Поцелуй Крови - Дж. Уорд

Бутча бесила та грязь, в которую они вляпались. Хотя новые горизонты оказались весьма приятными.

И, как по команде, Бутч учуял запах своей половинки на верхней площадке лестницы. Обернувшись, он поднял взгляд и…

Опуп отер онллнр ерек…

Вот какой эффект она производила.

Его прекрасная принцесса в дизайнерской одежде исчезла. На ее месте появилась… эротичная секс-бомба, одетая в черный латекс, начиная с высоченных шпилек и до самой головы. Единственное, что выдавало ее личность? Длинный белокурый хвост, высвобожденный через отверстие на макушке комбинезона, укрывавшего и тело, и лицо.

А еще ее маска.

Она была похожа на противогаз с круглыми черными дисками для глаз и носа и загубником, не оставляла ни дюйма открытой кожи, опечатывая все лицо. Сделанная из черного стекла и глянцевого серого металла, маска представляла собой пусть и уродливое, но творение чистого искусства.

Пока Марисса спускалась по лестнице, его член встал по стойке смирно так быстро, что пришлось посмотреть вниз, чтобы убедиться, что гребаный орган не прорвал ширинку на штанах.

Ее тело… абсолютно, чертовски сводило с ума, свет омывал покачивающиеся изгибы ее грудей, отбрасывая тени вокруг талии, обтянутой тканью, подчеркивая ее бедра.

Наконец оказавшись перед ним, Марисса медленно повернулась кругом, и, срань Господня, от ее дыхания, пропущенного сквозь маску, яйца мгновенно сжались. Ну, и еще при виде ее задницы. Господь Всемогущий, ее…

— Ну и что ты думаешь?

Голос был искаженным, чужим; он прошел через звуковой фильтр, приобретая металлические нотки.

— Дтрпк црпкп преу.

— Что? — произнес этот электронный голос.

— Он сказал, что ты охренееееееееееееенно потряяяяяяяссссссссссссная, — совсем рядом раздался мужской голос.

Бутч резко оглянулся и уставился на Лэсситера, который вышел из бильярдной комнаты и сейчас стоял, прислонившись к арке. Наставив на придурка указательный палец, словно пистолет, он рявкнул:

— Тащи свою жалкую задницу обратно в чертову комнату, пока я не вырезал тебе глаза и не задушил твоим же языком.

Падший ангел вскинул ладони вверх, отворачиваясь:

— Ладно-ладно. Ухожу. Вот он я, возвращаюсь назад и держу язык за зубами, не высказывая мнение о ее внешнем виде.

Ублюдок был бы более убедительным, если бы, оказавшись вне досягаемости, не издал смачный свист.

— Я прикончу его к чертям, клянусь.

— Пожалуйста, не нужно.

Сфокусировавшись, Бутч лишь встряхнул головой:

— О, Боже, ты выглядишь… вау, я вспомнил английский. Прогресс.

Притянув к себе Мариссу, он скользнул руками по ее телу, чувствуя гладкий, слегка липкий материал. Застонав, Бутч отклонился в сторону и спустил ладони на затянутые в латекс бедра и задницу, сжав ее ягодицы и направившись ниже, к промежности.

— Я не переживу эту ночь, — простонал Бутч. — Черт, я едва в состоянии ходить.

Ее негромкий сексуальный смешок, искаженный благодаря динамику, едва не сшиб его с ног.

Срань. Господня.

***

— Подружилась с кем-нибудь из класса?

Когда ее отец озвучил свой вопрос, Пэрадайз откинулась на спинку мягкого кресла в его кабинете. Подобрав под себя ступни в носках, она задумалась, как лучше ответить… и при этом молилась, чтобы он, сосредоточившись на документах на своем столе, не взглянул на нее и не заметил ее румянец.

М-да, и как же ответить на этот вопрос, — думала Пэрадайз.

Последние два дня они с Крэйгом утром висели на телефоне часами, говорили и… делали кое-что еще. Поэтому да, в некотором роде они подружились, и Пэрадайз планировала снова увидеться с ним, и сегодняшней ночью, и в течение завтрашнего дня.

Именно для этого и состоялась ее небольшая импровизированная встреча с отцом.

Если в ближайшее время она снова не окажется с Крэйгом наедине, то сойдет с ума. Секс по телефону — штука замечательная, пока не попробуешь настоящий.

Или почти настоящий.

— Пэрадайз? Ты в порядке?

Встряхнувшись, она устроила целое шоу, поднявшись с кресла и подойдя к живому, потрескивающему пламени в камине. Холодный циклон, накрывший их днем ранее, проникал за стены Тюдоровского особняка, по всему дому задували сквозняки — так всегда бывало вплоть до мая с его весенним теплом.

Поэтому, воспользовавшись прекрасной возможностью отвернуться от отца, Пэрадайз взяла кочергу и поворошила поленья.

— О, да, я познакомилась с замечательными людьми и в восторге от занятий.

А также и от подглядываний за Крэйгом.

— Я узнаю столько нового.

— Например?

Ну, если она промурлыкает в телефонную трубку и расскажет Крэйгу, что именно она забыла надеть, он гарантированно…

Когда оранжевые искры упали на тлеющий пепел, Пэрадайз быстренько свернула ход своих мыслей:

— Отец, рукопашный бой — это целая наука. Раньше я никогда не смотрела бои ММА[77]и не изучала единоборства. Братья обучают нас разнообразным направлениям, и у каждого из них есть свои достоинства и недостатки. Я часто тренируюсь в спаррингах с Пэйтоном и другим парнем, Крэйгом.

Вернув кочергу на латунную подставку, Пэрадайз обернулась и подошла к своему креслу:

— У меня очень хорошо получается…

Заметив, что в процессе перекладывания одного из документов в стопку ее отец замер, Пэрадайз замолчала, вексель, выписка со счета или что-то в этом духе повис в воздухе вместе с его рукой.

На лице Абалона застыло такое выражение, словно кто-то сказал ему, что его дом собираются снести бульдозером.

— Папа… — произнесла Пэрадайз. — Я по-настоящему счастлива. Я действительно… Я познаю себя, чего хочу, на что способна.

Он взглянул на документ, будто не понимал, что перед ним и зачем это ему. Затем он, по всей видимости, заставил себя встряхнуться.

Прочистив горло, Абалон спросил:

— И какие выводы ты делаешь?

Ну, самый главный вывод — она, похоже, влюбилась в Крэйга. Но такое признание заставит отца окаменеть, поэтому Пэрадайз следовало хранить молчание, к тому же она еще не сказала Крэйгу о своих чувствах, а ему полагалось узнать первым.

Влюбилась. Такое значимое событие и в то же время такое простое.

И поспешное. Но Пэрадайз слышала, что со связыванием так и бывает.

— Ну, я хочу приносить пользу нашей расы, — ответила она.

— И как именно?

— Отец, не обязательно сражаться на войне.

— Учитывая, что ты только и говоришь о том, как ты хороша в этом… — Он потер виски. — Кажется, мне следовало ожидать этого.

— Ожидать чего?

— Что ты передумаешь. Только я пока не разобрался в своих чувствах относительно этого.

— Я не передумала.

Боже, она и сама слышала ложь в своих словах: Пэрадайз не знала, какое будущее ее ждет, кем именно она станет по окончании учебной программы, сколько бы времени это ни заняло, но на старую дорожку она уже точно не вернется.

Она не вернется к тем ночам, когда ей приходилось, как приличной девушке, сидеть в этом доме либо в любом другом, ожидая, пока ее пригласят в чей-нибудь социальный круг. И да, она не меняла своего решения не выходить замуж, если только за Крэйга.

— Жаль, что твоей мамэн нет с нами.

— Мне тоже. — Но, без сомнения, по иным причинам. Пэрадайз пригодился бы ее совет. — Я скучаю по ней.

— Ты знаешь, что мы по-настоящему любили друг друга? Мы были обещаны друг другу своими семьями, но… мы действительно полюбили. Она была всем для меня.

Боже… черт побери, подумала Пэрадайз. Его тонкий намек на Пэйтона не столько достиг своей цели, сколько воткнул кол ей в сердце, потому что ее не проведешь. Его реплика, несмотря на правдивость и важность, несомненно, была озвучена в надежде, что она благосклоннее посмотрит на традиционную помолвку со своим другом.

Пэрадайз уже некоторое время подозревала, что отец ожидает от нее именно этого. Ему нравился Пэйтон, он одобрял кровную линию мужчины, и знал, что они дружат. Лучшего положения дел, по мнению главы аристократического рода, и быть не могло.

Что он подумает о Крэйге, если когда-нибудь познакомится с ним?

Крэйг из семьи синих воротничков[78], выражаясь человеческим жаргоном. Заметит ли ее отец силу характера и душевные качества за отсутствием внешней роскоши?

— Я могу принять практически все, — решительно произнес ее отец. — Я могу смириться с любым путем, который ты изберешь, но до известной степени. В одном я не поступлюсь: ты должна найти любовь всей своей жизни, какую нашли мы с твоей мамэн. Это не обсуждается.

Понимай как: ты должна найти мужчину своего класса, который обеспечит тебе достойное существование.