Преследуя Аделайн - Х. Д. Карлтон

готовясь спросить, какого хрена это имеет для меня значение. — И я получил подтверждение, что есть билеты с именами четырех маленьких птичек, — продолжает он. Я захлопываю рот.

— Зачем им туда идти? — спрашиваю я, совершенно не понимая, зачем четырем взрослым мужчинам идти на ярмарку с привидениями.

— Лучшие девушки на подбор, мой друг. И теперь там есть билет с твоим именем.

Я вздохнул.

— Когда?

— Через три недели. Достаточно времени, чтобы несколько раз сходить в клубы и начать показывать свою симпатичную мордашку.

Вздохнув еще раз, я беру пачку сигарет с консоли, подношу ее ко рту и вытаскиваю сигарету зубами.

Я беру зажигалку и щелкаю пламенем, глубоко вдыхая, когда вишня вспыхивает красным.

— Ты куришь, да? — говорит Джей. Я безропотно подтверждаю, опускаю окно и выдыхаю дым.

Яростный стояк прошел, но мой член все еще болит.

— Ты сказал, что собираешься бросить, — хнычет он. — Ты знаешь, сколько химикатов в этом? Согласно…

— Джей, — огрызаюсь я, обрывая его на полуслове. Если я позволю ему продолжать, он будет перечислять ингредиенты в сигарете, как он перечисляет все компоненты в периодической таблице.

Никто. Блядь. Не заботится.

Он вздыхает, как рассерженный подросток во время месячных.

— Неважно, — бормочет он.

— Сообщи мне, если появится что-нибудь еще, — говорю я, прежде чем отключить телефон.

Я втягиваю еще одну порцию дыма и переключаюсь на ноутбук.

Внутри моего Мустанга все заставлено гаджетами. Ноутбук стоит на платформе, механическая рука прикреплена к приборной панели, чтобы я мог толкать и тянуть его к себе для удобства. Приборные камеры, система оповещения для правоохранительных органов и прочее незаконное дерьмо украшают интерьер моей машины.

Я подтягиваю ноутбук к себе и включаю его. Яркий экран бьет по моим чувствительным глазам. Прищурившись от света, я открываю свои программы и приступаю к работе.

Из чистого любопытства я хочу узнать, кто посетит эту ярмарку с привидениями.

Она проходит в городе каждый год, но я ни разу не удосужился на нее сходить. Дома с привидениями меня не пугают. Не тогда, когда я вижу настоящий ужас каждый день.

Пара выдуманных монстров не может напугать меня больше, чем настоящие монстры, загрязняющие этот мир.

Людям не нужно украшать себя кровавым гримом и искусственной кровью, чтобы быть страшными. Именно внутренняя часть нас — тьма, скрывающаяся под поверхностью — вот что действительно чертовски страшно.

Вот что заставляет людей совершать чудовищные преступления каждый божий день. Именно это заставляет невинных маленьких детей умирать ужасной смертью без всякой, блядь, причины.

Внутренности нас — вот что поддерживает мою жизнь. Это единственная цель моей жизни, и без нее я был бы никем.

Я пролистываю список имен и замираю, когда вижу одно конкретное, от которого у меня замирает сердце.

Аделайн Рейли.

Я улыбаюсь. Раньше это была моя единственная причина жить. Но теперь… теперь я открыл для себя новый смысл жизни.

Я: Я все еще чувствую твой вкус, маленькая мышка.

Я отступил всего на два дня, прежде чем больше не смог сопротивляться.

Я бил свой член, как будто это был противник в боксерском матче, и я так чертовски устал от ощущения собственной руки.

Нет никаких ожиданий, что она ответит сегодня. Я уверен, что она все еще уютно устроилась в том уголке своей головы, где она ненавидит себя и убеждена, что никогда больше не уделит мне время.

Но этот уголок — фарс, и мы оба это знаем. Ощущение моего пистолета внутри нее пугало ее. Но ощущение моего языка на ее киске и то, как сильно она кончила, будет преследовать ее.

Она немного поплачет об этом, но вскоре снова поддастся искушению.

Адди: Ты знаешь, что преследователь убил мою прабабушку?

Мои брови вскидываются к линии волос при виде ее сообщения.

Я не только не ожидал такого, но и то, что она ответила реальными словами, а не пустыми угрозами. Ее слова не всегда имеют такой вес, как мои.

Я: У тебя есть доказательства этого?

Судя по нескольким записям в дневнике, которые я прочитал, у нее и ее преследователя были страстные отношения. Кроме того, он был связан с плохими людьми, судя по записи о том, что он приходил к ней с неизвестными травмами. Не похоже, чтобы он проявлял признаки агрессии или одержимости насилием. Но кто действительно знает?

Возможно, прабабушка Адди просто видела то, что хотела видеть, и он действительно убил ее.

А может быть, ее муж застал ее за интрижкой и впал в ярость.

Оба варианта одинаково вероятны, так же как и то, что любое дерьмо, в которое впутался ее преследователь, могло укусить его за задницу. И они укусили — как раз там, где ему было больнее всего.

Его одержимость.

После того, как я полистал дневник, мне стало любопытно, и я углубился в историю ее прабабушки. Тяга к повторению истории была слишком интригующей.

Место преступления было затоптано, а детективы, занимавшиеся этим делом, были полными имбецилами.

Адди: Пока нет. Но я собираюсь найти их. И я окажусь права. Все преследователи — просто гребаные психопаты.

Я поджимаю губы, ухмылка грозит перейти в улыбку. Я дам ей поразмыслить над своим ответом несколько минут. Пусть думает, что разозлила меня или обидела. Что бы она ни убедила себя в том, какой будет моя реакция.

Она думает, что уже знает меня, но моя маленькая мышка не может быть дальше от истины.

Я преследую ее, потому что я чертовски зависим. Меня завораживает каждое ее движение, каждое слово, вылетающее из ее красивого розового ротика. И теперь я зависим от ее запаха, вкуса и того, как она говорит, когда боится за свою жизнь — так же сильно, как я зависим от того, как она умоляет о большем.

Это не то, что я могу объяснить. Когда я увидел ее, я, черт возьми, чуть не упал на колени от нужды, и я получу ее.

Но не потому, что я псих. Я не собираюсь делать из нее чертову святыню и убеждать себя, что нам суждено быть вместе по воле богов или еще какой-нибудь странной херни, в которую люди верят в наши дни.

Она будет у меня, потому что это первая вещь, которая заставила меня почувствовать что-то хорошее за долгое время, и я стал одержим желанием сохранить это.

В моей жизни не так уж много хороших вещей, и мне все равно, что это делает меня эгоистом из-за того, что я хочу удержать ее.

Я смогу по-настоящему удержать ее, только если