Изгой - Дмитрий Шатров

Кстати, о нём…

Пришло понимание, что после стычки с громилами из «Раскольников-Траст», он ведёт себя как минимум странно. Точнее, совсем никак себя не ведёт. Раньше Мишенька не упускал случая поиздеваться над моими промахами или отпустить едкое замечание по малейшему поводу, а теперь молчит как рыба об лёд. Я даже его присутствие перестал ощущать. И это меня слегка беспокоило. Не хотелось бы нарваться на нежданную пакость.

И я решил посмотреть, чем он там занимается, своими глазами. В смысле глазом. В смысле третьим. В смысле внутренним зрением.

В долгий ящик решил не откладывать, тем более что дирижабль уже нырнул в облака, и ландшафт укрылся в плотном белом мареве. Поэтому вернулся в каюту, плюхнулся в кресло и, скрутив из пальцев Мудру Концентрации, затянул мантру:

— Ом-м-м-м-м…

Монотонный звук словно куполом отрезал от суеты внешнего мира, упорядочил мысли, привёл в равновесие чувства. По жилам пробежала щекотка от потоков энергии. Внизу живота разлилось тепло магического хранилища. Перед взором проступил силуэт Древа Даров…

— Мишель, хватит мычать, поднимайся! Я всё устроил!

В комнату без стука влетел Менделеев и всё поломал. Хрупкий баланс рассыпался, и меня рывком выдернуло в реальность.

— Ну, ёкарный бабай, Димыч! — с досадой протянул я. — Что ты устроил?

— Договорился, чтобы нас посадили рядом с теми тремя барышнями.

— Кто о чём, а вшивый о бане, — недовольно пробурчал я и уже громче добавил: — А нам оно надо?

— Я тебе удивляюсь, Мишель, — сокрушённо покачал головой Менделеев. — Нам лететь трое суток.

— И что с того?

— Да мы со скуки помрём. Лучше скажи мне спасибо, что я предусмотрительно обеспечил нам приятное общество на весь срок путешествия. Всё, хватит занудствовать, пойдём. Надо места занять, чтобы ничего не переиграли.

На самом деле занятий было полно. Ехали мы не в пионерский лагерь, и я точно не заскучал бы. Тут одной теоретической подготовки на всё путешествие. Плюс с Мишенькой надо разобраться. Дары посмотреть… Но спорить не стал. Обулся, пригладил перед зеркалом волосы и отправился вслед за приятелем.

Прямо и налево по коридору.

* * *

Кают-компании «Архангела Уриила» мог позавидовать иной фешенебельный ресторан.

Просторный зал, панорамные окна, панели из белёного ясеня. По сторонам от двери притулились два угловых дивана. Напротив — барная стойка и зеркальный стеллаж с широким ассортиментом бутылок, рядом двустворчатая маятниковая дверь, вероятно, на кухню. За стойкой — бармен в белой рубашке и цветастом жилете протирал полотенцем фужеры.

По паркетному полу бесшумно скользили стюарды, заканчивая с сервировкой. На столах, уже застеленных скатертями, были расставлены приборы с логотипом «Романоff АэростаТS», высились скрученные в конус салфетки и зеленели бутылки с «Ессентуками-4».

Столики резервировались персонально. Наш был третьим, с табличкой, на которой значились номера наших кают. Но Дмитрий, чуть не силком, усадил меня, чтоб застолбить место, а сам отправился к бармену о чём-то с ним договариваться.

Оставшись один, я налил в высокий стакан минералки и принялся наблюдать за дверьми, сканируя входящих «Эмоциональным окрасом». Те уже потихонечку прибывали.

Компания молодых офицеров. Всем до двадцати пяти. Все, как на подбор плечистые, рослые, крепкие. У всех аура воинственного куража, удальства и азарта. В своё время кто-то сказал про гусар: «сплошные усы и шпоры». Но эти были из флотских, хоть и тоже усатые. Отголоски разговоров позволили предположить, что морячки направлялись к месту службы на эсминец «Отважный» и собираются кошмарить япошек. Они уселись за столик под номером пять.

Пехотный генерал с бульдожьим лицом и при полном параде, разве что без фуражки и сабли. Летел в Хабаровский гарнизон принимать не то бригаду, не то дивизию. Он источал раздражение и недовольство — похоже, воспринимал назначение как ссылку. Его сопровождал адъютант и семья — молодая жена, взрослая дочь и маленький сын лет пяти. Вот у них со спектром эмоций было всё интересней. Пацан лучился радостью от первого в своей жизни полёта. Жена, очевидно, не первая, ненавидела падчерицу. Та отвечала взаимностью с оттенком жажды убийства. Но обе питали нежные чувства к красавчику-офицеру. А вот последний, кстати, кремень, — эмоции контролировал. Лишь изредка выпускал неприязнь к своему командиру. Или к дамам. Не разобрал.

Ещё одну группу возглавляла суровая тётка из тех, кто и коня, и в избу. Лет сорока пяти — сорока, властная, мощная, с гербовой печаткой на пальце. С ней — девять человек жёстких парней и затюканный недоросль, повадками очень похожий на Мишеньку, только блондин. Тётка жестами рассадила свой отряд (иначе эта команда не воспринималась) и приземлилась сама, усадив рядом сыначку. И тут же принялась его шпынять: «не сутулься… не клади локти на стол… положи вилку на место».

С её появлением я отключил «Эмоциональный окрас». Аура тётки давила похлеще гидравлического пресса. А каждый из парней ощущался сторожевым псом с единственной мотивацией — порвать за хозяина. Кроме недоросля, естественно. От него исходила лишь покорность судьбе и вселенская грусть.

Остальных попутчиков я оценил мельком — тех было всего только трое, пришли они поодиночке и явной угрозы не представляли.

Желчный чиновник в мундире какого-то ведомства. Вероятно не из простых. Скорее всего, летел с серьёзной проверкой или ревизией. Педант. Едва сел, принялся наводить порядок на столе. Чтобы всё перпендикулярно, параллельно и симметрично.

Щекастый, гладко выбритый коротышка в клетчатой шевиотовой тройке. Вряд ли дворянин, скорее, представитель купеческого сословия. Коммерсант. Вернее, даже воротила от крупного бизнеса. Иначе, где бы он взял денег лететь на императорском дирижабле. Да и статус вряд ли позволил бы. Ещё на пороге он бросил на чиновника неприязненный взгляд, получил такой же в ответ, после чего быстрым шагом пересёк помещение и устроился за дальним столом, повернувшись ко всем задом.

Предпоследним пришёл взъерошенный тип. Одет хорошо, но неряшливо. Не успел сесть, сдвинул приборы в сторону, раскрыл амбарную тетрадь в кожаном переплёте и углубился в какие-то записи. Периодически что-то бормотал под нос и запускал пятерню в шевелюру. Род его занятий я так и не определил, но видимо где-то рядом с наукой.

Ну а последними явились, конечно же, наши три королевы. Как будто специально подгадывали. Ждали, пока все собрались.

Близняшки остались в том же наряде, в котором я их увидел впервые, только цилиндрики сняли. Блондинка переоделась. Сейчас на ней было закрытое чайное платье из голубой тафты и шёлковые туфельки в тон. Шляпку сменила на заколку с