Кентуки - Саманта Швеблин

Она увидела, что стоянка уже заполнена машинами, у входа одно за другим стояли два такси, высаживая очередных гостей. Еще не начало темнеть, а вокруг бассейнов уже зажглись лампочки. Алина бродила в толпе незнакомых людей, не зная, который сейчас час. Она вернулась к галерее и подошла к большому окну, чтобы посмотреть на свое отражение и пригладить волосы. А еще она поправила тесемки сарафана, которые шли от талии и завязывались сзади на шее. Подтягивая их, Алина обнаружила, что два без малого месяца ежедневных пробежек совершили с ее фигурой чудеса.

Поднимаясь по последним ступеням лестницы, Алина услышала взрыв аплодисментов – она, разумеется, опоздала. Алина представила себе, как Свен, с трудом скрывая удовольствие, стоит сейчас рядом со своей помощницей. А ведь его серым монопринтам никогда так не аплодировали. Пробиваясь сквозь толпу, Алина вошла в центральный холл, где несколько официантов разносили шампанское. Экспозиция начиналась чуть дальше. Девушка направилась в первый зал, по которому уже начали разбредаться гости. На одной из стен висела большая фотография Свена, под ней поместили его биографию. Иногда Алина забывала, до чего он красивый, именно об этом она и размышляла, когда вдруг заметила нечто странное: ни на одной из длинных белых стен ничего не было. Ни одного творения Свена. Зато повсюду взгляд натыкался на кентуки, а один, кентуки-сова, так даже стоял сейчас прямо у ног Алины и внимательно ее разглядывал. Пол покрывали круги из фиолетового пластика, и на каждом можно было прочесть одно или несколько слов: “потрогай меня”, “иди за мной”, “полюби меня”, “мне нравится”. Или еще: “пожертвуй”, “фото”, “хватит”, “да”, “нет”, “никогда”, “в другой раз”, “разделить”. Тут Алина сообразила, что стоит в кругу с “подойди ко мне”, а тот кентуки, который смотрел на нее, застыл на “позвони мне”. И на лбу у него был написан номер телефона. Вообще-то, почти на каждом кентуки было что-нибудь написано: номера, имена, электронные адреса. А к их спинам были приклеены бумажки: “Я Норма, ищу работу”, “Мы некоммерческая организация, если ты пожертвуешь нам всего один евро…” У других на спинах были фотографии, или доллары, или визитные карточки, или бланки заказов. Кентуки, стоявший у ее ног, пискнул и прошелся по своему кругу и по словам “позвони мне”. Алина стала искать рядом какое-нибудь “нет”, но те два “нет”, которые попались ей на глаза, были уже заняты. Людей здесь собралось не меньше, чем кентуки, и в результате зал заполнился бесконечным верещанием, телефонными разговорами и неуклюжими прыжками с круга на круг. Всего этого было слишком много. Какой-то мужчина поднял с пола круг с “дай мне”, поднял над головой и принялся поворачивать туда-сюда, как это делают девушки, демонстрируя свои номера на сцене во время конкурса красоты.

– А вы не видели где-нибудь “никогда”? – спросила Алину незнакомая дама.

Она уже прижимала к груди десяток “никогда”, будто занималась сбором такого вот необычного урожая. Алина покачала головой, а потом быстро отпрыгнула в сторону, так как поняла, что стоит на “я тебя люблю”, но ей пришлось тотчас снова прыгнуть, чтобы покинуть “дотронься до меня”, а потом еще более спешно убраться с “хочу”. Однако такого места, где бы ты вообще ничего не сообщал, на полу просто не было, любой посетитель неизбежно наступал на какую-нибудь надпись. Алина кинулась в следующий зал.

– Вот это класс, правда? – услышала она рядом женский голос.

Алина обернулась и увидела помощницу Свена, и помощница подмигнула ей, прежде чем выйти в холл. Значит, девушка знает, кто перед ней? Наверное, она знает и где сейчас Свен? Алина хотела спросить ее об этом, но помощница была уже слишком далеко.

Второй зал оказался меньше, и народу там тоже было немного. В самом центре высился деревянный пьедестал, а на нем, словно тотем, стоял один-единственный кентуки. Кролик. Алина подошла поближе к двум экранам, висевшим на стене. Сразу становилось понятно, что обе картинки относились к прошлому вот этого несчастного кентуки-кролика, сейчас выключенного и застывшего на своем пьедестале. На первом изображение шло с камеры, которая двигалась по какой-то гостиной у самого пола между ножками стульев. Соседний экран как бы выполнял функцию контрплана: мужчина смотрел в камеру и барабанил по клавиатуре компьютера. Значит, Свен заранее связался с нужным пользователем и попросил его поставить перед собой камеру? Или пользователь снимал себя по собственной воле и материал попал к Свену каким-то иным способом? Глаза мужчины скользили по экрану от одного края к другому, время от времени он снова опускал их на клавиатуру и при этом что-то нашептывал. Затем камера стала двигаться по коридору. Во всей повадке мужчины сквозило нечто грязное, порочное. Кентуки толкнул дверь и спрятался под кроватью. На экране появилась женщина, которая закрыла дверцу шкафа и начала раздеваться. Мужчина присвистнул и поставил телефон перед экраном, чтобы все это заснять. Алина вообразила себя и Свена в постели, увиденных глазами Полковника. Но нет, она вела себя очень осторожно и с самого первого дня стала принимать меры, чтобы не попасться на удочку к такого рода пользователям.

Алина услышала смех, вошли три женщины с бокалами шампанского в руках, и она двинулась в третий зал. И там, к своему разочарованию, нашла более или менее то же самое. Очередной кентуки стоял в центре, а на стене располагались опять же два экрана – один принадлежал “хозяину” кентуки, второй – его “жизни”. Она не стала задерживаться в этом зале и направилась в следующий.

На пороге Алина столкнулась с мужчиной, который быстро надел очки и уставился на нее чуть ли не с испугом. Она наблюдала, как он заспешил к выходу из зала, наталкиваясь на людей. От смутного и мрачного предчувствия у нее перехватило дыхание. Она осмотрела зал. Кентуки стоял к ней спиной, но она сразу же узнала его. Скорее всего, Алина все поняла еще до того, как попала сюда. Полковник Сандерс был поставлен на пьедестал, как и два предыдущих кентуки. Да, она узнала и выжженное пятно у него на спине, и свастику на лбу, и приклеенный к правому глазу клюв, и обрезанные крылышки. Глаза у Полковника были закрыты. И тут Алина увидела себя саму на правом экране. Увидела, как приближается к камере. На ней были джинсовые шорты и футболка, подаренная матерью перед отъездом из Мендосы. Ей показалось, что там она более полная, но ее это никак не задело. На другом экране мужчина лет пятидесяти, здоровяк с усами и баками, оторопело смотрел на клавиатуру. Когда примерно