Шпион в Хогвартсе: отрочество - Яна Мазай-Красовская

«Лорд Волдеморт волнуется за мое состояние — ну чистый сюр!» — улыбался Северус, отлеживаясь в своих апартаментах. Хотя эту анаграмму Том давно перестал применять: на кой ляд ему придуманное имечко, когда есть совершенно реальные, куда более достойные и — его. Собственные. Взятые в бою, можно сказать. Хотя все же скорей — заработанные. Лорд Гонт — уже себе ничего, а уж Певерелл — тем более. Да и Слизерин, скорее всего, на подходе, хоть и дальнем.

Един в трех лицах, правда, был предупрежден, что на нем теперь возрождение минимум трех старых родов… Так что невесту подбирать-таки придется, да поди ж и не одну. Желательно с кровью, то есть, наследственностью тех самых родов, да поболе. Так что перед ними стояла еще задача определения этого самого родства: то ли зелье готовить, то ли в родословные закапываться. Хотя, скорей всего, и то, и другое. Несмотря на то, что милорд «отлично сохранился», Том не молодел и понимал, что откладывать матримониальные планы не стоило.

Но среди скольких сквибов и даже так называемых магглов могли быть затеряны гены всех этих старых родов! Подумав о последнем, Северус невольно содрогнулся. Так ведь придется все население Британии перетрясти… Хорошо бы это без него, но ведь не выйдет. И в личной библиотеке в любимой сумке его внимания ждал целый стеллаж как книг по истории и генеалогии, так и маггловских исследований в области генетики. Да, работенка предстоит…

Ну вот что его тогда потянуло за язык?! Он невольно улыбнулся, вспомнив лица матери и отчима, когда те узнали, чьим «дядей и тетей» они случайно стали. Эбби-то моментально и с удовольствием приняла свою роль «любимой племянницы» — кажется, она заранее знала.

— Тетушка Эйлин, дядюшка Алан, — иронично приветствовал их тогда Том на крыльце любимого ими всеми коттеджа в конце августа, когда провожал новоявленного братца обратно на учебу.

— Хы-ы?.. — едва выдавил вместо приветствия отчим, пока Эйлин пыталась то ли выдохнуть, то ли вдохнуть.

А Северус любовался, наслаждался и жалел, что не художник: физиономии родных и близких были в тот момент более чем достойны запечатления. Да и по мере изложения новостей их мимика радовала обоих рассказчиков… Мать, конечно, высказала ему потом за его улыбочки… Но прежде — за то, что не предупредил заранее. Но… не письмом же! Так что скандала не вышло, впрочем, не больно-то и хотелось.

* * *

Северус вспомнил, как впервые разговаривал с Замком: ему больше всего хотелось тогда передать свою благодарность за новую личность Тома. За то, что войны не будет. За то чудо, благодаря которому из Тома Риддла получился не маньяк, а милорд. И самым удивительным оказалось вдруг ощутить самодовольство Замка, словно большого сытого кота, что-то вроде «Что правда, то правда, у меня неплохой Лорд получился!» и даже «Приятно, что есть тот, кто способен это оценить». А потом оставалось ловить странные ощущения своего тела, словно окутываемого тончайшей тканью. Уже потом ухмыляющийся «старший братец» порадовал его сведениями о том, что это было. Персональная фамильная защита… Что ж, по нынешним временам трудно было придумать подарок более полезный. Да, он сам был почти идеально защищен. Но вот те, кто с ним связан…

Просьб и «замолвливаний словечек» за кого-то Замок не понимал и не принимал. Добиться чего-то у него человеческие существа (а пожалуй, и все остальные) могли только лично. Изрядно попыхтев, точнее, выложившись до своего предела. И получали — соответственно этому самому пределу. Так что молодежный «ближний круг» оказался поначалу весьма немногочисленен, но тем больше чести было в него попасть. И, если Поттеру и Блэку наконец повезло, Лили сюда пока никто и не думал допускать. Девушек вообще в лагере не было — не те условия. Так что все лето девочке пришлось бы, как и всем магглорожденным, маяться от безделья в родительском доме. Ни тебе поколдовать, ни зелье сварить. Одна отрада — чтение. Ну, если бы не учительница леди Принц, конечно.

Так что чуть не каждый день Лили прибегала «в гости», а на самом деле — попробовать еще одно заклинание или зелье сварить. Эйлин на полном серьезе уже подумывала, не определить ли бывшей ученице и псевдоневестке персональную комнату. Но в середине августа Эвансы с девочками все же укатили в отпуск во Францию, так что вопрос отпал сам собой. А Северус даже связаться с подругой до школы толком не мог, едва успевая отвечать на каждое второе письмо и не вылезая из извинений. Он надеялся только, что Лили все же хватит развлечений в новой для нее стране. К счастью, Джеймс временем располагал поболее него, так что переписка у Лили все же завязалась и на старого друга она, вроде, особо не сердилась.

А Поттер и Блэк в новых для них условиях оказались забавными. Да и не только они. Балованные аристократики в объятиях суровой природы, да в амагическом поле Замка — это было занимательное зрелище. Особенно поначалу. Блэк и Поттер с палаткой — спешите все: «Лаокоон и сыновья»! К счастью, кто такой Лаокоон, парни смогут узнать, только когда доберутся до домашних библиотек. И то не факт.

Потом они начали внимательно посматривать в сторону Северуса и попросту копировать то, что делал он: установить полог от солнца и дождя, развести огонь, вещи сушить в стороне от костра, а не у огня… В конце концов у них даже готовить пищу на костре получилось. А уж когда Милорд поделился искусством приготовления мяса с дымком, в рот ему был готов смотреть весь лагерь.

Да, ход Тома был гениальным. Собрать молодежь, очаровать их перспективами, сбить в команду, объяснить, что такое вассалитет, показать кое-что из бонусов на примере того же Долохова, который, оказывается, сменил Северуса в качестве напарника при окончательных разборках Лорда со строптивым наследством.

На удивление, русский как-то легко и быстро принял молодого Принца на равных. Впрочем, анархические замашки были, скорее, его чертой характера, так что авторитетов тот не признавал, разве что только после того, как «попробует на зуб». Но после Тома Риддла ака Волдеморта Северусу долоховские попытки казались какими-то не впечатляющими. Зато впечатлился русский. И через неделю Северус сам с удивлением понял, что ему импонирует этот странный мужик.

«Чем отличается русский офицер от советского? На отдыхе первый в синеву выбрит и слегка пьян, второй — слегка выбрит, зато пьян в синеву…»

Долохов, все же, был определенно из первых. А этими своими фразочками