Опыты - Марк Фрейдкин

В те славные годы, когда я еще не занимался издательской и книготорговой деятельностью и поэтому имел иногда час-другой свободного времени, чтобы пораскинуть мозгами о том и о сем, я часто размышлял о различных аспектах природы художественного творчества. Разумеется, я не пытался найти какой-то универсальный алгоритм этого захватывающего процесса (на мой взгляд, это непосильная задача для бедного человеческого ума), но попробовать выявить хотя бы для себя некоторые его механизмы было уже чрезвычайно соблазнительно. К сожалению, по самому складу своей ментальности я менее всего исследователь и обладаю практически нулевым аналитическим потенциалом, и потому все мои изыскания (если их можно так назвать) всегда сильно отдают маниловщиной. В лучшем случае я еще способен худо-бедно сформулировать проблему, но дальше этого у меня дело, как правило, не идет — я сейчас же погружаюсь в какие-то смутные мечтания, химерические предположения и сомнительные гипотезы, а чтобы всерьез замяться систематическим и всесторонним изучением вопроса, так этого нет. Максимум, на что меня еще иногда хватает, это на то, чтобы провести какой-нибудь взбалмошный, единичный и совершенно некорректный эксперимент, на основании которого, конечно же, ни в коем случае нельзя делать никаких сколько-нибудь далеко идущих выводов. Вполне отдавая себе в этом отчет, я, естественно, никогда таких выводов делать и не пытался, но в той или иной форме результаты этих экспериментов не могли не повлиять на мои представления об их предмете, а порой даже находили выход в моих литературных произведениях.

Так вот, в контексте разговора о природе художественного творчества я хотел бы сейчас познакомить читателя с результатами одного такого эксперимента (причем от описания его самого я по эстетическим соображениям, пожалуй, воздержусь), преломленными, так сказать, в призме моего поэтического мировосприятия. Эта вещь написана в форме чрезвычайно мной любимых «Военных афоризмов» К.Пруткова и посвящена, как это ни дико покажется читателю по ее прочтении, все той же Полине Б. Вообще надо сказать, что я в своем творчестве неоднократно обращался к, на мой взгляд, совершенно незаслуженно забытому жанру «Военных афоризмов». Достаточно вспомнить такой прелестный экспромт:

Недавно передали по радио

нечто, похожее на плохую пародию.

Диктор сказал, что нашего дорогого товарища Пельше

не существует больше.

Однако вернемся к результатам моего эксперимента:

БИРЮЛЕВСКИЕ АФОРИЗМЫ

1.

Едва ли возможно творческое горение

в том, у кого нарушен процесс пищеварения.

2.

При функциональных расстройствах кишечника

не помогут и воды кастальского источника.

3.

Пока поэта терзает понос,

он не в силах покорить Парнас.

4.

Если большую часть времени проводишь в сортире,

нелегко обратить свои устремления к литературе.

5.

Когда делишь досуг меж постелью и унитазом,

лучшие творческие замыслы могут обернуться конфузом.

6.

Самая мысль о поэзии становится постыла

при наличии такого жидкого стула.

7.

Вообще дар стихосложения крайне редок

в том, у кого расстроен желудок.

8.

В этом состоянии все лирические эмоции

Требуют существенной коррекции.

9.

При такой интенсивной перистальтике

искажаются все представления об эстетике.

10.

Сведя рацион к таблеткам энтеросептола,

забываешь о проблемах версификации и стиля.

11.

Когда становишься ко всему, кроме своих частых позывов, бесчувственным, как полено, -

не приходится рассчитывать на благосклонность Аполлона.

Собственно, после таких афористических высказываний о природе художественного творчества я испытываю сильное искушение, как выражаются некоторые нынешние прозаики, «похилять на коду», — иначе говоря, повести дело к концу. И мне бы очень хотелось, чтобы у читателя сложилось впечатление, что я заканчиваю свое повествование, так толком его и не начав То есть я, конечно, не хочу, чтобы читатель почувствовал себя обманутым подобно зрителям «Королевского жирафа» из «Приключений Гекльберри Финна», но некоторая неудовлетворенность и даже разочарование вполне бы меня устроили. Мне кажется, что, испытав однажды эти чувства, читатель проявит повышенный интерес к моим новым произведениям, в которых он будет надеяться найти то, что я, по его мнению, недосказал в этом. Да и вообще, идеальной с художественной точки зрения мне видится такая ситуация, когда все произведение от первой до последней строчки является лишь развернутым предисловием к самому себе. И, кажется, у меня на этот раз получилось что-то похожее.