Направить в гестапо - Свен Хассель

Тон его был умоляющим. Казалось, он искренне хочет услышать правду.

Эрика вскинула одну бровь и поглядела на него со злобным отвращением.

— Что свинья, это точно, — ответила она. — Насчет крысы не знаю — разве что канализационная.

— Но почему? — Штевер в недоумении протянул руку. — Что я вам сделал?

— Чего бы ты не сделал, — спросил Эмиль, — окажись мы в одной из твоих камер?

— Нет, нет, нет! — Штевер покачал головой. — Не что бы я сделал, а что меня заставили бы сделать. Вы меня совсем неправильно поняли. Я жалею людей, которые попадают туда. Но что я могу сделать для них? У меня нет никакой власти, не больше, чем у вас.

— Ты не должен работать там! — прошипела из угла Эрика.

— А что мне вместо этого делать? Подать рапорт о переводе на фронт с риском, что мне там оторвет голову? Это устроило бы вас больше? Послушайте, — сказал Штевер, приходя в отчаяние, — я не просился на эту работу, за меня все решил какой-то олух-чинуша, сидящий в кабинете на своей толстой заднице: обер-ефрейтор Штевер должен быть тюремщиком. Могло обернуться по-другому. Я мог оказаться на русском фронте. Но вот оказался в Гамбурге. Я считаю, это судьба, а противиться судьбе бессмысленно. Относительно того, что там происходит — так вот, скажите, моя ли в том вина? Разве я составляю законы? Разве я решаю, кому жить, а кому умереть? Ничего подобного! Какой-то толстый болван спускает приказ сверху, а я та мелкая сошка, которой надлежит его исполнять.

— За тебя просто сердце кровью обливается, — съязвил Эмиль.

— Послушай, — сказал Штевер, поворачиваясь снова к нему. — В этой жизни приходится сгибаться под бурей. Когда война кончится и колесо судьбы повернется — так и будет, не сомневайтесь, — я по-прежнему буду преспокойно охранять заключенных. Только уже других. Старых выпустят, новых посадят. А люди вроде тебя — он ткнул пальцем в грудь Эмиля, — люди, которых не принуждали выполнять приказания, как меня, люди, которые наживались, продавая выпивку поклонникам цыпленка[51], скорчат кислые физиономии. Интеллектуалы, мой друг, именуют это «немезис»[52].

Штевер презрительно бросил на стойку две марки и вышел из бистро.

На другой день лейтенанта Ольсена вызвали в кабинет Штальшмидта и вручили обвинительный акт, который требовалось подписать в трех местах. Ему любезно разрешили взять документ в камеру и дали час на ознакомление с ним.

Оставшись в одиночестве, Ольсен торжественно раскрыл документ и стал читать:

«Государственная тайная полиция

Гамбургское отделение

Штадтхаусбрюке 8

ОБВИНИТЕЛЬНЫЙ АКТ

Военная комендатура, Гамбург

Альтонское отделение

Генералу ван дер Осту,

начальнику гарнизона

76 пехотный полк, Альтона

Военный совет 391/X АК против лейтенанта Бернта Виктора Ольсена, 27 танковый полк.

19 декабря 1940 года лейтенант Ольсен был приговорен к пяти годам заключения за неисполнение долга офицера во время службы в 13 танковом полку. После содержания в течение восьми недель в глатцской тюрьме переведен в штрафной танковый полк. В настоящее время находится под превентивным арестом в альтонском гарнизоне по требованию гестапо, отдел IV/2A, Гамбург. Адвоката не имеет.

Я обвиняю Бернта Ольсена в подготовке государственной измены следующим образом:

1. Он неоднократно, пользуясь завуалированными выражениями, пытался подстрекать людей к убийству фюрера Адольфа Гитлера.

2. Он неоднократно делал замечания, наносящие ущерб репутации и доброму имени различных должностных лиц Третьего Рейха, в том числе фюрера Адольфа Гитлера. (Подробности вышеупомянутых замечаний приложены к данному обвинительному акту и помечены «Приложение А».)

3. Путем распространения сплетен и ложных слухов обвиняемый пособничал и помогал врагам Третьего Рейха и подрывал боевой дух немецкого народа.

Я прошу, чтобы обвиняемый был приговорен к смерти в соответствии со статьей 5 Закона о защите народа и государства от 28 февраля 1933 года и в соответствии со статьей 80 пункт 2; статьей 83 пункты 2 и 3; и статьей 91-б.

Подстрекательство к убийству фюрера влечет за собой смертную казнь через обезглавливание по статье 5 закона от 28 июля 1933 года.

Прилагаются следующие документы:

1. Признание обвиняемого.

2. Добровольные показания трех свидетелей:

а) Гарнизонной уборщицы фрау К;

б) Лейтенанта П. из военно-политического отдела;

в) Ефрейтора X. из политической службы военной контрразведки.

Вышеперечисленные свидетели не будут вызываться на судебный процесс. Их письменные показания будут уничтожены после вынесения приговора в соответствии со статьей 14 закона о государственной безопасности.

Данному делу присвоен гриф «Секретно», и все относящиеся к нему документы будут отправлены в PCXА, Берлин, Принц-Альбрехштрассе 8.

Предварительное следствие проводил штандартенфюрер СД[53] криминальрат Пауль Билерт.

Ф. ВЕЙЕРСБЕРГ

Генеральный прокурор.»

Лейтенант Ольсен подошел к окну. Уставился сквозь решетку, сквозь серые, немытые стекла на невообразимую свободу за ним. Впервые увидев напечатанное черным по белому чудовищное требование, чтобы его обезглавили, он внезапно оказался не способен взглянуть в лицо действительности. Это наверняка отвратительный розыгрыш, одна из жутких потуг гестапо на остроумие. В Торгау, он знал, они часто развлекались тем, что назначали десять казней и приводили в исполнение только восемь. Действовали они, исходя из вполне обоснованного предположения, что когда двое последних в списке увидят, как скатились в корзину головы товарищей, они согласятся на любое сотрудничество, лишь бы избежать их судьбы. Это было слабым утешением, но другого найти он не мог.

В тот же день из гамбургской комендатуры в альтонскую было отправлено письмо:

«Военная комендатура, Гамбург

СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО

Данное письмо после прочтения двумя офицерами должно быть уничтожено. Получение его требуется подтвердить по телефону.

Тема: Казни вслед за вынесением смертного приговора.

Ожидается, что завтра будет вынесен смертный приговор четырем нижеуказанным военнослужащим:

а) Обер-лейтенанту Карлу Гейнцу Бергеру из 12 гренадерского полка.

б) Лейтенанту Бернту Виктору Ольсену из 27 танкового полка.

в) Обер-фельдфебелю Францу Гернерштадту из 19 артиллерийского полка.

г) Ефрейтору Паулю Бауму из 3 альпийского полка.

Двое из вышеупомянутых будут расстреляны; 76 пехотному полку предоставить две расстрельные команды, включающие в себя двух фельдфебелей и двенадцать рядовых. При казни будет присутствовать врач.

Двое других обвиняемых будут обезглавлены; 76 пехотному полку поручается вызвать из Берлина палача Рёттгера для приведения в исполнение приговора, которое состоится в закрытом дворе Б гарнизонной тюрьмы.

По просьбе обвиняемых будет присутствовать священник.

В обязанность 76 пехотному полку вменяется обеспечить четыре необходимых гроба.

Тела будут захоронены на особом кладбище, ведомство 12/31.

А. ЦИММЕРМАНН

Оберст-лейтенант.»

Лейтенант Ольсен не мог этого знать, но приготовления к его казни были, таким образом, сделаны заблаговременно, до вынесения приговора, даже до начала процесса.

Гуманизму в Третьем Рейхе не было места, его кодекс поведения твердо основывался на бесчисленных пунктах и подпунктах, а не на чем-то столь неосновательном, как гуманность. Малейшее нарушение одного из этого множества пунктов влекло за собой суровое наказание без учета обстановки, в которой произошло, или личности подсудимого. Термин «смягчающие обстоятельства» был слишком нечетким даже для подпунктов и потому во внимание не принимался.

Зал, где проводились процессы, был, как всегда, до отказа заполнен. Все места для публики занимали солдаты; явились они не ради сильных ощущений, не с познавательной целью, не из праздного любопытства, а лишь по той простой причине, что им приказали находиться там. По мнению начальства, присутствие на заседаниях военного трибунала оказывало на них благотворное воздействие.

Ефрейтор Третьего альпийского полка[54] Пауль Баум, бледный, испуганный, ждал решения своей судьбы. Суд удалился на совещание.

Прокурор разбирал бумаги, готовясь к слушанию очередного дела. Интерес к дрожащему ефрейтору он уже утратил.