если нам не на что жаловаться, мы начинаем хвастаться. Но кому же понравится, когда люди хвастаются? По крайней мере, в Дании».

Вернувшись в Ютландию и закончив свои культурные и кулинарные изыскания, я отправилась в любимую местную пекарню, чтобы утешиться одним из тех датских деликатесов, которые здесь до сих пор готовят идеально. Я отправилась за стиквилльской булочкой. Прошло уже девять месяцев, а меня все еще завораживали названия традиционной датской выпечки. Кроме kanelsnegle, то есть «улитки с корицей», здесь был spandauer, «дурной глаз пекаря», – в центре этой булочки красовался кружок желтого крема, напоминавший бельмо (приятного аппетита!). Еще была булочка с маком frogsnapper, «жаба-кусака» (вряд ли кто-то помнит, почему этот завиток получил такое название).

Английская газета предложила мне изучить датскую выпечку, и я с энтузиазмом принялась выполнять это приятное задание. Я обратилась к Андерсу Грабову из Датской ассоциации пекарей. Моей целью было узнать, не являются ли тающие во рту датские булочки ключом к пониманию вечного счастья (по крайней мере, мне так казалось) и почему датская выпечка славится на весь мир. Андерс ответил не задумываясь:

– Потому что наши булочки великолепны! Когда пробуете датские булочки