Поход - Алексей Витальевич Осадчук

Ланци замолчал, и его войско, подняв оружие к небу, дружно выдало какой-то воинственный клич. Правда, как по мне, простые аталийские легионеры, в отличие от Красных плащей, орали без должного энтузиазма. И я их понимаю. Им бы сейчас набить пузо после трудного пути, да по чарке вина в глотку опрокинуть для снятия стресса, а потом завалиться на боковую и желательно продрыхнуть без задних ног ближайшие сутки, как минимум.

После речи Серого жнеца аталийский лагерь был похож на разворошенный муравейник. Нужно отдать должное магистру — он и его командиры довольно быстро навели порядок и загрузили людей работой. В сторону леса потянулись легионеры с топорами и пилами. Видимо, пошли добывать материалы для штурмовых приспособлений. Наученные горьким опытом «общения» с вервольфами аталийцы передвигались довольно крупными отрядами и в полном вооружении.

Под вечер эти отряды начали возвращаться с телегами, которые были доверху нагружены длинными стволами деревьев. Видимо, специально подобранными для создания штурмовых лестниц. На двух телегах я заметил толстые массивные стволы. Это уже для таранов.

В лагере люди тоже не сидели на месте. По всему периметру в три ряда вбивались в землю заостренные колья и рос небольшой земляной вал. Все это время тут и там мелькали красно-серые мантии жрецов. Эти двое постоянно держали руку на пульсе, подбадривая и поддерживая свою паству. Все аталийцы, казалось, приободрились, словно и не было тяжелого перехода.

Но я прекрасно понимал, что это кратковременный эффект. Эти люди устали и держатся только на страхе перед магистром. Им нужен хотя бы короткий период отдыха, чтобы они могли набраться сил после изнурительного марша и партизанских атак. Немедленно бросать таких солдат в атаку прямо с марша бессмысленно и контрпродуктивно. Уверен, магистр ди Ланци это и сам понимает.

Только вот неприятелю я спокойствия ближайшие сутки не гарантирую…

Спустя несколько часов под покровом ночи я спустился с башни на стену. Мой доспех плотно облегал мое тело. Это не просто броня, это часть моей сущности. Маги этого мира называют такой эффект «слиянием».

Моя аура мягко сливалась с доспехом, а мана свободно циркулировала по его энергоканалам. Этот поток энергии по моей воле создавал вокруг тела невидимую обычному глазу защиту.

Буквально в шаге от меня стояли двое часовых и лениво перебрасывались короткими фразами. О моем присутствии они даже не догадывались.

Углубившись в тень, я подошел к краю стены. Мои руки коснулись холодных камней. Мягкий толчок — и я начал медленно и бесшумно спускаться.

Каждое движение рассчитано, каждый шаг наполнен энергией. Пальцы рук и ног легко находят зазоры между камней. Для меня этот спуск по отвесной стене не сложнее, чем спуск по широкой парадной лестнице. С каждым метром, я ощущал, как ночь принимает меня, как тьма становится моим союзником.

Когда мои ноги наконец коснулись земли, я на мгновение замер, прислушиваясь к окружающей тишине. Чутье тут же подсказало мне, что я не один. Знакомые ауры моих страйкеров уже рядом. В этой вылазке участвуют только бойцы с рангом не ниже медиуса.

Ауры первородных тоже здесь. После ритуала преображения наша связь с ними с каждым днем становится все крепче и крепче. Я стал острее чувствовать эмоции моих подопечных. Их страхи, радость и грусть. Иногда, чтобы действовать слаженно, нам даже не нужны слова.

В лагере аталийцев восстановилась относительная тишина, и бодрствовали только часовые.

Подобравшись с северной стороны на достаточное расстояние, чтобы можно было за всем наблюдать, я опустился на корточки. Страйкеры рассредоточились справа и слева от меня. Сегодняшняя ночь — это испытание силы как моих первородных, так и лучших бойцов моего отряда.

Пора…

Первая фаза нашего плана началась…

Я ощутил, как четыре ауры первородных начали движение. Одна из них направилась к загонам с лошадьми, а другие три рванули вглубь лагеря.

Первое время ничего не происходило. Лагерь продолжал спать. Но этот покой продлился недолго.

Неожиданно сотни лошадей, которых аталийцы держали в специальном загоне, одновременно словно взбесились. Сперва над спящим лагерем пронесся многоголосый рев, а затем разъяренные животные вырвались на свободу и одной дружной массой, будто ведомые чьей-то невидимой рукой, ломанулись на запад, в сторону имперского тракта. По совершенно нелепой «случайности» так вышло, что их путь лежал через ту часть лагеря, где стояли палатки легионеров и арбалетчиков.

Эта живая волна, беспощадная и разрушительная, в считанные секунды превратила лагерь в кровавый хаос. Палатки были смяты и разорваны, как будто их атаковал торнадо.

Люди, застигнутые врасплох, полураздетыми выскакивали из шатров и палаток, чтобы тут же быть сбитыми с ног и растоптанными сотнями копыт. Их мертвые тела, вернее, то, что от них осталось, были разбросаны по всему лагерю, подобно листьям в вихре осеннего ветра.

Легионеры и Красные плащи, проснувшиеся от невероятного шума и криков, бросились к своему оружию, но в темноте и переполохе их усилия были не организованы и малоэффективны. Лошади, охваченные неистовой паникой, не обращали внимания на крики и удары, их двигало лишь всепоглощающее желание вырваться на свободу.

Табун прошелся не по всему лагерю аталийцев. Лорин, который и осуществил эту диверсию, все-таки не всесильный, но даже так разрушения были чудовищные. Арбалетчикам аталийцев повезло меньше всех. Их часть лагеря не успела обзавестись острыми кольями вдоль периметра. Поэтому табун рванул именно туда и прошелся по расположению стрелков словно раскаленный нож сквозь масло.

Но это было еще не все… Это был только первый этап. Отвлекающий.

Теперь наши «гости» должны были пройти испытание огнем. Из-за ужасного переполоха никто не заметил, что все телеги и фургоны, выставленные стеной и прикрывавшие лагерь с тыла, вспыхнули словно гигантские факелы. Причем пламя было таким интенсивным, словно его, как в кузнечном горне, подпитывал мощный поток воздуха из невидимых мехов.

Огонь, вспыхнувший с неимоверной силой, моментально охватил каждый уголок деревянных конструкций. От этого ужасающего и в тоже самое время величественного зрелища захватывало дух.

Пламя, расцветшее яркими красками посреди ночи, танцевало вокруг телег, поднимаясь высоко в небо, словно стремясь достичь звезд. Отблески огня играли на поверхности близлежащих предметов, создавая иллюзию живого существа, которое готовилось поглотить все вокруг.

Звуки треска и шипения сливались в единую мелодию разрушения, которая заглушала крики и суматоху в лагере. Огонь безжалостно пожирал свою добычу, превращая ее в пепел и дым, который вился к небесам, словно траурная вуаль. Жар от пламени был настолько сильным, что создавалось ощущение, будто стоишь рядом с раскаленной печью. А ведь я находился на довольно приличном расстоянии.

Вокруг телег образовалась область яростного света,