Возвращение Одиссея. Будни тайной войны - Александр Надеждин

– Ну... что касается меня... насколько я это могу оценить, то да, гладко. А там я не знаю.

– Ну вот... с их стороны никаких особо подозрительных моментов не отмечено. Наблюдения за вами вроде бы тоже не выявлено.

– Я рад.

– А вы сами за собой ничего не почувствовали?

– Вы имеете в виду физическую слежку? Наружку?

– Да.

– Нет, не почувствовал.

– Ни в эти дни, ни во все остальные?

– Ну... в остальные я, в общем-то, в течение всего дня в «лесу» находился.

– Где?

– В «лесу». Так мы называем нашу штаб-квартиру. Центр. И после работы нигде особенно тоже не мотался. Сразу домой.

– На работу на машине ездили?

– Нет, в Москве сейчас пробки просто сумасшедшие.

– Что, серьезно?

– Не то слово. Париж в этом отношении еще... райский уголок. Мечта автомобилиста. В столице нашей Родины в центр города в час пик вообще лучше не соваться. Быстрее пешком дойдешь. Так что... на работу и с работы мы вместе с народом. На метро и ...служебном автобусе.

– В метро не проверялись?

– Ну а как же без этого. После пятнадцати лет в разведке везде начинаешь проверяться. Автоматически. Вне зависимости от обстоятельств. И всегда. Даже в отпуске.

– Это верно. Сам себя на этом тоже иной раз ловлю. Бывает, приезжаешь домой, идешь в какое-нибудь заведеньице и, вместо того чтобы нормально оттянуться, начинаешь выглядывать, кто там... ну, впрочем, это не важно. Ну, так и что?.. Что-нибудь подозрительное заметили?

– Нет, никаких признаков. Все, конечно, может быть, но... у меня на эти вещи нюх.

Джефф внимательно посмотрел на своего собеседника и задумчиво протянул:

– Это хорошо... хорошо. – Сделав медленный, как бы церемонный глоток из своего наполненного льдом бокала, он на секунду застыл, словно смакуя дорогой его сердцу напиток, но уже буквально в следующее мгновение, встрепенувшись, продолжил бодрым голосом: – Ну что ж, давайте теперь о главном. О том, ради чего, собственно говоря...

– Ну... что о главном... – пожал плечами собеседник. – Вы уже сами, я так понял, догадались. Иванов на пароходе выполнил свое задание, можно сказать, мастерски. Фотографию нужную с компьютера снял. Доставил.

– Только ее одну?

– Почему. Все файлы с жесткого диска скачал. Как положено.

– Молодец, отлично. Мы там, помимо всего прочего, еще несколько снимков ввернули. Таких... интересных. Вашим аналитикам будет... как говорится... пища для размышления.

Бутко, нахмурившись, опустил вниз глаза и процедил выразительным тоном:

– Нашим?

– Ну... я имел в виду... – немного смущенно и настороженно посмотрел на него Джефф.

– Уважаемый мистер Нортон, – по-прежнему не поднимая взора, сухо и отчетливо произнес Михаил Альбертович, немного растягивая слова, отчего каждая исходящая из его уст фраза стала звучать весомо и несколько торжественно. – Давайте, как говорится, поставим точки над «ай» и перечеркнем «ти».... Наше сотрудничество началось, как известно... помимо моего личного большого желания и воли. Хотя, разумеется, цепями меня к вам никто тоже не приковывал. У меня был выбор... Он всегда есть... у каждого из нас, в любой ситуации. Я этот выбор сделал. И сделал его вполне сознательно. И этим самым отрезал себе все пути назад... – Немного помолчав, он продолжил, но уже менее пафосным, усталым голосом: – Мне уже сорок два года, Джефф, и... поверьте... я не хочу оставаться на бобах. Пусть это прозвучит немного напыщенно, но... я выбрал корабль, на котором хочу проделать... остаток своего путешествия под названием жизнь. Метаться поздно. И я хочу, чтобы меня считали... по крайней мере, пусть хотя бы внешне, формально... своим на этом корабле. Своим... вашим. Вам ясно? Вы же сами завели меня в свою сеть и подняли на него.

– Ну что вы, Майкл, что вы, – поморщился мистер Нортон. – Какая сеть? О чем вы говорите? На самом деле, мы протянули вам мостик на наш корабль. Руку дружбы. Спасательный круг.

– Спасательный круг?

– Ну... может быть, по форме это выглядело несколько грубовато. Не так изощренно, как это делают наши коллеги с Британских островов. Зато прямее и... честнее. Вспомните, мы играли с вами вполне открыто. Как профессионалы с профессионалом. И, конечно же, вы для нас свой. Тут не может быть даже никаких сомнений. Это я просто оговорился. Специально. В шутку. Вы со мной пошутили. Я с вами. И, прошу вас, ради бога, не называйте меня мистер Нортон.

– А... это не ваша фамилия?

– Почему... моя. Зовите меня просто, по имени, Джефф. Как раньше. Как всегда. Ну что... Майкл? Все недоразумения разрешены? Недопонимания. Снова... друзья? А?

– Друзья, – после некоторой паузы, нейтральным тоном, ответил Майкл, но, встретив немного настороженный взгляд своего собеседника, слегка улыбнулся.

– Вот и отлично, – с облегчением выдохнул собеседник и протянул руку к своему бокалу, в котором еще плескалось граммов тридцать немного поблекшей от таящего льда красноватой жидкости. – Давайте-ка за это еще... по глоточку... Вот так. – Чокнувшись с сидящим напротив спарринг-партнером, он медленно перелил в рот остатки своего виски и аккуратно поставил на столик бокал, на донышке которого сиротливо осталось дотаивать полдюжины ледяных комочков. – А теперь... давайте поговорим о Манаеве.

– Минаеве.

– Минаеве. Расскажите, пожалуйста, как он себя повел, когда вдруг выяснилась... неожиданная страшная истина. Вообще, как все это... обстояло.

– Да... в общем-то, обстояло все довольно просто. Иванов, как и следовало ожидать, по приезде сразу же доложил начальству. Это было в понедельник. Мы прилетели во вторник. Ну... об этом была договоренность заранее.

– Да, да, я помню, вы говорили.

– Собрались мы в кабинете начальника отдела.

– Мы – это?..

– Мы – это он, я, Минаев и Иванов. Поначалу все вроде шло так... чинно, гладко. Иванов начал повествовать о своих приключениях на этой «Королеве Елизавете». Все по порядку, без каких-либо намеков. Усыпил бдительность. А потом... я так думаю, по команде шефа... такой, незаметной... достает компьютер, и бац, фотография – Минаев в обнимку с рыжеволосой мадмуазель. В аудитории, естественно, мгновенная тишина.

– И... что Минаев?

– Сначала, конечно, шок. Но, надо отдать должное, оправился быстро. Правда, потом повел себя хуже некуда.

– В смысле?

– Для него самого. Глупо. Буянить начал. Но это в его стиле. Если его вывести из себя, сразу становится какой-то такой... дурной. Равновесие тут же теряет. Самообладание.

– Вы сказали... буянить?

– Ну, не то чтобы буянить. В аффекте был. Очень сильном. Оправдываться, конечно, сразу стал, и так... с агрессией. Мол, провокация. Подстава.

– А что шеф?

– А шеф, я думаю, скорей всего, именно этого и ожидал. Чего-нибудь в таком роде. Подобной реакции. Сразу же, откуда ни возьмись, «архангелы» появились. Церберы.

– Это кто такие?

– Это... отдел нашей собственной безопасности. Внутренняя контрразведка.

– И что?

– И... увели. Подозреваемого. С нами тут же провели инструктаж, наказав строго-настрого обо всем этом деле держать язык за зубами. Для всех любопытных предлагалась стандартная легенда: Минаев якобы резко заболел. Отправлен на лечение в закрытый госпиталь. Естественно, как и следовало ожидать, к концу недели по управлению поползли слухи. Да и не только по управлению, по всей конторе.

– Какие слухи?

– Ну... что что-то не чисто.

– А как они поползли? Откуда?

– Да, господи, где мы работаем. Секретарша у шефа видела же, что Минаева «архангелы» уводят. Сама же, наверно, их и вызывала по его распоряжению. Нет, бабы в разведке – это, конечно... полный нонсенс. Недаром же кто-то сказал: есть тысячи способов заставить женщину говорить и ни одного, чтобы заставить ее замолчать. Секретные архивы какие-то создаем. Звуконепроницаемые стены. Системы охраны. И сажаем возле всего этого дела... секретаршу.

– И не говорите... – махнул рукой Джефф. – Женский контингент в нашем деле, если и можно для чего-то использовать, то только для одной-единственной цели. И то при этом надо еще как следует... – Он уже начал было развивать свою мысль, но, заметив, как Бутко при этих словах сжал губы и, нахмурившись, опустил вниз глаза, тут же осекся. – А куда они его увели? «Архангелы»?

Бутко пожал плечами:

– Нам с Ивановым этого уже не сказали.

– И никаких предположений?

– Ну, почему. Обычно в таких случаях происходит следующее. Если подозрения очень серьезные... веские... есть улики, доказательства... то в этом случае человека сразу отправляют в специальную тюрьму. Лефортовскую.

– Какую?

– Ле-фор-тов-скую. Следственный изолятор ФСБ. Затем предъявляют обвинение в положенный срок, и... начинается официальная процедура следствия.

– А если не очень серьезные?

– Как в этом случае?

– Ну... да.

– Тогда есть два варианта. Первый – подозреваемого отстраняют от работы и начинают внутреннее расследование. Могут взять подписку о невыезде.

– Невыезде откуда?

– За пределы города. Москвы. Ну и из страны, естественно. Еще кое-какие ограничения. Если нет достаточных оснований, чтобы взять под стражу. Наружку непременно выставят.