Вольная птица - Ольга Талан

   Анжей, смеясь, прищурился:

   - Детёныш, ты когда пытаешься читать нотации, попу втягивай, а то весь эффект портится. - Он повернулся ко мне: - Пошли, умник, разговор есть.

   Ретка обиженно надула губки:

   - Эй, я ведь серьёзно. Я ведь не сама это придумала...

   В штабной каюте были разложены карты, газетные распечатки, ещё какие-то материалы.

   - Садись. Может, мы хоть на три головы это разгадаем. Детёныш, сваргань пока чаю.

   Стрик протянул мне пачку каких-то вырезок.

   - Это за последние дней пять. САП и свободные земли.

   Анжей плюхнулся на табурет:

   - Значит, загадка такая: с какого-то бодуна исторические братства, уже многие годы уважавшие силу Арнелет, просто положили на неё со смаком в этом нападении на Клинки. И, сдаётся мне, сделали это не из глупости. Взгляни на заметки. Некоторые имена тебе ничего не скажут, но это всё крупные фигуры неолетанской политики. Тайные Великие ами, мастера Ар, главы школ. Складывается впечатление, что их преследует какой-то рок неудач. Кого-то республика прижала, кого-то в САП по реальным делам: налоги, махинации, таможня. Кого-то даже имеперцы, тоже вроде по не связанному никак делу задержали. Только в результате Арнелет вся опутана, вся на крючке. И сдаётся мне, это не совпадение...

   Ретка:

   Я налила чай и села тихонько в уголке. Меня даже не услышали. Ну и как я должна хранить мир в такой семье?

   Я вытащила из ящика плед и взобралась на диван. Мои мужья обсуждали что-то очень умное. Какие-то политические интриги. Гардман трепал волосы, Анжей поглаживал усы, Адениан хмурился и тёр вески. Они всегда так делают, когда сильно думают.

   Я улыбнулась. А ведь, если подумать, я увожу с Острова богов трёх самых замечательных мужчин. Они все три теперь мои. Такие сильные, умные, красивые...

   Я вдруг представила, как бы целовала их всех по очереди. Ласкала бы... Адо прижал бы меня спереди, Анжей сзади, Гаро я бы губками ласкала...

   - Эй, детёныш, ты там что себе фантазируешь? Опять о мужиках думаешь?

   Я повернулась к склонившемуся надо мной Анжею:

   - Я не думаю ни об одном мужчине, которого здесь нет, Анжо.

   - Тьфу ты! Маньячка! Ну тебя! Слушай, ты ведь не очень пока в хайм хочешь? Знаю, не хочешь. Так что мы сделаем одну остановку и расследуем одно важное дело. Ты будешь сидеть на корабле и не высовываться. Поняла?

   Я представила Анжея без одежды. Как его тело явно выражает желание любить меня. Напрягается. Как он сжимает меня крепко...

   Анжей махнул на меня "ну тебя" и ушёл обратно к остальным мужчинам. Красавчик, и абсолютно мой!

   Венки:

   Вообще я уже несколько минут как проснулся, но продолжал лежать, свернувшись калачиком в углу кровати. Мне надо было подумать.

   Меня не порвали и вообще ничего плохого не сделали. Поимели, но поимели очень аккуратно, мастерски, можно сказать. Свой оргазм я получил, и не один раз, только меня при этом не спрашивали. Основное отличие лично для меня секса от "поимения" заключается в присутствии как факта моей инициативы. В том, что было пару часов назад, моей инициативы не было совсем. Меня просто мастерски попользовали. С удовлетворением обоих сторон, но без моего права голоса. Блин!

   - Венки, кончай притворяться, ты уже проснулся.

   - И что теперь? Тихо полежать в углу нельзя?

   Морок хмыкнула. На мои бёдра легла её широкая ладонь, а спины на пояснице аккуратно коснулись губы.

   - Одного тебя я не оставлю даже в комнате в монастыре. Это не недоверие, просто на меня давно и много охотятся, и я всякое видала. Поэтому, пока мы не прибудем в хайм, ты будешь всё время возле меня. А меня, если ты помнишь, ждёт Вестница. Да ещё Великая ами Перлиада около получаса назад прискакала по мою душу. Так что вставай, пошли пообщаемся с Великой. - Усмехнувшись, она погладила меня по животу лёгкими прикосновениями одних подушечек пальцев. - Хотя если ты не против продолжить...

   Я быстро подскочил с кровати:

   - Нет, Перлиада так Перлиада!

   Морок рассмеялась. Одним прыжком соскочила с кровати:

   - Малыш, я до сих пор так тебя пугаю?

   Она поймала меня за ремень почти натянутых штанов и опрокинула себе на колени:

   - Мне важно знать кое-что: ты всё ещё боишься меня?

   На меня смотрели серые глаза. Сейчас она улыбалась. Аура была тёплая и чуть хулиганская. Боюсь? Даже если боюсь, то не так. Диктаторские замашки, конечно, в моей жене заметны невооружённым глазом, но с этим вполне можно жить. Уж я-то точно выкручусь.

   - Не особо боюсь.

   Морок потрепала меня по волосам:

   - Я знаю, что тебя не особо спросили, заключая этот брак. Но ты ведь вполне взрослый и умненький мальчик. Ты подумал, как будешь себя вести? Ты будешь послушным или будешь хулиганить, язвить? Что ты вообще решил по поводу этого брака?

   Я усмехнулся. А я должен был что-то решить? От моего решения что-то зависит?

   - Я сделаю так, ами, чтобы вы влюбились в меня. Чтобы теряли от этой любви разум, чтобы больше всего хотели радовать меня, чтобы солнцем считали мою улыбку.

   Мне показалось, что Морок посмотрела на меня с уважением.

   - А ты действительно очень умненький. Я впервые слышу в одной фразе одновременно столь самозабвенное обещание подчиниться со столь яростной клятвой подчинить.