Американец - Роже Борниш

туалет. Теперь, подняв глаза, он увидел подходящее место. Промежуток между обивкой самолета, там, в месте крепления светильника с вертикальной планкой. С трудом можно было втиснуть туда брелок. Он закрыл дверцу и протолкнул брелок, он исчез. Никто не догадается искать его там. Теперь нужно заняться ключом. Он запустил руки в корзину, порылся там… и ничего не нашел. Он вытащил банки из-под кока-колы, банановые очистки, расправил смятую бумагу на рукомойнике. Ключа там не было! Он тут же вспомнил о мальчике. Может быть, это он покопался в корзине? Озабоченный, он вышел из туалета. Слабый свет освещал края гор, потом исчез и он. Под ночным небом можно было наблюдать только тени.

Загорелись таблички, самолет покатился по полосе. У Рокко было плохое настроение, когда он выходил из здания аэропорта.

Шофер с шапочкой на голове и красным платком вокруг шеи поджидал клиента на стареньком «шевроле». Рокко сказал ему:

— Джексон Холл, ранчо «Родео».

Старенький, черный запыленный автомобиль вырвался на государственную магистраль, оставляя за собой заснеженную массу Большого Тэтона. Ночь уже окончательно вступила в свои права.

Патриция, сестра Рокко, описала ему Джексон, как небольшое местечко, где были еще живы традиции старых северо-американских охотников. Каждый день, пополудни, муниципалитет демонстрировал туристам картину нападения на дилижанс. Движение останавливалось. Зеваки скапливались на старинных тротуарах из дерева, восторженно кричали, когда всадники крали испуганных молодых путешественниц. Дуэль шерифа и главаря банды венчала этот немного наивный спектакль. Этот шериф, по словам Патриции, был отличным парнем. Он был другом ее мужа, бывшего сержанта американской армии, ставшего теперь рейнджером. «Действительно, хорош фольклор, — подумал Рокко. — Это заставляет на многое взглянуть по-другому».

Давно уже Патриция просила его приехать, чтобы повидаться! Он даже уже не мог вспомнить лицо своего деверя Беннета, которого видел всего лишь один раз в Палермо.

Как встретят его, завалившегося к ним без предупреждения в столь поздний час? Он скажет им, что остановился в Солт-Лейк-Сити накануне, что чемодан у него украли в холле гостиницы. Ее муж, наверное, не блещет умом, раз выбрал себе такую профессию. Интересно, что заставило Патрицию выйти замуж за лесника? У Рокко была одна сестра, и надо же такому случиться: ей так не повезло в жизни.

Вновь он вспомнил о ключе и настроение его испортилось. Он гнал плохие мысли. Ему необходимо было отдохнуть в этом оазисе, затерявшемся среди гор. Кому в голову придет искать его в доме Эдварда Беннета, верного друга шерифа и строгого сторожа гейзеров и диких зверей Йеллоустоунского заповедника?

Дак Марпер, начальник промежуточного аэропорта в Солт-Лейк-Сити, внимательно рассматривал Люсиль Таксон. Эта крупная женщина его раздражала, а ее сын не переставая жестикулировал.

— Благодарю вас, мадам. Я согласен с вами: это действительно странно; ключ, завернутый в туалетную бумагу! Нужно было иметь с собой ребенка, чтобы заметить это!

Здоровая голова Люсиль Таксон покраснела от удовольствия:

— Это все Билли! Он самый способный в классе! Он всем интересуется и поэтому…

Билли скорчил гримасу, и потянул свою мамочку за руку. Ему уже надоело находиться в кабинете начальника аэропорта.

— Отлично, мы передадим этот ключ в стол находок. Спасибо еще раз. Да, действительно странно, кому пришла в голову мысль выбросить ключ от гостиничного номера!

Он встал и проводил пассажирку до зала прилета. Возвратившись в кабинет, стал изучать ключ, прочел номер на ушке и буквы с обратной стороны, обозначавшие имя производителя: «Д. Хашинг-Локинг». Для капитана Хофмана из городской полиции будет просто детской игрой возвратить ключ владельцу. Ему не хотелось больше встречаться с мадам Таксон, но, честно говоря, он считал, что ее ужасный малыш стащил этот ключ у кого-нибудь из пассажиров и завернул его в туалетную бумагу. Из-за него теперь кто-то не попадет в свой номер в гостинице!

XXIII

«Золотой самородок»! Яркий свет желтых и красных неоновых ламп в самом центре мигающей, зовущей к себе рекламы. Наше такси с трудом находило себе дорогу в толпе туристов, переходящих от одного игрового зала к другому с пустыми, ничего не выражающими взорами в этой империи, где всем правит случай. У меня создалось впечатление, что меня бросили туда, где пересекаются на своем пути самые яркие ракеты, где бежит по рекламам свет, где большими буквами высвечиваются имена сегодняшних звезд.

«Это похоже на площадь Пигаль?» — спросил меня Бейкер с улыбкой на лице. Он хватил немного лишку, мой друг Ричард. Даже сверкающая всеми красками послевоенная Пигаль, которую я знал и любил, казалась мне совершенно крошечной по сравнению с бушующим океаном разноцветного неонового света «Казино Центра» и Мэйн-стрит. Здесь не было ни дня, ни ночи, все небо принадлежало неоновому свету и «джек-поту»[5]! Достаточно было прочитать объявления на огромном казино, стилизованном под галеру!

Я, по незнанию, представлял себе Лас-Вегас как городок, похожий на Турвиль, который, в свою очередь, походил на Монте-Карло! Или на Бандоль, где мне удалось задержать грабителя драгоценностей, принадлежавших крошке Муано! Тысячу извинений, дядюшка Сэм, вы действительно великий, сенсационный гений! Даже если я вернусь в Париж с пустыми руками, я не пожалею о своем путешествии! Я теперь вижу, что вы хорошо делаете свое дело. Я вспомню о вас, когда вместе с Марлиз буду глядеть на четыре маленькие вращающиеся лампочки на лопастях «Мулен Руж»!

Такси остановилось у отеля «Эль-Кортез», на улице Фремонт № 6. Я сделал вид, что опускаю руку в карман, но Бейкер меня упредил:

— Об этом не может быть и речи. Вы гость ФБР! Если вы захотите выспаться, возьмите комнату с окнами во двор! Я буду жить недалеко в гостинице «Фор-Квин». Будет лучше, если мы будем не вместе, ведь меня могут засечь люди мафии. Завтра же я свяжусь с вами!

Конечно, здесь было не так шикарно, как в «Коммодоре». Окна мои выходили куда-то в темноту, номер находился на четвертом этаже, а я чувствовал себя как на дне подвала. Я так устал, что у меня совсем не было желания глазеть по сторонам. Есть тоже не хотелось. Сильная усталость не давала мне заснуть. Прошел час, потом другой, а я все лежал на кровати, даже не раздевшись. Чемодан стоял на полу. У меня не было уже сил расшнуровать ботинки.

Окно выходило в проезд между двумя зданиями, тяжелый воздух с неприятным запахом проникал в номер через открытую форточку. Было очень душно. Чтобы как-то выйти из этого состояния, я решил принять душ, но на меня вылилась лишь тоненькая струйка теплой воды, когда же я попытался