Сборник летописей. Том I - Рашид-ад-дин

доставил в свои стойбища. Богорчин-нойон совершал и другие великие дела, как то будет подробно изъяснено [ниже]. Так как Чингиз-хан был при последнем вздохе и оказался разлученным с войсками и другими близкими, а враг был в поисках и розысках его, то он с Богорчин-нойоном и Борагул-нойоном кружили по степям и горам и метались в поисках пищи, [но] ничего не находилось. У них была рыболовная сеть. Они забросили [ее] в реку, попалась крупная рыба. Богорчин-нойон стал [ее] вытаскивать, но от чрезмерного голода и слабости не имел сил [ее] вытащить и упал. Чингиз-хан запечалился, [видя], что Богорчин-нойон ослаб, дошел до крайности и на его бедрах не осталось мяса, [тем не менее] сказал Борагулу: «Не печалься и не расстраивайся! Ты будь топором, а я — топорищем[884], дабы мы наростили мясо на его бедра!». Благодаря столь высоким мыслям, твердой решительности и силе духа, дело Чингиз-хана и их [Богорчин-нойона и Борагул-нойона] вторично взяло верх, как то приведено в [настоящей] летописи, и он подчинил и покорил [весь] мир.

Богорчин-нойон, Борагул-нойон и Ути-Курчу[885] из ветви джалаир были старые нукеры Чингиз-хана и постоянно находились при нем. В то время, когда он стал государем, он дал всем эмирам ярлыки, а Богорчину и Борагулу не дал; [те] преклонили колени, что де каким образом случилось, что он нам не соизволяет дать ярлык? На что Чингиз-хан соизволил сказать: «Степень ваша превыше того, чтобы я дал вам определенный ярлык!». Во время Угедей-каана его туманом ведал его племянник по брату, Буралтай[886], а во время Менгу-каана — сын Буралтая, Балчик. В эпоху Кубилай-каана тем же туманом ведал сын Богорчин-нойона, впоследствии, также во время Кубилай-каана, ведал сын Буралтая, Джиргамиш[887]. Этот Буралтай имел много сыновей, и они все были старшими эмирами. Из этого числа один, Уз-Тимур-стольник [баурчи], был старшим эмиром и особо доверенным лицом [инак], он известен и знаменит.

К роду Богорчи-нойона в этом государстве [т.е. Иране] принадлежат: Беклемиш и сын его Уджан, который был выше упомянут, и Тулак[888], которого казнили за то, что он изменил вместе с Сука; Тукули-Чэрби[889], который был эмиром-тысяцким левого крыла, был братом Богорчи-нойона[890]. В настоящее время из их рода Яяс[891] Туркакун[892] по имени состоит в рабском служении каану старшим эмиром. Яяс на хитайском языке будет — предводитель, а Туркакун — имя. Чингиз-хан относительно Богорчи-нойона сказал, что его степень ниже [степени] ханов, но выше [степени] эмиров и простонародья[893], а Богорчи-нойон сказал по-монгольски: «В то время, когда ворон ошибся, я не ошибся! В то время, когда у коршуна кружится голова, у меня ни голова, ни мозг не закружатся и ни [в чем] не ошибутся. В то время, когда пыль земная поднимается к небу, и в то время, когда пыль неба спустилась на землю, я не сбился с пути. По этой причине я достиг такой степени, что меня называют Богорчи». Первое событие его [жизни], связанное с Чингиз-ханом, было следующее: в то время, когда Чингиз-хан был еще юношей, его свита и войско отвернулись [от него] и он стал беспомощным, в один из дней явились грабители из монгольских племен и украли его коней. Тотчас, узнав и не будучи в состоянии ждать, пока соберутся нукеры, [Чингиз-хан] немедленно отправился один следом за грабителями. У дороги он увидел стоящего всадника на белом коне, то был Богорчин. Когда он подъехал и спросил его: «Ты кто и почему [здесь] стоишь?», — тот сказал: «Я дожидаюсь, чтобы с тобой поговорить!». Чингиз-хан сказал: «Я — один, поедешь со мной?!». Он ответил: «Я для того и остановился, чтобы быть вместе с тобою!». И поехал вместе с ним. Когда они настигли воров, Чингиз-хан сказал: «Я буду авангардом, а ты будешь моим аррьергардом». Богорчин ответил: «Лошади — твои, — как же ты мне доверяешь? Возможно, что когда ты [их] погонишь, я убегу! [Лучше] заставь меня быть в авангарде, а ты у меня будешь аррьергардом, чтобы я не смог убежать и по необходимости оказал сопротивление». Они долго спорили по этому поводу и настаивали [каждый на своем]. В конце концов Чингиз-хан поехал сзади, а Богорчин передовым. Они обратили в бегство грабителей и |А 35б, S 69| отбили коней. Чингиз-хану это все весьма понравилось, и он, вполне положившись на [Богорчина], приблизил его к себе и питал [к нему] уважение. И только!

Третий сын — Уряут-Килингут. Так как он был кос, то стал называться этим именем. Все племена и ветви килингутов — из его рода; они многочисленны. Бадай и Кышлык — из этого племени. Их называют килингут-тархан. Чингиз-хан сделал их тарханами[894] и, несмотря на то что они из племени килингут, [слово] «тархан» стало их собственным именем[895]. От детей их происходит много народа. Из детей Бадая суть Тархан-Хорезми и Садак[896]-тархан, а из потомков Кышлыка — Акутай[897], эмир-тысяцкий. Этот Бадай и Кышлык были главами конюших Экэ-Чэрэна[898], который был старшим эмиром Он-хана. Причина, по которой они были сделаны тарханами, будет подробно изложена в [настоящей] летописи, в повествовании о Чингиз-хане.

Племя курчин — одна из ветвей [племени] килингут. Из числа двоюродных братьев Конкотана Кипчактай, который был в Хорасане и [был] невероятно толст, — из этого племени. Аллах [впрочем] лучше знает и мудрее!

Племя хушин

Из числа старших эмиров этого племени во время Чингиз-хана был Борагул-нойон, который на службе Чингиз-хана был сначала отведывателем ханской пищи [букаул] и стольником [баурчи]. Потом стал телохранителем [казикту][899], затем эмиром кезика, а потом эмиром-темником. В дальнейшем стал уважаемым старшим эмиром правого крыла, степенью ниже Богорчи-нойона; он оказал многочисленные услуги. Чингиз-хан их [обоих] очень ценил и уважал до такой степени, что сказал: «Да не будет горя и не нужно, чтобы умер Богорчи! Да не будет горя и не годится, чтобы умер Борагул!».

Услуги, которые Борагул всегда оказывал, будут изложены подробно в истории о Чингиз-хане. Он же [Борагул] был убит в войне с [племенем] тумат, одним из монгольских племен, хотя он его и победил. Во времена Угедей-каана его сын Джубукур-Кубилай был его заместителем, а после него, во времена Кубилай-каана, Тукчи-гургэн был также из его рода. Путь [приобретения] им гургэнства был таков: ему отдали [в жены] дочь Кутукту, который был племянником по брату Хулагу-хана, по имени Ширин, сестру Калмыш-ака