Красно Солнышко - Александр Авраменко

Йолла услышала, какие речи муж ведёт, которого два месяца не видела, разозлилась. Словно огнём вспыхнула. Мужчины посмеялись украдкой – будет охотнику-розмыслу дома на орехи. И верно – отлучила тугаринка супруга от ложа на неделю. Пока тот не взмолился, не пообещал с собой взять в путешествие неведомое. Тогда только отошла, простила.

А вскоре снег пал, и в один из дней услыхали славяне звуки била оленеводческого – то гонцы от племён иннуитских да луораветланских едут, оленей погоняют. Везут товары обещанные да девок, как договаривались, самых уродливых…

Глава 18

Снова зима идёт. Неспешно. Спокойно. День за днём, ночь за ночью. Отшумели Колядки и Велесовы дни, миновала Мара и Кощеев день, Масленица пришла, пекли блины, круг Ярилин чествуя, первые капли увидели, с крыш падающие. Спокойно время прошло. Прибавилось ещё детишек в граде-поселении, повыходили замуж новые жительницы, которых на ножи да топоры обменяли. У некоторых в семье по второму ребёнку появилось, а у кого ещё нет, то ждали.

Смотрит Брячислав на это, и сердце радуется. Растёт град. Не по дням – по часам. Прибавляется в нём жителей. Уже чуть ли не вдвое против прежнего народу стало. Кто здесь родился, кто с караваном прибыл. Сам князь второе дитя ждёт. И брат его тоже. Повезло им. Редко кому в жизни так удача повернётся. Живут душа в душу. Кими добрая, ласковая. Эпика-сноха такая же. И между собой молодки дружат, друг другу помогают. Мир да лад в семье. Благословили боги, видимо. Поначалу удивляло, что меднокожие из племени его супруги, кроме той трубки мира, больше в тереме не появлялись и с ней вообще не общались. Даже внимания не обращали, когда та на улице им навстречу попадалась. Потом узнал, что, коли оставили её одну, судьбу богу Маниту вручили, значит, нет её среди живых для них. Умерла, и обряд похоронный по ней справлен. Просто существует кто-то похожий на деву, её лик и душу себе взявший. Подивился князь – что только на свете не бывает!

Жрецы для детей привезённых устроили обучение. Собираются отроки и девы в старой дружинной землянке, которая теперь ненужная стоит, и учат их грамоте и счёту, наукам разным. День занимаются. Потом по домам. А вечером смена приходит – отцы их и матери и даже из племени меднолобых, что со славянами зимует, отроки и жёнки. Последние, правда, языку учатся. Благо Кими по мере сил помогает. Путята-жрец сразу сказал, что каждый в граде должен грамоту знать, стар ли он, молод ли. Раз на новые земли пришли, значит, должны и уклад под себя создавать другой. Места другие – и жить по старинке не всегда хорошо. Качали головой многие, услышав эти слова, да победил жрец всех спорщиков одним доводом: мол, не будь нового, до сих пор в пещерах жили бы, сырое мясо ели и, как здешние, с камнями да костью на охоту ходили. Если бы дожили. Пораскинули умом люди, согласились. Не жажди душа человечья знаний, так и сгинул бы народ славянский в веках. Постановили – быть по сему. Каждый житель града должен грамоту знать и счёт. Запечатлели сие на досках дубовых морёных, кои повесили в центре городка на столб высокий вместе с законами общины. Немного их, но каждый её член с молоком матери впитывает. Ибо говорят они одно – будь честен, совестлив, добр к своим. Живи для блага всех, и все будут счастливы, ибо каждый из общинников и для тебя живёт. Помогай соседу в делах его, и он тебе не откажет. Ну и ещё несколько таких законов вырезали, да к ним правду славянскую тоже добавили, древнюю.

А чудесами рукотворными в другом месте занимаются, при храме. Туда отроков да девиц, что умом быстры, водить начали, свойства трав да ягод лесных лечебных рассказывать, какие каменья в земле имеются, объясняют, и сколько пользы они принести могут. Ибо нет ничего на земле-матушке, что не может быть полезным для человека…

А там и Ярило в силу вошёл, прогрел землю, снег растопил, высушил луга и леса, поля и долы, настала пора поля пахать, людей на прииски-рудники посылать. Поскольку времени до того, как Ледяное море, которым прозвали залив величественный, что в море-океан дорогу держит, очистится от торосов и глыб из замёрзшей от холодов воды, ещё много. Выгоняли впервые на пахоту быков подросших, из того стада, что в лесу в закрытой долине паслось. Приучили их подчиняться человеку. Тянут могучие звери плуг составной, с острым лемехом. Режет тот землю, словно масло, отворачивает пласты жирные, ждущие, когда рука человека бросит в борозду зерно, жизнь дающее. Меднокожие, что в граде прижились уже совсем, даже насчёт изб стали поговаривать, диву дивятся, не могут понять, что бледные делают. Пояснили им. Через их же детей. Благо те очень быстро выучились языку славянскому. Да так всегда бывает: коли малым человек попадает в чужую страну или град, то учится речи намного быстрее взрослого.

Да и нравилось им среди белых жить. Никто их не обижает, угощают разными диковинками, в школе наравне со своими учат. А праздники! На санках кататься с горки, или на коньках стальных по льду озера замёрзшего? А когда и в больших санях, да на тройке с бубенчиками, под пение гудков да сопелок – и горят тёмные глаза восторгом, и смех звонкий сливается в один весёлый гомон. Тем более что незамужних девок да вдов молодых среди меднокожих быстро холостые дружинники оприходовали. Взяли и с детьми, не больно чинясь. И разницы не было, что отец у дитя раньше гуроном был, – теперь другой папаша его воспитывает, своё имя дав. Правда, опять на всех не хватило. Остались ещё неженатые среди градских. Иннуитов до снегов ждать не приходится. Те на торговлю девок почти не привезли. Видно, в первый раз всех отдали. Всего-то двадцать доставили.

Зато прочих товаров – полно! И плёнку лёгкую непромокаемую, коей трюмы затягивать на лодьях удобно, и зуб зверя морского, драгоценный. Китовый ус, шкуры, воды не боящиеся, слёзы солнца. Тех чуть ли не сотню пудов привезли. Князья со жрецами, подумав, решили половину в Аркону отправить, а вторую здесь оставить. На всякий случай. Вдруг придётся торговать с кем, а что лучше золота к оплате подходит? По себе судили. Старыми привычками. На да ладно. А луовары уехали благостные, поскольку славяне тоже сполна обещание выполнили. Повезли три тысячи наконечников стальных для стрел. Тысячу – для копий. Пятьсот ножей, да столько же топоров. Заодно договорились насчёт следующего торга, что тем и другим надобно. Расстались довольные друг другом, решив на будущее мир держать…

Закончился сев. Наступила вторая страда – скота много, необходимо сено заготавливать. Да огороды, да лес, да стройка. И рудники… Не хватает рук, а тут ещё караван нужно в Аркону посылать, везти товары и золото, назад – поселенцев. Да и Храбр собирается вдоль берега земли новой пройти, спуститься дальше на полдень… Хоть разорвись! Вот и ломай голову, кого куда нарядить. Сидят поздним вечером оба князя, думу думают. Не хотят людей обидеть.