Секретная зона: Исповедь генерального конструктора - Василий Кисунько

- Теперь вы поняли, что ваши запитки г…иные? - обратился ко мне Расплетин.

- А вы поняли, что они точно сделаны по вашему г…иному техническому заданию? Что заказали - то и получили.

- Не будем препираться, товарищи, - примирительно вмешался Павел Николаевич, чтобы прекратить начавшийся обмен явно ненаучными выражениями между своим замом и «герр доктор оберст-лейтенант». - Скажите, Григорий Васильевич, как этот дефект можно устранить.

- Вот принципиальная схема новой конструкции узла запитки, которая не будет иметь этого дефекта, - сказал я, рисуя схему мелом на доске. - Если бы нам сразу задали правильно требования…

- А сколько времени потребуется, чтобы сделать новые запитки? - спросил Елян.

- Трудно сказать. Потребуется изготовление и проверка лабораторных макетов, инженерам лабораторий и конструкторам придется дневать и ночевать в цеху и экспериментировать с вариантами изделий. Придется вводить специальную систему газонаполнения волноводного тракта, чтобы исключить пробои на высоком уровне мощности. Без этого новые требования выполнить не удастся.

- Тогда по машинам - и поедем в КБ дневать и ночевать, - сказал Елян. - И предлагаю новые узлы называть распределителями.

В этот момент я ощутил в себе жуткий холодок от мысли о том, что на заводе, откуда я только что прибыл, к моему приезду фактически были уже готовы «запитки» на всю серию системы «Беркут» и моя роль свелась к утверждению эталонов гальванопокрытий для военной приемки. Я представил себе состояние заводских умельцев, когда они узнают, что все эти изделия теперь надо выбросить в утиль, а перед тем снять с них гальванопокрытия из драгоценных металлов. С какими глазами я снова покажусь на заводе, чтобы закручивать дела по новой конструкции «запиток» - или распределителей - вместо выброшенных на свалку? Какое им дело до того, что мне было выдано неправильное техническое задание? А может быть, кто-нибудь увидит в этом и очередной факт вредительства антенщиков.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

И был приказ, и был сооружен

ракет зенитных первый наш заслон

от смертоносных атомных гостей -

летающих заморских крепостей.

В самом разгаре работ над новой конструкцией волноводных распределителей в один из поздних вечеров меня вызвал к себе в кабинет Амо Сергеевич Елян. В кабинете уже находился ведущий конструктор станции Б-200 Владимир Эммануилович Магдесиев. Елян возвышался над письменным столом своей могучей фигурой в генеральском кителе со звездочкой Героя Социалистического Труда, с медалью лауреата Сталинской премии и с депутатским значком. Лукаво сощурив один глаз, покручивая кончик уса и добродушно улыбаясь, он словно бы пристреливался озорным взглядом то к Магдесиеву, то ко мне.

- У меня к вам серьезный разговор, Григорий Васильевич, по просьбе главных конструкторов, - начал Елян. - Принято и одобрено в верхах решение о перебазировании одного комплекта станции Б-200 на капъ-ярский полигон со старыми конструкциями запиток. Туда поедет ответственным руководителем испытаний главный инженер ТГУ Валерий Дмитриевич Калмыков, а заместителем технических руководителей испытаний - Александр Андреевич Расплетин. Но в Кратове останется еще один комплект станции, и на нем должны продолжаться доработки аппаратуры с введением новой конструкции запитки - распределителя с целью обеспечения необходимых точностей. Потом такие же доработки надо будет ввести в капъярский комплект станции, и после этого можно будет перейти к пускам ракет по реальным воздушным мишеням.

- Амо Сергеевич, - сказал я, - мы делаем все возможное, чтобы ускорить создание нового распределителя. Работы ведутся круглосуточно.

- Это мы знаем. Но вот вопрос: кому возглавить техническое руководство работами на кратовской станции? - При этих словах лукавинки в карих глазах Еляна превратились в озорных пляшущих чертиков.

- Хотя это и не моего ума дело, но я думаю, что здесь нет вопроса: сам Бог велел возглавить это дело ведущему конструктору станции Б-200. А все отраслевые отделы, и наш в том числе, - мы всеми силами будем его подпирать.

При этих моих словах Магдесиев схватился за грудь, морщась и как бы напоминая, что у него нелады с легкими.

- Но тогда, - сказал он, - я не смогу осуществлять общую координацию работ с серийными заводами. Совмещать и то и другое мне будет очень трудно.

- Что вы можете возразить на это? - спросил меня Елян.

- Могу только повторить, что не моего ума это дело. Вопрос относится к исключительной компетенции главных конструкторов.

- Правильно. И они его решили. Вот прочтите.

Протянутый Еляном документ оказался проектом приказа по КБ-1 о назначении меня заместителем технических руководителей испытаний станции Б-200 на объекте Кратово. Я ответил, что мне не следует оставлять свой отдел в такой горячий момент, когда идут доработки антенн, от которых зависит повышение точностей станции.

- Логично, - ответил Елян. - Поэтому мы и не освобождаем вас от вашего отдела. Так что теперь вам предстоит позаботиться и о доработках антенн, и о том, чтобы в результате этих доработок станция имела нужные точности. А оперативное руководство отделом будет осуществлять ваш заместитель… Так что давайте считать этот документ с вами согласованным, и я его подписываю.

Затем он набрал номер по кремлевской «вертушке» и сказал:

- Добрый вечер, Серго Лаврентьевич. Договорились мы с Григорием Васильевичем. Правда, он сначала упрямился и согласился лишь тогда, когда узнал, что это просьба лично ваша и Павла Николаевича. Да сейчас это он сам подтвердит. Передаю ему трубку.

Приложив трубку к уху, я поздоровался с Берия-сыном - главным конструктором КБ-1, а он мне ответил:

- Здравствуйте, Григорий Васильевич. Вы правильно сделали, что согласились. В случае чего - звоните прямо мне или Павлу Николаевичу. Он здесь рядом и тоже вам кланяется. Желаем вам успехов. До свидания.

Итак, в своей новой роли я безвыездно обосновался в Кратове. Здесь один за другим жмутся к великолепному сосновому бору дачные участки, огороженные зелеными дощатыми заборами. Но вот дачные заборы обрываются, и через дорогу начинается другой забор - тоже дощатый, зеленый, но гораздо выше, чем дачные заборы, а главное - по его верху на деревянных угольниках натянуты ряды колючей проволоки. За этим забором в лесу, разрезанном внутренними дорогами, упрятаны строения аэродромных служб, а дальше за ними - гигантская бетонированная зона испытательного аэродрома. И все же, хотя выгороженная забором территория тщательно охраняется, в глубине ее есть еще один забор, такой же как наружный, но из совсем еще свежих досок, с новой, не успевшей поржаветь колючей проволокой. И выгораживает он особо охраняемую площадку, которую здесь не иначе как полушепотом называют «зоной». В «зоне» находится аппаратура экспериментальной радиолокационной станции наведения зенитных ракет, создаваемой для системы «Беркут». Слово «Беркут», как и условное наименование станции Б-200, - секретное, вне «зоны» его никто не решится произнести даже шепотом. На этой станции я облечен полномочиями «заместителя технических руководителей испытаний», то есть заместителя Павла Николаевич Куксенко и Сергея Лаврентьевича Берия, которых в разговорах принято называть только как ПэКу и СЛ. Впрочем, связи с ними у меня нет никакой, так как они тоже безвыездно находятся с другими своими замами на приморском полигоне. Недавно при запуске с самолета управляемого крылатого снаряда там получено прямое попадание в крейсер «Красный Кавказ», служивший мишенью для снаряда. Многие участники этих работ представлены к наградам и Сталинским премиям.

В «зоне» аппаратура станции Б-200 размещена в длинном одноэтажном бараке, а рядом с ним на бетонных тумбах возвышаются диковинные громадины антенн.

В этом же здании размещены служебные комнаты для инженеров-испытателей, секретная часть с машинописным бюро, мой кабинет и кабинет майора госбезопасности Н. В. Панфилова, который является одновременно и «ответственным руководителем», то есть административным распорядителем работ на кратовском объекте, и начальником отдела в КБ-1, непосредственно подчиненного зам. главного конструктора Расплетину. Из состава этого отдела сформирована и испытательная команда-лаборатория, являющаяся ядром боевого расчета станции.

В помещении станции мне достался в наследство бывший кабинет главного конструктора Куксенко с городским телефоном и кремлевской «вертушкой» на письменном столе. А рядом с письменным столом растет настоящая вековая сосна. Ее ствол покрыт золотистой, в тонких чешуйках шелушавой корой, на которой местами выступают медово-тягучие капельки смолисто-пахучей живицы. Через отверстия в потолке и крыше ствол сосны выходит наружу, а там высоко над зданием шумят и покачиваются на ветру ее ветви, закудрявленные в убранстве темно-зеленой хвои. Чтоб не сгубить такую красавицу, зэки-строители ухитрились вписать ее в конструкцию здания.