Гордость Карфагена - Дэвид Энтони Дарем

это восхождение. Сначала он проходил мимо некоего человека; чуть позже тот проходил мимо него. Это просто закон бытия, понял Магон. Каждый боролся сам за себя. Он стал похожим на других. Его улучшенного рациона не хватило для того, чтобы выделиться на фоне остальных людей. Тело начало питаться собственной плотью. Он чувствовал процесс усыхания, растворения тканей под кожей, вытягивания жидкостей из мышц. Вместо них оставались тонкие связки, туго натянутые постоянным движением. Они почти не подчинялись его приказам.

Он полз на четвереньках, дюйм за дюймом переставляя руки и ноги, когда порыв ветра, ударивший в лицо, едва не сбросил его со склона. В леденящем воздухе ощущалась новая, не виданная прежде сила. Магон пригнул голову под защиту локтя и выругался, подумав, что он вновь достиг какой-то возвышенности с видом на очередную цепь непроходимых гор. Он почувствовал, что ему не хватает дыхания от колючего ветра. В нем вообще не осталось теплоты, и он начал бояться, что вскоре его внутренности покроются льдом. Сначала замерзнут ноги, затем руки, колени и предплечья, потом грудь. Все части тела превратятся в камень и станут единым целым с горами. Он нашел в этой мысли приятный покой. Он сможет лежать, отказавшись от борьбы и движений. Он будет вспоминать о прошлой жизни. Он, наконец-то, сможет отдохнуть. Грек говорил ему правду. Такие высоты не предназначены для смертных людей. Зачем уклоняться от истины, когда можно просто заснуть? Сдаваться не сложно. Труднее было продолжать движение.

Возможно, Магон действительно сдался бы. Но до него донесся голос. Он поднял голову и, ежась от ветра, понял, почему тот дул так свирепо. Над ним было только небо. К югу, по синему полотну пространства дрейфовали лоскутья облаков. Магон поднялся на ноги и неуклюже зашагал вперед по голой скалистой породе, отшлифованной снежной поземкой. Горные склоны спускались в долину, ниже которой виднелась равнина, утопавшая в буйной зелени. Он стоял на вершине!

Не дальше, чем в броске камня, какой-то безумец взобрался на большой валун. Это его бессвязная речь расшевелила Магона. Он указывал рукой на долину и кричал проходившим солдатам, что цель уже видна.

— Смотрите! Вот она, богатая Италия! Вот награда за ваши усилия! Мы теперь на крыше мира, и нам не нужно больше карабкаться вверх. Теперь путь будет только вниз. Все трудности позади! Спешите! И тогда к вечеру вы сможете выспаться на плоской земле!

Магон с трудом узнал кричавшего человека. Всклокоченная борода безумца белела от полосок льда, хотя с его висков стекали капли пота. На щеках виднелась красновато-черная короста. Сняв шлем, он триумфально махал им над головой. Его спутанные волосы прилипли к черепу, повторяя форму головного убора. Он казался диким существом — каким-то безумным пророком, кричавшим на бурю. Одежда развевалась вокруг него в порывах ветра. Но Магон вдруг понял, на кого он смотрел. Он узнал голос брата и увидел в его глазах сияние невыразимого энтузиазма. Магон подошел к валуну и, вытянув руку, дотронулся до ноги Ганнибала. Тот посмотрел на младшего брата и улыбнулся. Радость расцвела на его губах и в складках лба. Он что-то тихо произнес. Магон прочитал его слова по губам.

— Рим будет нашим, — сказал командир. — Рим действительно будет нашим.

Магон кивнул, хотя не чувствовал согласия. Ему хотелось бы разделить уверенность Ганнибала, но ее уже не было в его сердце. Путь, ведущий вниз, не предполагал облегчения. Во многих смыслах их ожидали еще большие беды. Им потребовались дни на каждую милю подъема. Но сколько времени займет спуск по крутым и почти непроходимым скалам? Стоя рядом с Ганнибалом и глядя вниз на долину, Магон думал о том, что аллоброги указали им самый ужасный из всех перевалов. Эти ублюдки все еще могли уничтожить их армию.

* * *

После того как они покинули северную Иберию, Имко Вака забыл о радости, счастье и удовольствии. Ему казалось, что какое-то злобное существо перенесло его в горы и бросило здесь, чтобы насладиться страданиями бедного юноши. Поход в Италию потерял всякий смысл. Зачем им этот лед? Этот снег? Эти кряжи, торчавшие, как зубья? Мизинец на его левой руке почернел и затвердел, словно прут. Наверное, еще одна шутка коварного бога. Фактически все, что он мог вспомнить на пути от солнечной Иберии, вверх через Пиренеи к долине Роны и далее через Альпы, не объясняло причин их бед. И неважно, что он прошел на расстоянии плевка от командира. Да, Ганнибал выкрикивал слова поощрения, но он больше напоминал безумца, от которого Имко держался бы подальше, если бы они оказались на улице цивилизованного города. Он молча прошел мимо него, желая как можно быстрее спуститься с этих высот.

Имко находился в середине колонны и спускался вниз по извилистой тропе, обнаруженной разведчиками. Снег, по которому он шел, размяк на солнце. Наст, утрамбованный тысячью ног, превратился в полоску грязного льда, изрезанного колесами телег. Каждый шаг требовал величайшей осторожности, но она была невозможна при такой усталости, на грани истощения, с учетом отмороженных ног и груза тяжелых тюков. Имко видел, как несколько воинов потеряли опору. Они хватались пальцами за гладкий лед и пытались зацепиться за что-нибудь, скользя вниз по склону. Они молили о помощи, окликали людей и богов, а затем, промелькнув на невообразимой скорости, падали в пропасть, и их крики превращались в отдаленный звук, искаженный горным эхом.

Вид слонов мог растрогать даже самого черствого человека. Тропы были невообразимо узкими, но эти существа каким-то образом перемещались по ним — с таким же упорством, как и люди. Однажды Имко наблюдал за слонихой, которая огибала край скалы по узкому выступу. Она балансировала на двух ногах, так что ее стопы опускались почти на прямую линию. Это филигранное движение годилось больше для развлекательных представлений, но животное выполнило его с точностью, которой Имко мог бы только позавидовать.

К концу второго дня после начала спуска он шел по тропе, которая петляла среди скал. В пятидесяти ярдах впереди него располагался крутой поворот, граничивший с обрывом. Сразу за полоской снега и льда зияла бездонная пропасть. Он различал следы тысячи ног, уже прошедших это место. Хотя тропа была ровной, Имко увидел, как два солдата споткнулись у поворота. Один из них упал, сбил с ног второго, затем они схватились друг за друга, заскользили по льду и чудом остановились у самого края тропы. В таких местах следовало быть вдвойне осторожным, подумал Имко.

Внезапно он заметил накидку, лежавшую на снегу всего