Дневники св. Николая Японского. Том ΙV - Николай Японский

О. Василий Усуи из Одавара пишет, что обе враждебные партии между собою еще в сильном разладе — не говорят друг с другом; но утешительно то, что к нему обе относятся одинаково мирно — бывают у него, принимают благословение и прочее; на этом основании можно надеяться, что общий мир восстановится скоро. Дай Бог!

30 сентября/12 октября 1899. Четверг.

Посланы в Одавара к о. Василию Усуи документы на церковную землю, хранившиеся в Миссии. Земля написана на имя Петра Кано; теперь ее нужно перевести на имя о. Усуи. Так как при этом нужна печать о. Петра, то он отправится туда на днях исполнить что от него зависит по передаче церковной земли; кстати, побудет в Накамурахора, близ Одавара, у жены, живущей ныне в своем родном доме и разрешившейся недавно дочкой. О. Петр здесь, в Токио, живет ныне без семьи, в одной из комнат каменного миссийского дома.

[Пропуск в оригинале]

3/15 октября 1899. Воскресенье.

До Обедни крещено семь младенцев и один возрастный.

К Обедне опоздал (потому что отправлялся к богослужению в Посольство, но там сегодня не было) Глеб Михайлович Ванновский и завтракал потом у меня; до двух часов размазывал о результатах своего обзора военного дела у японцев отсюда на север до Саппоро; находит оное весьма неудовлетворительным: усвоили от иностранцев внешность совершенно механически, самостоятельного же отношения к делу нет… Не толи и по религиозной части? За примерами ходить недалеко. Когда ушел Ванновский, я отправился в Собор помолиться о бракосочетающихся; там уже началась служба: о. Семен Юкава венчал дочь благочестивого христианина Иоанна Сасаки (из Исиномаки) с его приемышем; собралось в Собор много — христиан и язычников; пели причетники, то есть регент Обара с четырьмя учителями пения, и как пели! Ни слова нельзя разобрать от быстрейшего произношения — как будто заказано было в одно мгновение прокатить все, что нужно было пропеть! А и пения так мало в венчании. — Нашлось ли хоть на волос соображения у всех этих учителей пения с главою певчих во главе, что так петь и не назидательно, и позорно? А о. Семен? Молитвы читает как следует, но лишь только нужно обратиться к венчаемым и сказать им, что положено — «венчается раб Божий» и подобное, как произносит едва слышно и тоном как будто в своей комнате за чашкой чая тихо беседует с ними! Самое главное и торжественное — именно это и должно быть произносимо громко и торжественно, но японцу где же сообразить это!.. Не то же ли все это, что сегодня мне Ванновский толковал по своей военной части относительно японцев, хотя я и защищал их пред ним, уж слишком пессимистически смотрящим на японцев?.. Сказал я потом певцам: «Зачем так спешили?» О. Семену: «Зачем так произносил?» Рот разинувши, выслушали, но едва ли усвоили и потом отнесутся сознательно к делу — не впервой же эти наставления им.

4/16 октября 1899. Понедельник.

Моисей Исии, из Эма, пишет: «Так как теперь Церковь в Идзу успокоилась, то священник, о. Василий Усуи, может посетить их, но пусть–де он прежде всего заявится к нему — Моисею — он имеет речь к о. Василию». Старик, должно быть, хочет, чтобы ему сделана была честь в виду всех христиан. — Во всяком случае о. Василию никак нельзя проехать Церкви в Готемба, не остановясь в них, для того только, чтобы прежде всего явиться в Эма к Моисею Исии, что возбудило бы всеобщий говор в Идзуских Церквах, невыгодный для о. Василия. Об этом и написано Моисею: «Посетит–де о. Василий Церкви в Готемба и Мисима, откуда и проедет в Эма. Если же что–либо важное есть для сообщения о. Василию пред посещением Идзуских Церквей, то пусть бы он, Моисей, или кто другой от него, прибыл в Одавара для разговора с о. Василием».

5/17 октября 1899. Вторник.

Японский гражданский праздник — не учились, и мы с Накаем днем не занимались переводом, а писал я письма к о. Сергию Страгородскому и прочим.

Яков Тоохей, катихизатор в Усигоме, пришел сказать, что женится, что о. Савабе сосватал ему невесту в Банчёо, двадцати шести лет, — родственницу ему.

— Отчего же не из Женской школы берешь? Там теперь столько молодых учительниц, которых назначение — выходить за служащих Церкви и тем исполнять назначение Женской школы… Молчит. Хорош о. Алексей Савабе! Сестра и жена воспитались в Женской школе, и вот благодарность за это! Как будто враг Женской школы! Не враг, конечно, а деревянный чурбан: служит Церкви и к Церкви ни малейшего интереса, ни на каплю радения о ней, ни мысли о ней. Сколько раз и на Соборах, и при разных случаях толковалось, что служащие Церкви должны брать себе в замужество воспитанниц из Женской школы — в этом ихний собственный интерес и ихнее счастие. Не видно ли уже на опыте, как счастливы те, кто женились так? Их молодых супруг все христиане уважают и любят, потому что они везде прямо становятся во главе христианок, способные руководить их своим знанием вероучения, церковных обычаев, церковного пения, не говоря уже об общей развитости и богатом образовании… Но где же таким чурбанам, как Савабе, соображать все это! И Тоохей мог бы подумать лучше, но и он — то же; а я надеялся было на него. Эх, наши служащие Церкви! Где у них души?

6/18 октября 1899. Среда.

Как нужно за катихизаторами следить, особенно за молодыми, и не полагаться на священников, которые или скрывают, или совсем бездушничают! Думал я, что Павел Саваде — хороший человек и катихизатор; в школе он был таким добрым и усердным; притом же сын катихизатора. Спеша вывести его в люди, послал недавно на самостоятельный пост, в Карасуяма. И что же оказывается? Здесь, в Токио, вошел он в долги — Нумабе, секретарь, говорит — ен на двести. Для каких причин? Неизвестно. Но надавал расписок с полномочиями получать из его катихизаторского содержания прямо из Миссии, так что теперь при отсылке содержания за одиннадцатый и двенадцатый месяцы разом нужно уплатить — по одной предъявленной расписке двенадцать ен, по другой сорок, тогда как все содержание его за два месяца двадцать ен. Будет уплачено по первой, остаток послан ему и затем пусть живет, как знает. Видно, что недолго прослужит катихизатором. Священник его здесь, в Токио, о. Алексей Савабе, знал, что он делает долги, но хоть бы слово мне, в видах исправления его, или предупреждения от посылки в Карасуяма, где он, конечно, не будет полезен, а скорее вреден, потому что не преминет и там просить у всех в долг.

7/19 октября 1899. Четверг.

Вставая утром, в шесть часов, слышал говор в коридоре; при выходе встретился с о. Титом Оосава, певцом Коодзимацкой Церкви.