Тень императора - Павел Молитвин

— Поистине это самое удивительное сооружение из виденных мною! — Усевшись в седло, Эврих последний раз окинул взглядом Урочище Каменных Кружев, дабы как следует запомнить и верно зарисовать на первом же привале. — Оно является лучшим подтверждением того, что в мире этом, помимо людей, жили не похожие на нас существа, обладавшие способностями и умениями, разительно отличавшимися от наших. Находятся скептики, осмеивающие описания их, сохранившиеся в уникальных старинных манускриптах, но я склонен считать, что они либо не умеют видеть дальше ушей своего осла, либо не желают признавать того, что не укладывается в их представления об устройстве мироздания.

— Ты говоришь о тех, кто жил здесь в Золотом веке? — поинтересовалась Аль-Чориль, прислушиваясь к бормотанию арранта. — Думаешь, это их рук дело?

— Рук, лап, щупалец… — задумчиво протянул Эврих, пытаясь представить, что за существа могли создать Каменные Кружева и зачем им это понадобилось. — Легенды о Золотом веке не внушают мне доверия. Едва ли время, предшествовавшее падению Камня-С-Небес, было таким уж благостным и безмятежным. Однако, вне всякого сомнения, мир был иным и населяли его не только другие племена и народы, но и существа, о которых мы знаем прискорбно мало.

— Кальдука, старый императорский летописец, рассказывал мне, когда я была маленькой, об ужасной катастрофе, изменившей полторы тысячи лет назад лицо нашего мира. Он любил говорить о дайне, тальбах и других дивных существах, навсегда ушедших из него через открывшиеся Порталы в иные, не похожие на наш миры, — проговорила Ильяс, придерживая коня, чтобы ехать бок о бок с аррантом. — Я любила слушать его и верила, помнится, каждому слову, но потом мне начало казаться, что Кальдука просто пересказывает старые предания, над которыми сам в глубине души посмеивается. Говорил он что-то и о создателях Каменных Кружев, вот только в голове у меня мало что из его слов задержалось. По молодости лет я не ценила мудрого старца, а потом поздно стало раскаиваться и корить себя за пропущенные мимо ушей советы.

Ильяс имела в виду что-то явно не относящееся к диковинному сооружению и древней катастрофе, и Эврих приготовился услышать нечто любопытное, но предводительница гушкаваров внезапно замолчала, не желая, видимо, делиться с ним своими воспоминаниями.

— О каком бедствии вы говорите? — обратился Тартунг к арранту. — Я в детстве тоже слышал легенды о гневе Наама, в результате которого на месте гор появились моря, а часть суши ушла под воду.

— Наам тут ни при чем. Древние рукописи повествуют о том, что полторы тысячи лет назад на землю рухнул огромный камень, натворивший немало бед. Причем в камне этом, именуемом Камнем-С-Небес, был якобы заключен или находился по собственной воле Чужак — неведомый Бог, прилетевший из невообразимых далей. Его преследовали Боги нашего мира, и наконечники пущенных в Чужака копий многие столетия хранились в Раддаи — Белом городе, стоящем в пустыне на границе Саккарема, Нардара и Халисуна, — неторопливо начал рассказывать Эврих. — Их называли Небесными Самоцветами, и поклониться им приходили люди разных народов, населявших Восточный материк, хотя выше всего ценили эту святыню почитатели Богини, которую саккаремцы величают Матерью Всего Сущего.

О том, что происходило после падения Камня-С-Небес, до нас дошли весьма разноречивые сведения, но большинство ученых мужей полагают, что из-за его удара оземь часть прибрежных городов была потоплена, некоторые плодородные области Восточного материка превратились в пустыню, воздух стал ядовитым, и страшный мор поразил все живое. Мир наш растроился на Нижний мир. Верхний мир и Кромешный край — Велимор. Помимо того, открылись Порталы, ведущие в иные Реальности, куда и бежали, спасаясь от неминуемой смерти, многие жившие на этой земле люди и нелюди. Точнее, нелюди, среди которых были, наверно, и те, кто воздвиг Каменные Кружева.

— Звучит не хуже, чем предания моего родного племени, — заметил Тартунг, ехавший по левую руку от Эвриха. — Каждый народ рассказывает о прошлом по-разному, но есть что-то общее в легендах мибу, пепонго, жителей Города Тысячи Храмов и кочевников Красной степи.

— Я рассказываю тебе вовсе не легенды, — возразил Эврих, оглядываясь, дабы проверить, не отстала ли от них Афарга. — Существует масса доказательств того, что все происходило именно так, хотя находятся упрямцы, не желающие слушать ни об открывшихся, а затем вновь закрывшихся Порталах, ни о разумных существах, не похожих на людей и обладавших многими удивительными свойствами. Ну что ж, встречались мне и высокоученые, во многих отношениях чрезвычайно достойные люди, называвшие вымыслом даже рукопись Драйбена из Кешта. Эти чудаки доходили до того, что не желали признать Подгорного Владыку виновником Последней войны, но ведь сколько ты ни кричи, что солнце синее, оно от этого не посинеет.

— А о чем писал Драйбен из Кешта? — тотчас спросил Тартунг в надежде услышать очередную занимательную историю, и аррант не обманул его ожиданий.

Повествование о Последней войне нардарского прэта, владетеля Кешта, долгие годы странствовавшего по миру в поисках сведений о Подгорном Владыке, попадалось Эвриху в нескольких списках, существенно отличавшихся друг от друга. Причина этого крылась в том, что переписчики арранты считали своим долгом возвеличить соотечественников и убрать все порочащее их. Саккаремские переписчики, руководствуясь указаниями шада или же своими собственными представлениями о том, как надлежит писать историю их родины, вносили в труд Драйбена соответствующие изменения. Нарлаки, нардарцы и халисунцы имели свои причины подправлять рукопись, в результате чего версии этого повествования рознились как в мелочах, так и в описании событий, коренным образом изменивших судьбы стран и народов.

Столь несхожие между собой сочинения, приписываемые одному и тому же автору, не могли не вызвать споры между учеными мужами. Одни отстаивали подлинность того манускрипта, другие — этого, третьи же предлагали свой список с драгоценного текста, уверяя, что идентичность его рукописи Драйбена не подлежит сомнению. При этом каждый, естественно, утверждал, что противники его имеют дело с жалкой подделкой, превратно толкующей события, известные всякому просвещенному человеку. Надобно отдать ученым мужам должное — они изобличили многочисленные ляпы различных переписчиков и сумели составить взамен утерянного некогда подлинника сводный, достаточно непротиворечивый текст, озаглавленный ими «Время беды». Неизбежным следствием этого явилось то, что кое-кто усомнился, писал ли вообще Драйбен, ставший после множества приключений конисом Нардара, свое знаменитое сочинение, или же слухи о существовании такового побудили безвестных авторов к созданию целого ряда подделок, воспринимать которые всерьез просто смешно.