Аяла и первый дракон - Екатерина Тимошина

И ты из-за этого р-решила р-распускать нюни? Да у тебя му-ур-жик пр-равитель половины мир-ра! Он и так с тобой сколько пр-ровозился и ур-роки учил, пока ты свои зачеты сдавала. Дела забр-росил. Навер-рняка очень важные. Тем более, что после несостоявшегося пер-ревор-рота, дел появилось еще больше. Имей совесть, девочка! Не в песочнице у-ур-же давно, и твой совочек никто не отнимал. Честное слово, я тебе иногда у-ур-дивляюсь. Как можно быть такой маленькой и взр-рослой одновр-ременно? — кошка сидела на моих коленях и смотрела на меня совершенно не кошачьими глазами. Во взгляде плескалась мудрость и забота. Словно, передо мной сидит не бывшая кошка с планеты Земля, а настоящий человек, запертый в теле этой самой кошки.

— Моя мама в моем возрасте уже имела трех детей, была самодостаточная и самостоятельная. А я еще адептка БАМа, только недавно перешагнувшая порог совершеннолетия, но скоро стану правительницей Оскуро. И мне страшно. Страшнее даже, чем от мысли, что я теперь еще и дракон.

— Ты спр-равишься, малышка, и всему-ур нау-ур-чишься. Главное, отбр-росить стр-рах и идти впер-ред, несмотря ни на какие тру-ур-дности. В стр-рахе спасения нет.

— Ты права. Я буду стараться. А теперь нам надо принарядиться. И тебе. — на последней фразе я плотоядно улыбнулась, а Белка вздрогнула и попыталась дать деру. Но я оказалась проворнее, поэтому поймала беглянку, усадила в стул и начала завязывать ей на шее бантик.

— Лучший подарочек – это ты. — хихикнула я, глядя в огромные несчастные глаза, усы опущены, уши прижаты, на морде читается тоска и обреченность. — Не дрейфь, подруга, ты будешь не одна такая.

Белочка резко встрепенулась, ушки навострила, а обреченность сменилась любопытством.

— Ты что заду-ур-мала? Ой, по глазам вижу-ур, что что-то нехор-рошее. Но я у-ур-частвую! — радостно всплеснула лапками кошка, и мы принялись обсуждать дальнейший план действий.

За 10 минут до полуночи.

— Дорогие мои, осталось 10 минут до наступления Нового года. — громко сказала мама, пытаясь собрать всех у головизора. — Где наше шампанское? Скоро начнется речь правителя! И листочки подготовили, чтобы желание загадать? Всем раздать ручки!

А все собравшиеся резко повернули головы к Лукиллиану и уставились на него, видимо, готовые слушать и внимать.

— Не туда смотрите, — хмыкнул он. — На головизор надо. Там запись будет идти.

— Ай-яй-яй, господин пр-равитель. Не хор-рошо под фанер-ру-то вещать. — запрыгнув на полку с головизором, сказала Белка, поправляя свой розовый бантик.

— А это и не фанера. Это запись, которую я сделал еще месяц назад. Неужели вы думаете, что правитель в прямом эфире всех поздравляет с Новым годом?

И мы все дружно пожали плечами. Кто его знает, что и как делают правители. Меня, например, еще не короновали. Поэтому пока я – простой обыватель.

— Тш-ш-ш, начинается! — шикнула на всех мама и уставилась на экран, крепко сжимая бокал с шампанским в одной руке, а в другой – ручку и маленькую бумажку.

Правитель зачитывал торжественную речь, поздравлял всех с праздниками, говорил, как он гордится своим народом и желает ему счастливо жить и процветать. Что совсем скоро начнется не только Новый год, а Новая эра, а грядущие перемены принесут лишь положительные эмоции, филогенетическое и духовное развитие. Его не нужно страшится, а, наоборот, принять и поддержать.

А затем прозвучали долгожданные удары часов на главной башни дворца.

Мама, бабушка, супруга Лукиллиана Кассандра, их дочь Акари, невеста Олега Манара и я принялись писать свои желания на крошечных листочках, чтобы их сжечь и выпить вместе с шампанским, а, главное, все это успеть до последнего удара. Если верить данному ритуалы, то желание должно сбыться.

— 4… 3… 2… 1… — хором раздавались отовсюду голоса, люди замерли в ожидании.

А мы с Белкой лукаво переглянулись и…

— С Но-овым Го-одом! — закричали все, пока мы с кошкой отступали в сторонку, чтобы, так сказать, с лучшего ракурса наблюдать за нашей новогодней пакостью. Белка так вообще залезла на тумбочку, снова поправила бантик и довольно улыбнулась. Правда от такой клыкастой улыбки стало немного страшно, но никто, кроме меня, этого не заметил.

Елка, красиво стоявшая в углу каминного зала, зашелестела юбками и зазвенела шариками, а зачем смачно чихнула, обдав рядом стоящих гостей иголками. Раздались визги, а затем наступила оглушающая тишина, что мне захотелось поковырять в ухе. И на меня уставились 14 пар глаз.

— О-о, ты смотр-ри, Дор-ржан пр-ришел! — радостно воскликнула Белка, а затем по залу разнеслось громкое: “Лож-и-ись”.

Елка нервно затряслась с пугающими звуками “А… а… а…”.

— Апчхи. — помогла ей Белка.

— Апчхи. Апчхи. Апчхи!

И тут нашу елку понесло, она начала беспрерывно чихать, выстреливая во все стороны иголками. Вслед за ней зачихали веники, любезно выращенные дедушкой и украшавшие стол. Ей-богу, показалось, что началась бомбардировка. Иголки врезались в посуду, та разлетелась вдребезги, оглашая зал мелодичным перезвоном. Со стен попадали картины, с потолка посыпалась штукатурка, а рояль начал играть “Джингл Белс”. Елка поклонилась и пустилась в пляс, размахивая руками-ветками, с которых то и дело срывались шары и устремлялись в ошеломленные лица гостей, чтобы на празднике было как можно больше единорогов.

Затем елка успокоилась, окинула всех своим мечтательным взглядом (где у нее глаза, даже не спрашивайте), а после, нервно хихикая, понеслась сначала на моих братьев. Те, взвизгнув, как девчонки, подпрыгнули и понеслись, перепрыгивая через стулья, но наступили на скатерть, запутались и с глухим “Бум” стукнулись лбами.

Марк быстро очухался и попытался отлепить от себя скатерть, но она, выпустив свои ручонки, обняла бедолагу за талию, параллельно поглаживая его крепкий зад. А Олег, оторвав кусок белой ткани, рванул под стол, перед этим пытаясь пропихнуть туда свою невесту Манару. Елка протянула к брату ручки-ветви, схватила за ноги и резко вздернула со звонким “Бдыщ”, при этом хорошенько стукнув его головой об стол. Поставила на ноги, и пока он осоловело хлопал глазами, ветки елки расплылись в улыбке, и с них поползла мишура, запрыгнула на Олега и повязалась на шее бантиком.

Я шокировано стояла, слушала отменную брань, визги и проклятия. Наблюдала, как отовсюду несется разноцветная мишура, завязываясь красивыми бантиками. Марк, точно мумия, стоит в объятиях скатерти, а на лбу Олега величественно возвышается рог, налаживая связь с космосом. Мама с бабушкой, стоя в мисках с салатами, отмахиваются чихающими вениками от нападающей мишуры. Дедушка пытается избежать поцелуев с елкой, которая сложила ветки в форме губок-уточек и, причмокивая