Рысь - Урс Маннхарт

— До чего ты докатился, Фриц, — произнесла она и полным упрека жестом положила на стол охотничье ружье и кольцо из черного пластика.

Ночи напролет он собирает в сыром подвале штуцеры для жижеразбрасывателей, сломал единственную сушилку для белья, украл у Теобальда дорогую подзорную трубу, перебудил весь дом своим поздним возвращением, а теперь еще шокировал ее, положив на кухонный стол мертвую рысь.

— Может, ты найдешь время в ближайшие дни и расскажешь мне, что вытворяешь ночью. Откуда у нас мертвые рыси на столе. Почему твое ружье стоит у входной двери, как детская игрушка. А не то мне придется обратиться к общинному секретарю.

Бросив на него тревожный укоризненный взгляд, она исчезла в гостиной.

Рустерхольц недоверчиво взглянул на дверь, за которой исчезла Тереза Берварт, и протер глаза. Медленно, но верно он переставал доверять своим чувствам. Покрутив в руках ошейник, Фриц рассмотрел охотничье ружье, которое впервые видел, взял чашку и сделал первый глоток.

— Вот они, мои доказательства, — пояснил сам себе Рустерхольц. — Вот эту рысь подстрелил я. Из этого вот ружья. А потом снял с рыси вот этот ошейник.

С возрастающим недоверием осматривал Рустерхольц окружавшие его предметы.

— С кем это ты разговариваешь? — поинтересовался зашедший в кухню Эрнст.

Фриц мельком взглянул на него.

— С помощью этих вещей я выиграл пари, из-за этих вещей мною восхищаются.

Эрнст Рустерхольц непонимающе воззрился на брата.

— Что это за ружье?

— Я пристрелил им рысь, тут все ясно, — отозвался Фриц Рустерхольц.

Брат тревожно посмотрел на него, подсел рядом и попросил рассказать, как все было.

Фриц подробно описал произошедшее в «Тунгельхорне» вчера вечером.

— Не знаю, Фриц, — заключил Эрнст, выслушав долгий рассказ. — Если бы передо мной не лежала рысь, я бы тебе ни за что не поверил.

Он и сам не знает, насколько все это заслуживает доверия.

— Я бы поверил, если бы передо мной лежали три тысячи франков, — сказал Эрнст.

Фриц Рустерхольц пожал плечами, проглотил остатки кофе, взял рысь и вышел во двор, поставил окоченевший, плохо пахнущий труп у колеса одного из жижеразбрасывателей, отошел метров на двадцать, вскинул ружье и прицелился. Эрнст Рустерхольц не стал его останавливать, ему больше не хотелось вмешиваться в эту запутанную историю.

Фриц был преисполнен странного чувства. Все казалось ему возможным. Словно мир подчинится его воле, стоит ему только щелкнуть пальцами. Только вот кто, черт побери, подкинул ему под дверь эти вещи? Может, Хуггенбергер решил отдать ему победу в пари, чтобы потом шантажировать? Или Феннлер, поздравивший его с победой, едва он переступил порог «Тунгельхорна»? Феннлер, скрывавшийся за бруствером усов и говоривший непривычно громко?

Рустерхольц никак не мог связать концы с концами. Случившееся казалось ему совершенно невероятным, он ждал какой-нибудь подлости, которая вернула бы все на круги своя. Однако у него была мертвая рысь, ошейник, который он сегодня же предъявит в «Тунгельхорне» вместе с магнитолой, и было ружье, к вящему его удивлению прекрасно легшее на плечо, когда, закрыв один глаз, он взглянул на рысь через мушку и играючи положил на курок указательный палец.

— Уже готовишься к следующей рыси? — послышался сзади грубый голос.

Рустерхольц вздрогнул и чуть не выстрелил. Почувствовал себя пойманным с поличным.

Его окликнул Альфред Хуггенбергер, неожиданно показавшийся из-за угла дома. Рустерхольц не знал, что и сказать, не знал, кончится ли теперь фарс с выигрышем пари, сменится ли он правдой.

Хуггенбергер подошел ближе, отнюдь не проявляя какого-либо недовольства, и с интересом взглянул на ружье.

— Ага, значит, ты все-таки обзавелся настоящим охотничьим ружьем, Рустер.

А присмотревшись, добавил:

— Точно такая же модель, как у Феннлера. Удачно отоварился. Поздравляю!

Рустерхольцу пришлось показать гостю рысий ошейник, поставить на стол пиво. Не привлекая особого внимания, Альфред Хуггенбергер положил перед ним конверт и сказал, что там небольшая сумма в счет вчерашних издержек.

Когда Фриц Рустерхольц под шумные аплодисменты предъявил ошейник и магнитолу, Хуггенбергер сразу взгромоздил пластиковое кольцо с антенной на рога серны, отчего оно стало похоже на нимб. Хозяйка Мэри по достоинству оценила шутки мужчин над подстреленной рысью. Фриц Рустерхольц принимал поздравления, наслаждался комплиментами, рукопожатиями и объятиями — особенно хозяйкиным — и шнапсом. Общинный секретарь Таннер гордился своей деревней. По его мнению, все должны были знать, что Рустерхольц подстрелил рысь. Альбрехт Феннлер в пивной не показывался.

Отыскивая Раю впервые после маркировки детенышей, Юлиус Лен услышал странные сигналы. Глухо и настойчиво шли они из совершенно невозможного места — из центра Лауэнена. Если принимать всерьез пересечения начерченных карандашом линий, то сигнал поступал прямо из «Тунгельхорна».

Предчувствуя беду, озадаченный Лен припарковался у почты и, оставив в машине приемник и ручную антенну, направился к пивной. Вошел и поискал глазами свободное место. Однако, прежде чем подойти к одному из пустующих столиков, Лен узнал худое лицо человека, сопровождавшего его, когда он как-то раз поздним вечером пеленговал Раю на Хольцерсфлуэ, — орнитолога. Едва он отогнал от себя нахлынувшее дурное предчувствие, как увидел другое лицо, тоже показавшееся ему знакомым даже без красно-сине-белой шапочки, — великана со сросшимися бровями. Худой взглянул на него пугливо, великан — вызывающе.

Встревожившись от присутствия этих знакомых лиц, Лен побыстрее протиснулся мимо их стола в заднюю часть помещения. Сел боком к собравшейся компании, чтобы не терять их из виду. Беспомощно, словно никчемные отростки, положил руки на стол.

Никто, даже тихо, но отчетливо ругнувшийся Самуэль Таннер, смекнувший, что Хуггенбергер зайдет слишком далеко, не смог помешать тому встать, снять с рогов серны ошейник и направиться вместе с ним к молодому рыселюбу.

— Смотри, что у меня есть, — сказал Хуггенбергер. — Ожерелье твоей подруги. Красивый оптейничек. Ты его искал, да? Поэтому сюда и пришел. Не можешь найти свою рысь. А ее только что подстрелили — точно так, как я тебе обещал.

Держа ошейник в широкой волосатой руке, Альфред Хуггенбергер помахал им перед лицом Лена.

Мерзость, подумал Лен. Сидел, не шевелясь, и не мог выговорить ни слова, наконец встал, быстро прошел мимо широко оскалившегося Альфреда Хуггенбергера, мимо онемевшей компании и выскочил из «Тунгельхорна».

Хуггенбергер громко расхохотался. Кроме Макса Пульвера, выдавившего коротенький смешок, никто больше не смеялся.

— А нельзя было обойтись без этого? — раздраженно спросил Самуэль Таннер. — Обязательно было втягивать нас в эту историю?

— Не мог отказать себе в удовольствии, — радостно пробурчал Хуггенбергер и, поигрывая ошейником, вернулся к столу — Теперь он еще долго не заявится в Лауэнен.

— Зато полиция медлить не станет, — парировал Самуэль Таннер.

— Наконец-то, — гоготнул Альфред Хуггенбергер, — как же я давно ее поджидаю. Вот будет развлекуха! С нас-то какой спрос? Мы нашли этот ошейник на горной дорожке.

— Ошейник — полбеды, а Рустеру надо избавиться от рыси. Причем быстро и бесследно.

— Да ладно… Рысь мы тоже где-нибудь на обочине подобрали. Я уже предвкушаю потеху! Как думаешь, скоро легавые подвалят?

— Думаю, что они нескоро отвалят. Они обследуют рысь, найдут рустеровскую пулю и перетрясут все наши дома.

— Что ты заладил, как этот старик Феннлер, — обиделся Хуггенбергер. — Что такого произошло?

В штаны наложишь из-за пары людей в форме? Они еще ничего не нашли. Рустеровское ружье бросим в Тунгельшус — и баста, орудия преступления нет. А с мелкими косвенными уликами никого обвинить не смогут. Может, они нас даже сфотографируют. Если хочешь, Рустер, я сам могу взять рысь на руки.

Не желая верить в случившееся, Лен поспешил туда, где Рая выкармливала детенышей. Он был вне себя и не знал, что ждет его там, на скалах. Возможно, ему просто хотелось снять с себя часть вины. Или он и вправду надеялся отыскать Раю? От этого горластого балагура можно было ожидать чего угодно. Однако Лен не мог представить себе, что Рая потеряла ошейник. Конечно, даже рысь покрупнее, в принципе, могла исхитриться и избавиться от ошейника. Но поверить в это было почти невозможно.

Чем ближе он подходил к месту маркировки, тем сильнее охватывало его отчаяние. Мысли путались: то он уже не надеялся найти Раю в живых, то не хотел поднимать на станции преждевременную тревогу. Если Рая действительно избавилась от ошейника, то она могла быть и на противоположном склоне. Но тогда как ошейник попал в руки одержимых пальбой противников рысей? Так или иначе, ему придется позвонить Геллерту.