Подумай дважды - София Чайка

Первым не выдержал Грибов.

- Так он сын вам или нет? - Лаврентий даже не моргнул, лишь сбросил пепел с кончика сигары. Казалось, что это не ему, а кому-то другому, сидящему в гостиной, Кеша адресовал свой вопрос. – Лаврентий Михайлович, вы должны нам сказать. Мы собирались звонить в милицию. Он украл нашу дочь – вашу внучку, между прочим.

В этот момент она почувствовала невольное уважение к мужу. Ни разу прежде она не слышала, чтобы он разговаривал со своим тестем в подобном тоне. Обычно его речь отличалась подобострастием, почти раболепием. А тут - глаза горят, брови нахмурены, слова так и чеканит. Возможно, когда-то он и превратится в знающего себе цену мужчину, который осчастливит какую-то женщину. Кто знает?

Но тут Лаврентий смерил Грибова прищуренным взглядом, и сразу стало понятно, что Кеша для него – мальчишка, щенок, решившийся бросить вызов взрослому ротвейлеру.

- Чья бы корова мычала, а твоя, Иннокентий… Не тебе меня учить, как жить. Я отдал тебе мою дочь, а ты не смог сделать элементарное – держать ее в узде.

Краска бросилась Грибову в лицо, но на этот раз он промолчал. Да и что он мог сказать в свое оправдание?

- Папа, сейчас речь идет не о нас с Кешей. Мы почти в разводе.

- «Почти», не считается. Я не даю вам своего позволения.

- А я и не прошу. Мы собрались здесь по другому поводу. Сегодня, точнее вчера, Юленьке угрожала опасность, и ее степень я не могу себе представить. Как и то, существует ли вероятность повторения похищения.

- Похищение. Не громко ли сказано?

- Ты обвиняешь нас в клевете?! – взвилась Сима. Она могла ожидать от отца любых слов, но таких… – А как это, по-твоему, называется?!

- Ладно-ладно, не шуми. Я все выясню сам. Вот только посплю часок-другой.

Кажется, ее отец не собирался обсуждать с ними ни похищение внучки, ни свою личную жизнь до свадьбы. Неужели, этого человека ничто не могло пробрать? Хотя, чему она удивляется? Он всегда шел напролом, и даже собственную дочь использовал для того, чтобы заполучить послушного и благодарного управляющего для своей компании.

Внутри у Симы все кипело, но она заставила себя разговаривать спокойно.

- А что прикажешь делать нам? Ждать, пока ты проспишься?

Отец поднялся с дивана и ткнул в дочь пальцем.

- Не смей мне перечить, Серафима. Твоя мать тебя не этому учила.

- Не этому, но у нее не крали дочь. Я имею право знать, брат мне Крамарь, или нет.

Они стояли напротив и сверлили друг друга взглядом. Сима почему-то подумала, что впервые вступила в противостояние с отцом. Что, возможно, она похожа на него значительно больше, чем думала. Во всяком случае, отказываться от своих слов и вопросов она не собиралась. Неожиданно для нее, а возможно и для себя, отец первым отвел взгляд, но упрямо проворчал:

- Делайте, что хотите, а я собираюсь спать.

Глава 31

Сима, Марьяна и Кеша завтракали в кухне в восемь утра. Грибов наминал яичницу, а женщины довольствовались свежесваренным кофе. Серафима так и не смогла уснуть, поэтому доза стимулирующего напитка казалась жизненно необходимой.

Таисия Михайловна все еще находилась под действием снотворных и спала в своей комнате. В гостиной почивал Симаков. Его храп разносился по всей квартире, и смешливые девочки хихикали, пробегая мимо комнаты, а иногда специально прикладывали ухо к двери, чтобы послушать громкие рулады. Марьяна то и дело выскакивала из кухни, чтобы успокоить шалуний и выпроводить их в детскую. Девочки уже позавтракали и теперь кормили кукол.

Серафима понимала, что женщина чувствует себя неуютно в гостях и желает быть хоть чем-то полезной. Она пыталась убедить Марьяну, что их пребывание здесь никому не в тягость. Наоборот, Юля радовалась новым подружкам. Та кивала головой, но продолжала суетиться. Тогда Сима спросила прямо, что ее беспокоит больше всего?

Смущенно теребя в руках белую льняную салфетку, Марьяна призналась, что ужасно боится - и не только насилия со стороны Крамаря, но и того, что Аркадий отберет у нее детей. После окончания института она не трудилась ни единого дня, а это значит, не может материально обеспечить девочкам нормальную жизнь. Заботы о семье и уюте, естественно, не в счет. Домашний труд в подобных случаях никогда не учитывается. Суд вряд ли удовлетворится ее объяснениями, что ей не разрешал работать муж. Да и обеспеченных родственников, кроме Симаковых, у нее не было.

Не долго думая, Сима предложила Марьяне должность в редакции своего журнала, а еще услуги личного адвоката. Серафима решительно заявила растерявшейся женщине, что она и девочки вполне могут жить в этой квартире, тем более что здесь за ними будет присматривать Таисия Михайловна – когда поправится, конечно. К сожалению, больше ничего существенного она предложить не могла.

На глазах несчастной женщины блеснули слезы, когда она тихо благодарила Симу. Затем раздался очередной взрыв детского хохота, и Марьяна выбежала из кухни.

- Жаль ее.

- Да уж. – Кеша налил себе кофе и потянулся за круассаном. – Иногда я тебя не понимаю. Точнее, очень редко.

- Почему?

- Вот ты жалеешь Марьяну. Это мне понятно. А себя тебе не жаль? Или меня?

- Мне, в отличие от Марьяны, не нужно думать, где переночевать. Да и денег для приличной жизни пока достаточно. Юля – дома, Слава Богу. Да и ты не так уж сильно пострадал. Чего тебе не хватает?

- Нормальной семьи.

Сима бросила на мужа скептический взгляд.

- В этом случае от меня жалости не жди. Сам виноват.

- Жестокая женщина.

- Смотря к кому. По-отношению к тем, кто меня обманул, да. Ты еще легко отделался. К тому же, теперь у тебя теперь есть Адам. Ему нужны твоя забота и внимание.

- Да, есть. Чему я очень рад. Но… Вижу, это была плохая идея, пробить тебя на жалость. – Кеша молча доел круассан, выпил кофе и поднял на Симу быстрый взгляд. – Пожалуй, нам пора. Меня ждут кое-какие дела в офисе, а Адама - няня. Твой отец дома. Вы не одни, так что я, наверное, могу вас оставить? Или… мне остаться?

В его голосе прозвучала неуверенность, но Кеша был прав, она не жалела его настолько, чтобы подарить даже призрачную надежду на возможное возобновление отношений.

- Нет, спасибо. Ты очень нам помог.

- Не стоит благодарности. Юля - и моя дочь тоже.

Грибов сделал шаг к двери, и Сима, наконец, решилась.

- Как давно ты знаешь, что Юля тебе не дочь? То есть не родная дочь.

Он молчал так долго, что она уже решила, что Грибов откажется отвечать и уйдет, как и собирался. Но вместо этого он сел на стул, который до этого занимала Марьяна, и взял Симу за руку. Она, скорее инстинктивно, попыталась освободить пальцы, но Кеша не отпустил.